Dragonrend

Курган — не лучшее место для ностальгии. И всё же я вспоминала некоторые вещи, одним глазом следя за своим вынужденным спутником. Гиперопека Бриньольфа, очень милая, но смущающая, когда он рвался зайти первым в каждую дверь… Анекдоты, что он рассказывал в минуты тишины, когда на нас не охотились драугры… Поразительное мастерство и скорость Мерсера, орудующего мечом и кинжалом — тогда я впервые почувствовала истинный укол зависти… Его ехидные замечания о том, что я слишком громкая для вора, на пути к святилищу Снежной Завесы… Натянутая тетива лука Дженассы и её большой палец, касающийся оперения перед тем, как выпустить стрелу… А Алдуина я, видимо, буду помнить за то, что он был занозой в заднице. — Мы не останавливаемся ради добычи, Довакин, — сурово прошипел сын Акатоша, толкнув меня плечом, когда я стала разглядывать очертания сундука во тьме дверного проёма. — Но там могут быть септимы… — Ты уже использовала это оправдание, и, на мой взгляд, три золотых — недостаточная причина для дальнейшей задержки. — Нам просто не повезло, что те урны оказались пустыми! — Их наверняка опустошил какой-нибудь жлоб вроде тебя. — Я возмущена до глубины души. — Ты вольна делать что хочешь, но не трать моё время на свою мечту собрать каждый пыльный септим в этой гробнице. Я всё ещё размышляла над уместным ответом, когда мы остановились перед железными дверьми. Алдуин был на два шага впереди меня, но он стоял на месте. Осознав, что он дожидается, пока я открою ему двери, я чуть не толкнула его в скользкую лужу, переливающуюся на полу. Один меткий удар подвёл бы его к ближайшей нажимной пластине. Хотя вряд ли он получил бы много урона, защищённый своей толстой шкурой и бронёю Клинков. Алдуин поднял голову, окинул взглядом урны с горящими углями, висящие на потолке, а затем принюхался к воздуху, в очередной раз напоминая мне Тенегрива и диких животных, которые по ветру определяли источник опасности. — Полагаю, что угли подожгут эту странную субстанцию, и мы сгорим заживо. — Только если ты наступишь сюда, — я указала на каменную плиту, которая слегка возвышалась над всеми остальными; её странные изогнутые отметины были почти не видны под толстым слоем грязи. — А, судишь по собственному опыту. — Конечно, по опыту. — И тут я заметила следы насмешливой улыбки в уголке его рта. — Эй, ты на что намекаешь? О Девятеро. Это было всё равно что приглашение к язвительному монологу, и то, как его губы изогнулись в широкой злобной ухмылке, дало мне понять, что монолог этот будет долгим. Но не успел он и рта открыть, как я повернулась, вытянула руку, уже охваченную пламенем, и пустила в комнату огненную струю. Помещение сотряслось от взрыва, и прежде, чем я могла сделать хоть один шаг, Алдуин схватил меня и оттолкнул назад, прижимая к стене. — Ты в своём уме?! — пытался он перекричать рёв огня, и по голубоватому сиянию на его лице я поняла, что он наложил на нас оберег. — Это самый эффективный способ избежать несчастных случаев, — прохрипела я, давя на него локтями в попытке увеличить расстояние между своими рёбрами и острыми пластинами его брони. — Не сомневаюсь, что внутри нас ждали драугры. Когда пламя наконец утихло, он шагнул в дверной проём, и я пошла следом, радуясь, что снова могу дышать полной грудью. Войдя в комнату, мы увидели обугленные дымящиеся тела нескольких злокрысов и драугра. Но что действительно привлекало внимание, так это жуткий, мерцающий силуэт драконьего жреца. Он летел вдоль стены; за его спиной на призрачном ветру развевался плащ, а его фигуру золотила броня с жёсткими, заострёнными краями. Я заметила, как Алдуин напрягся, и повела рукой. — Не сейчас, — тихо проговорила я. — Мы должны