Дом

      Данте с Неро умчались вдвоём на кавалерии в бар (скорее всего с подачи старшего родственника, но об этом история умалчивает). Тайком, потому что Кирие с Вергилием точно стали бы их ругать (какой ещё бар за десятки километров от дома в середину недели?). Нико тоже хотелось их отругать, потому что эти два ушлых пи… плохих парня не взяли её с собой. И не то, чтобы ей настолько сильно хотелось напиться до чёртиков со знаменитыми охотниками на демонами именно в ту среду, просто ей не хотелось искать их непротрезвевшие туши с утра пораньше в четверг. А именно этим вместе с Вергилием, который выступал в роли навигатора (чувствовал родную кровь на расстоянии или что-то подобное), они занимались.       Фургон привычно мотало из стороны в сторону при малейшей неровности дороги, Нико суетливо копалась в бардачке в поисках сигарет и одновременно поправляла сползшие с переносицы очки. Не то, чтобы она сильно нервничала в присутствии мужчины, просто… Да, нервничала. С недавно поселившимся в доме с сыном и его невестой Вергилием — именно Вергилием, а не его человеческой половиной — девушке ещё не представлялось возможности оставаться наедине. И сейчас она смутилась, да. Эй, а вы сами видели, какой он?       Наконец-то она выудила несчастную пачку и ловко достала одну сигарету. Черт, зажигалка. Нико уже было снова полезла в ненавистный бардачок, однако послышался вкрадчивый голос старшего из близнецов.       — Позволишь, Николетта? — мужчина произнёс это — её полное — имя тихим вкрадчивым голосом, отчего что-то в груди рухнуло.       Она даже не понимала, о чём её спрашивали, и просто кивнула, залившись едва различимым румянцем. Тогда Вергилий немного улыбнулся и поднёс прямо к её лицу горящую зажигалку. Нико, пристально разглядывающая его, даже не сразу это заметила, а потом быстро прикурила, затянулась и смазано поблагодарила — подвязанный язык предательски заплетался, отказывался слушаться хозяйку.       Вергилий отвернулся к окну, дабы более не смущать своим, как оказалось, пристальным вниманием даму. Она напоминала ему брата даже не в юношестве, а в детстве, когда они ещё мальчишками только учились мастерству мечников. Данте был такой же активный, суетной: ему постоянно нужно было чем-то занять руки, будь это конфеты, лакированные пуговицы белой парадной рубашки или тренировочный меч. А ещё он тогда постоянно, просто каждую секунду своего бодрствования неудержимо болтал: говорил буквально обо всем, что видит и что думает. Прямо, как Нико сейчас.       Она говорила, какая отвратительная дорога, как несправедливо подорожала марка её любимых сигарет, насколько у Кирие вкусные получаются пироги (а сама Нико может приготовить разве что растворимый кофе), какой Неро временами придурок, хотя добрый и заботливый придурок. Мужчина слушал её вполуха и продолжал улыбаться своим мыслям, отчего она периодически косилась в зеркало с пассажирской стороны.       — А на том повороте налево, Николетта, — опять, опять он это сделал.       Нико. Нико, именно Нико всегда предпочитала использовать такое обращение, потому что полным именем её называла мать, о которой вспоминать совсем не хотелось. Но сейчас от своего полного имени она ощущала не мерзкую, вязкую тоску по давно усопшей родительницы, а небывалый трепет, вызывающий смущающие мурашки по спине.       — Ха-ха, как скажите, большой папочка, — насмешливо произнесла она, вывернув руль до упора.       Вергилий усмехнулся и поправил причёску ладонью. Ну что ж, ей удалось смутить его тоже.