Dragonrend

Всё здесь источало запах разложения. Гниль пронизывала Валтум насквозь; на заплесневелых полках покоились сожжённые книги, а на столах валялись ржавые, безнадёжно погнутые инструменты. Сами столы выглядели так, будто готовы были рухнуть, если Алдуин хорошенько ударит по ним рукоятью меча. Войти в пристанище Хевнорака, где тот веками хранил свои тайны, было очень захватывающе — не говоря уже о чувстве праведного самодовольства, — однако мысли Алдуина вновь обращались к миру снаружи, к лазурному небу и открытым равнинам. Таверна Эйдис была намного меньше по площади, но там было уютно и тепло, а здесь царил холод, который будто смыкался вокруг незваных гостей. Пламя от факелов и причудливых жаровен скорее обволакивало комнату, чем освещало её. Судя по длинным скамьям и алтарю, это помещение было своеобразной молельней. На столе лежало иссохшее тело; его серые сухожилия были забрызганы кровью. Алдуин насилу поборол желание сморщить нос — в основном из-за того, что Довакин на данную картину никак не отреагировала, лишь её глаза метались из одного угла в другой. Главный зал они миновали без происшествий, и Алдуин надеялся, что так будет и дальше. Сдавленное рычание, послышавшееся из темноты, умерило его оптимизм. — Пригнись, — шёпот Фрейи был едва различим. Она потянула его за запястье, и они оба низко присели, частично спрятавшись за скамьями. — Направо. Жди здесь. Теперь настал его черёд схватить её за руку. — Что это за существо? — Драугр. Это воины-норды, служившие драконам и драконьим жрецам, которые восстали из мёртвых. Неизвестно, почему они охраняют древние гробницы, хотя некоторые верят, что их прокляли за предательство своего рода. Драконорождённая изо всех сил пыталась сохранять нейтральный тон и не разбрасываться обвинениями. Алдуин счёл, что может проявить ответную любезность и не указывать на то, что падение нордских воинов было вызвано не каким-то мифическим проклятием, а их собственной жадностью. — Они не служили дова, — коротко поправил он. — Думаю, если бы они обладали разумом, они бы осознали, что обещанное Хевнораком бессмертие сыграло с ними злую шутку. Фрейя выглядела удивлённой. — Их души заперты здесь, пока он жив? — Привязанные к их телам и к его ауре. Они уже не способны мыслить. Душа сузилась до простой энергии, оживляющей труп. Быть может, заточение души в камне — не самая страшная участь. — Уверена, Хевнорак нашёлся бы, что сказать, если бы ты спросил его мнение. И ни твоя, ни его речь не стоила бы и гнутого септима, — с этими словами она откинула его руку и скрылась в темноте. Развлекая себя мыслями о том, какого наказания заслуживает подобная наглость, Алдуин попытался найти её среди мерцающих теней. С ума сойти, как эта женщина умела прятаться. Для битвы с ней он выберет просторное место, где не будет тёмных углов, способных скрыть её силуэт. И тут он услышал шёпот её клинка, вынимаемого из ножен. За ним последовало рычание, на сей раз более глубокое и устрашающее. Во тьме шевельнулась какая-то фигура и вышла на тусклый свет. Это была ожившая версия того, что покоилось на жертвенном алтаре. Драугр вертел головой в поисках чужачки, присутствие которой он пока едва ощущал. Вдруг он выгнул спину, и из его груди показался зазубренный кончик Фрейиного меча. На миг их тела озарил алый свет; Фрейя вонзила клинок ещё глубже, прежде чем выдернуть его и мощным взмахом руки отсечь монстру голову. Тело рухнуло на землю, и звон боевого топора развеял последние остатки тишины. Голова откатилась в угол, но