найти все сосуды. — Он меня не чувствует, иначе он бы никогда не повернулся к нам спиной. — Кто-то прорубил в стене небрежную щель, которая служила импровизированным окном, и через неё мы двое увидели, как призрак исчез, переместившись глубже в недра катакомб. На лице Алдуина вновь застыла бесстрастная маска, поэтому я не могла сказать, огорчил ли его сей факт. — Он скоро о нас узнает. А лично мне хотелось бы знать, что он прячет в этой комнате. Поскольку нажимные пластины активированы не были, с потолка всё ещё свисали урны, отбрасывающие тусклый свет, благодаря которому на стене можно было разглядеть латунную цепь с деревянной рукоятью. Я потянула за неё, чувствуя, как цепь дребезжит под моими пальцами. Последовал низкий грохот, и из-за мелкого дождя пыли показалась тайная дверь. Древние механизмы со скрипом возвращались к жизни; каменная дверь отодвинулась назад и погрузилась в землю. Естественно, стоило мне приблизиться к проходу, как Алдуин толкнул меня в сторону, протискиваясь вперёд. — После вас, мой господин, — буркнула я себе под нос. — Таков законный порядок вещей, — раздалась реплика Алдуина, который поспешил двинуться дальше по коридору, за пределы досягаемости моих ударов. Это не помешало мне взять с пола маленький камень и запульнуть тот ему в голову. Я усмехнулась, когда камешек с гулким звуком отскочил от его шлема, сопровождаемый его тихими проклятиями. А потом Алдуин остановился так резко, что я чуть не врезалась ему в спину. — Что такое? — Мы находились у входа в потайную комнату. Потолок здесь был низкий, а свет практически отсутствовал — лишь слабый луч проникал сюда через пролом в стене. Алдуин шагнул в сторону, и я моментально поняла, что́ вынудило его остановиться. Ближе к концу комнаты на своеобразном пьедестале покоился сосуд, в тени отливающий серебром. А рядом с ним стоял уже знакомый нам железный саркофаг. — Побери меня Ситис, — прошептала я. Комната была длинной, но узкой; неровную каменистую землю обвивали толстые корни — не самая удобная почва для битвы. — Верно подметила — а это случается редко, — сухо пробормотал Алдуин. — Вижу, тебе нравится огонь, но, если ты будешь так целиться, ты можешь повредить сосуд в результате последующих взрывов. — Ха-ха-ха. Давай лучше станем наживкой для драугров, чтобы увести бой подальше от останков Хевнорака. Вдруг ты случайно разобьёшь канопу? — Я уже говорил, что у тебя паршивое чувство юмора? — То же самое относится и к тебе. — Мой взгляд скользнул по комнате, затем вернулся в тесный коридор. — Я могу приманить драугра сюда и загнать его в этот туннель. Если ты будешь ждать на другом конце, мы быстро его прикончим. — А если ты потерпишь неудачу? Я стукнула лезвием своего меча по каменной стене, представляя, что это голова Алдуина. Звук нарушил тишину комнаты, и, прежде чем он рассеялся, наших ушей достигли знакомые глухие удары кулаков о запечатанный гроб. — Ставлю сапфир на то, что я справлюсь. — Блеск в его глазах подсказал мне, что эта идея пришлась ему по душе, даже очень. — Безупречный сапфир. Железо заскрипело, разрываемое сильными руками; когда я повернулась лицом к драугру, то краем глаза увидела, как Алдуин тает в темноте прохода. Военачальник нагнулся вперёд, огляделся, словно пытаясь сориентироваться, и тут же зарычал, когда я намеренно двинулась, выдавая своё присутствие. Он грозно шёл в мою сторону, изрыгая проклятия на драконьем языке. И всё же я знала, что это не самое страшное. Если я облажаюсь, Алдуин сделает мою жизнь похожей на ад, и даже его симпатичная внешность не сможет окупить все издевательства, которые мне придётся сносить. По правде говоря, у меня не было выбора. Я обязана была выиграть это пари.