прежде, чем Алдуин успел выйти из своего укрытия, в воздухе раздался глухой стук. Что-то отсоединилось, надломилось, и крышка тяжёлого гроба упала на землю. Из облака пыли восстала тень, мощная и ужасающая. Зловещие рога на чёрном шлеме напомнили ему рога Дов. Это было оскорбительно — плод гордыни, которую он бы никогда не потерпел. Но этот драугр отличался от предыдущего, он был выше и крупнее, с головы до ног облачённый в тяжёлую броню, с луком за спиной и секирой в костлявых руках. И он смотрел прямо на Драконорождённую. У Алдуина в голове мелькнуло, что он мог бы обратиться к чудовищу, мог приказать ему отступить и оставить Фрейю в покое. Это могло бы сработать, если бы он появился в своём истинном облике и если драугры действительно были ожившими нордскими воинами, которых можно было запугать и подчинить. К несчастью, в реальности всё обстояло сложнее. — Унсла'ад Кросис, — пророкотал драугр своим хриплым голосом, который напоминал бесплотный волнообразный звук; между тем он приближался к Драконорождённой. — Да заберут тебя тени, — огрызнулась Фрейя, приняв защитную стойку и выставив перед собою меч. Природный инстинкт заставил Алдуина вскочить на ноги, перепрыгнуть через скамью, броситься в проход и следом — на помост, прямиком в лапы не-мёртвого воина. Странные светящиеся глаза, в которых отражался нечестивый огонь, тут же уставились на него. — ЙОЛ ТОР ШУЛ! На миг тени рассеялись, и комнату озарил поток огня, такой яркий и сильный, будто он исходил из солнечного ядра. Пламя обрушилось на драугра шумной рекой, поджигая мёртвую плоть, окутывая и поглощая её. Чудовище ухватилось за край стола, пытаясь сохранить равновесие. Наконец, последние языки пламени исчезли, оставив после себя лишь запах дыма, обгоревшие трупы и лязг Соловьиного клинка. Первым, что Алдуин почувствовал, был шок — шок от того, что у драугра ещё остались силы, чтобы очухаться и блокировать его удар. Затем монстр сделал глубокий вдох; Алдуин увидел знакомый подъём груди и то, как он запрокинул голову. «Он же не…» — ФУС РО ДА! От этого неземного крика у него едва не лопнули барабанные перепонки; сила ту'ума сбила его с ног и подкинула в воздух. Алдуин ещё не пришёл в себя после осознания того, что слуги Хевнорака способны Кричать, как вдруг он ударился о что-то металлическое, меж его пальцев скользнула стальная решётка, внизу раздался щелчок, и у него испуганно ёкнуло сердце. А потом он провалился в темноту. К счастью, падал он недолго. Тем не менее, он был весь в синяках, и уже во второй раз за минуту у Алдуина перехватило дыхание. Сверху до него донеслось, как Драконорождённая выкрикнула его имя. Подавив стон, Алдуин медленно встал на ноги, с опаской подвигал конечностями, и, когда он понял, что ничего не сломано и не вывихнуто, его накрыло блаженное облегчение. Он подобрал с земли свой меч, стряхнул с оружия песок, а его глаза тем временем, быстро адаптировавшись к полумраку, стали различать очертания ямы, куда он был заточён. Стены были слишком высокими — не перелезть. На них играли тени от огненных взрывов, а ещё он слышал гортанное рычание драугра и абсолютную бесшумность девушки, сражающейся с ним. Он должен был найти выход и уничтожить это отвратительное создание. У его ног лежали черепа, человеческие. Некоторые скелеты были почти целыми, только грудная клетка зловеще пустовала. Алдуин убрал с прохода сломанный щит, прежде чем толкнуть ржавую железную дверь. И тогда он обратил внимание на странный звук. Что-то двигалось, почти неуловимо быстро, и этих лёгких, как пёрышко, шагов было несметное множество. Они направлялись к нему. С его уст слетело заклинание; воздух пронизала водная рябь, и перед ним возникли струйки света, формируя бело-голубой щит. Хотя его самого не задело, Алдуин ощутил удар вязкой зелёной жидкости, когда она разбилась о барьер. Зелёная масса скользнула на землю и зашипела на песке. Это был яд. И в тусклом свете Алдуин узрел его источник — во всём его алом восьминогом великолепии. На норда глядели тысячи мутных чёрных глаз, а копошение сзади дало понять, что там находятся ещё три паука. Он видел их раньше, но только издали. Его по-прежнему мучила одышка, а значит, ту'ум был вне его досягаемости на данный момент. Он тихо зарычал; его драконья кровь кипела от ярости и радовалась вызову. На оберег вновь обрушился поток яда, и в следующую секунду Алдуин снял заклинание. Раздался пронзительный визг; Соловьиный меч с тошнотворным хрустом вошёл в твёрдый паучий хитин. Алдуин изо всех сил дёрнул вниз, и извивающееся под его клинком тело застыло, как только он разрезал голову паука надвое. Второму пауку он отрубил ноги, и тот погиб от меча, всаженного в рот, пока перелезал через мёртвое тело своего сородича. Алдуин взревел, когда на него прыгнул третий монстр и его лица коснулись омерзительные жёсткие волоски. Паучья челюсть сомкнулась на его шлеме, в то время как за его тело цеплялись длинные тонкие ножки. Шагнув назад, он ударил тварь по пузу облачённым в перчатку кулаком, и та ослабила хватку, создав достаточно места, чтобы лезвие его меча дотянулось до её незащищённой нижней части. Его вновь оглушил пронзительный визг, а на щёку брызнула густая влага. Стряхнув с себя недобитого паука, Алдуин обнаружил последнего из них на полпути к укрытию. Животное отпрянуло к стене; шипя и плюясь, оно размахивало лапами в тщетной попытке спастись от смерти в лице Пожирателя Миров. К тому времени, как с ним было покончено, от паука осталась лишь кучка переломанных ног и расколотый панцирь. Вытерев лицо перчаткой, Алдуин стал медленно идти по туннелю, время от времени бросая взгляд на жертву, увязшую в липкой белёсой субстанции. Проходя мимо каждого яйца, он яростно протыкал защитную оболочку и в большинстве случаев чувствовал слабое движение, которое быстро прекращалось по мере того, как жизнь покидала тело. Алдуин приближался к части туннеля с особенно плотным слоем паутины, как вдруг увидел пару знакомых сверкающих глаз, обращённых к нему. Он не стал даже ждать, пока драугр выйдет из-за паутины. Вместо этого Алдуин налетел на него и ударил так сильно, что отбросил мертвеца назад, пригвоздив к стене, а потом двинул кулаком в его мерзкий рот, пытающийся что-то сказать. В следующий миг он снова ударил его наотмашь, сломав древние зубы и превратив эту жуткую пасть в зияющую рану, которая никогда больше не осквернит Крики Дов. Неистовый рык, заполнивший узкий туннель, принадлежал сыну Акатоша, и в движении, которое идеально отзеркалило движение Довакин, он извлёк свой меч и приложил остриё к горлу драугра. Голова упала на пол, опрокинув лампу, которая возмущённо зашипела, когда пламя начало гаснуть. По мере того, как свет утрачивал свою яркость, тени на лице Алдуина удлинялись, растекаясь по бровям, словно огромные чёрные крылья, и заостряя контуры скул, будто продолжение его оскаленных белых зубов. Расширенные обсидиановые зрачки были такими тёмными, что, казалось, заполняли собою глазницы. Огонь издал последний тихий треск, прежде чем окончательно потухнуть, и Алдуин вновь погрузился во тьму.

***

Обычно я осматривала тела драугров в поисках сокровищ; изредка мне попадался гранат или бриллиант. Также я залезала в большие погребальные урны, дабы добраться до монет, покоящихся на самом их дне глубиною с колодец. Величина находки никакого значения не имела, как и тот факт, что я была материально обеспечена. Что было действительно важно, так это мягкий блеск золота в моей ладони, то, как оно позвякивало между моих пальцев. Однако в ту секунду, неловко сбегая вниз по винтовой лестнице и оставляя после себя янтарный след лечебного заклинания, я думала совершенно о другом. Взмахнув рукой, я призвала магический свет, заставила его повиснуть над моей головой, и моему взору открылась железная дверь. — Хвала Талосу, — пробормотала я, опускаясь на колени перед замкóм и доставая нож и отмычки. Мои руки дрожали — отчасти из-за того, что драугр-военачальник пытался меня обезоружить. Хоть я и устояла перед Криком, я заплатила за это болью в нервных окончаниях и тремором пальцев, от которого не спасала даже магия Восстановления. Когда Алдуин провалился в люк, вместе с ним рухнуло моё сердце; только отхватив пару смертоносных ударов от Военачальника, я поняла: если я хочу выжить, да ещё и помочь Алдуину, я должна сосредоточиться. Две отмычки сломались, и я ожесточённо насиловала дверь третьей, бормоча что-то себе под нос, как вдруг замок повернулся, точно по собственной воле. Я быстро извлекла свои инструменты и успела отпрыгнуть назад, когда из распахнутых дверей вышел Алдуин. — Ты в порядке? — задала я ужасно глупый вопрос, ибо он с ног до головы был забрызган густой коричневой жидкостью, чей запах подозрительно напоминал кровь морозного паука. Позади него зияла кромешная тьма, и я недоумевала, как он сумел выбраться из этого ада в одиночку. Ответа не последовало — он лишь окинул меня испепеляющим взглядом, прежде чем сунуть мне в руки ключ, который я слепо взяла. Только спустя секунду я осознала, что это, наверное, был ключ от того самого замка. — Та дрянь мертва? — он буквально прошипел эти слова. Алдуин был зол, очень зол. Прямо-таки в бешенстве. — Да… — Впереди будут ещё? — Несомненно… А затем он решил меня бросить и с необычайной грациозностью стал подниматься вверх по ступеням (что было нереально в тяжёлой броне Клинков). — Подожди! — я бросилась ему вслед, охваченная чувством дежавю. — Скажи мне, что случилось. Он уже прошёл половину комнаты, где мы бились с драугром, и, когда Алдуин миновал тело павшего Военачальника, змеиный яд в его взгляде стал крайне настораживающим. Точно таким же взглядом он одарил меня на могильном кургане, когда я впервые до него дотронулась. Прибавив шагу, я схватила его за руку и отступила назад, как только он повернулся ко мне лицом; каждая напряжённая черта этого лица, каждая линия его тела беззвучно кричала об агрессии. — Их имена — Ноктюрнал и Азура, — выпалила я. — Что? — с такой же кислой, нетерпеливой интонацией он мог бы снова обозвать меня дурой. — Довакин… — Азура — даэдрическая принцесса Заката и Рассвета, владычица Лунной Тени. Я никогда не была в её царстве, но слышала, что оно окрашено всеми цветами радуги, а ветер там благоухает тысячью ароматов, но чист, как горный бриз. Ноктюрнал — её сестра. Она повелительница Тьмы и Сумерек, Императрица теней. Будучи Соловьём, я обязана служить ей. А поскольку я ношу Звезду Азуры, та нарекла меня своим Чемпионом. — Я остановилась и сделала глубокий вдох; после моей торопливой речи тишина казалась абсолютной. — Вот мои секреты… которые уже не секреты… — Тишина никуда не делась. — Возможно, я слегка переборщила, поклявшись в верности им обеим. Хватило бы и одной из сестёр. Видит Талос, я и без того погрязла в долгах… — с каждый сказанным словом мои щёки краснели всё больше. «О Девятеро, как только у меня появится свободное время, я разыщу Огмунда и Жиро Жимана», — пообещала я себе. Где это слыхано, чтобы грёбаный вор был так вопиюще косноязычен? Мне стоило просто уйти в отставку и передать Гильдию Бриньольфу, который и так всем заправлял. — Есть и другие, кому ты задолжала? Из моего горла чуть не вырвался истеричный смешок, и мне пришлось плотно сжать челюсть. — Ты даже не представляешь. — Ты сделала это из-за меня. Я скрестила руки на груди и подняла взгляд на Алдуина. Боги, он правда был высоким, особенно когда мы находились так близко. — Я сделала это потому, что на тот момент я была никем. Мне надо было найти способ… — Ты Драконорождённая. Хотя твоё тело слабее, чем у дова, в твоих смертных жилах течёт кровь Сердца Акатоша. Даже среди Дов мало кто может претендовать на такое благословение. Если бы я его не знала, то сочла бы это за комплимент. Очевидно, в его голову пришла та же мысль, ибо он едва заметно нахмурился. И хотя Алдуин продолжал грозно надо мной нависать, он уже не был так напряжён, как минуту назад, и, кажется, его желание порезать меня на кусочки немного ослабло. — Кроме того, я Первенец Акатоша, и Колесо Судьбы уж точно не послало бы мне хилого врага. Если бы я одержал победу над жалким червём, то не получил бы никакой славы. «С другой стороны, зачем мне Огмунд и Жиман, когда у меня есть Алдуин, чей язык остёр, словно меч из Небесной кузни? Можно брать уроки у него. Если я не прибью нас обоих до окончания курса». Должна признаться, что мысль о кровавой расправе над ним ещё никогда не была столь привлекательной. — Чем тебе не угодил драугр-военачальник? На миг его взгляд опустился, но затем сфокусировался на двери, через которую нам предстояло пройти. Не глядя на меня, Алдуин начал свою речь: — Ту'ум никогда не предназначался для джорре, для смертных. Слова Силы священны, и раньше их могли использовать только драконы. Давным-давно один из моих приближённых научил ту'уму людей, изменив судьбу этого мира. Теперь я понимаю, что были и другие предатели. Кто-то, должно быть, обучил Хевнорака, после чего тот передал знания своим высокопоставленным слугам. Мне было знакомо то, о чём он говорил. Фестус Крекс, пригвождённый к дереву градом стрел… Астрид с её белоснежной кожей — женщина, которой я невольно восхищалась, которая смотрела мне в глаза, посылая меня на ею же спланированную смерть… Холодный металл двемерского кинжала, который Мерсер всадил мне меж рёбер… — Ты хочешь уничтожить их всех? — Только тех, кто будет достаточно глуп, чтобы встать у нас на пути. — То бишь всех. Но нельзя попросту кидаться на драугров-военачальников и поливать их огнём. Даже если это было самое крутое Огненное дыхание, что я видела. Конечно же, Алдуин полностью проигнорировал мой «комплимент» и обратил внимание лишь на то, в чём он разглядел упрёк. — Я не атаковал это существо вслепую. Я бы придумал план получше, если бы ты соизволила сообщить мне о характерных чертах врага, с которым ты, по видимости, часто имела дело. — Хватит перекладывать на меня вину, или будешь разбираться с Хевнораком в одиночку. — Воздержись от пустых угроз, Довакин. Они лишь подрывают ту толику доверия, что ты успела заработать. — Да как ты..! — я бессильно посмотрела на него, прежде чем уйти прочь, крепко сжимая рукоять меча. — Никакого физического возмездия? Готов поклясться, что ты собиралась меня пнуть или ударить, — глумился он за моей спиной. «На довольно приличном расстоянии», — отметила я. — Подойди поближе и проверь, — но он этого так и не сделал, и мне не пришлось утруждаться. Главная миссия на день изменилась. Победа над Хевнораком была уже не целью, а средством достижения цели. Как только мы окончательно его упокоим, мы уйдём из этого Богами забытого места, и я воссоединюсь с Тенегривом. Зачем мне выполнять грязную работу, если для этого у меня есть демонический конь с четырьмя тяжёлыми копытами?