***

— Ты должна мне сапфир. Лезвие меча зашипело, вспыхнуло ярко-синим на тусклом сером фоне, и края капюшона, укрывавшего мою голову, стянулись от скорости удара. Драугр начал отступать назад, когда он понял, что оказался уязвим для атаки, но было уже слишком поздно. Сделав выпад вперёд, я вонзила в горло чудовища эльфийский кинжал, засадив его так глубоко, как могла — по самую рукоять. Когда драугр вскрикнул, я увидела яркий блеск металла и языки пламени, которые осветили уродливый рот изнутри. Он пошатнулся, и для того, чтобы отделить его голову от плеч, понадобился лишь один быстрый удар. Резко развернувшись, я стала искать глазами ледяного атронаха. Он лежал на полу замёрзшей грудой сломанных, бесформенных конечностей, всё ещё извергая из себя потоки холода. А рядом с ним стоял Алдуин, весьма довольный собой и буквально стряхивающий с себя пылинки. — Вообще, ты должна мне два сапфира, потому что это, — сын Акатоша пнул врага сапогом; его лицо выражало брезгливость вперемешку с любопытством, — существо собиралось вогнать тебе в спину сосульки, которые заменяют ему руки. — Это ледяной атронах, и я знала, что он подходит сзади, спасибо тебе огромное. — От него разит зловонием Обливиона. Слуги Хевнорака имеют… имели связь с даэдра. И твоя благодарность ещё менее искренна, чем твои обещания, Довакин. Поборов желание швырнуть в него кинжал и напомнить наглецу, что я регулярно общаюсь с даэдра — не какими-нибудь, а Принцами Даэдра, — я убрала оружие в сапог. — Ну, ты мог бы дождаться более удачного момента, чтобы потребовать свой камень. Или ты хотел помочь Военачальнику снести мне башку? — Я был бы глубоко ему признателен, случись такая трагедия. Теперь, когда битва закончилась, в пыльном подземелье вновь повисла жутковатая тишина. По крайней мере, это было лучше, чем слышать тяжёлое дыхание и низкий рык мертвецов. Я позволила себе скользнуть взглядом по их неподвижным трупам, прикидывая, сколько септимов можно собрать с четырёх тел. Однако узнать это мне было не суждено, ибо Алдуин уже шёл впереди, а я не собиралась упускать его из виду. — Ты такой предсказуемый. И разговор о том, что я якобы тебе что-то должна, закончился раньше, чем мы пересекли этот мост. — Просто потому, что тебе так заблагорассудилось? Это нечестно. — Всё честно. Я заманила драугра в проход, как и обещала. — Ты сказала, что оттеснишь его в проход и направишь ко мне. Последнее так и не состоялось. — Я только сказала, что проведу его по туннелю. Здравый смысл кричал о том, что тебе надо было ждать в середине, а не в самом, мать его, начале. — Ты просто злишься, что он откинул тебя ту'умом… До наших ушей донёсся хруст костей, и мы инстинктивно остановились, приняв оборонительные позы, прежде чем поняли, что опасности нет. Я как-то видела оживших скелетов, вооружённых до зубов и гонящихся за мной; их кости обладали характерным скрежетом, который преследовал меня даже во сне. Но сейчас меня переполняла жалость, потому что владельцы этих костей, очевидно, умерли в агонии, всё ещё прикованные к стенам несмотря на то, что минула не одна сотня лет. Алдуин замолк, и я наблюдала, как он медленно приближается к останкам. Факелы отбрасывали на стены жёлтый свет, открывая взгляду пятна крови. Она въелась так глубоко, что я до сих пор могла различить её запах, прячущийся под слоями пыли и тлена, которыми был пропитан курган. Если бы я пристально не следила за каждым его действием, то не увидела бы едва заметной дрожи, которая пробежала по телу Алдуина, когда мы подошли к длинному столу. Спереди горели гигантские жаровни, освещая ещё один ряд железных дверей. Но на этот раз Алдуин не спешил двигаться дальше. Он встал на месте, глядя на скелеты — а конкретно на тот, что лежал ничком в своей постели из окровавленного камня. На нём виднелись мелкие царапины и зазубрины — должно быть, жертва сопротивлялась. Запястья были сломаны, и кости обеих рук покрывали трещины. — Они его пытали, — прошептала я. Когда я представила, как жертва бьётся в агонии, а ножи, забрызганные кровью, продолжают сдирать плоть, к моему горлу подступила тошнота. — Бо́льшая часть крови засохла. Достань сосуд, который мы нашли, и распечатай его. Шестое чувство подсказывало мне, что мы обнаружим внутри, а гнусный запах подтвердил подозрения Алдуина. — Пахнет гораздо… свежее, чем я думала. — Я быстро заткнула отверстие и положила бутылёк обратно в сумку. Слава Талосу, моё позеленевшее лицо скрывала маска. — Похоже, Хевнорак экспериментировал с ритуалами. Валдар сказал, что он нашёл способ себя воскресить. Когда я вернулся в Валтум, мои жрецы проснулись по моему зову. Если бы я воззвал к Хевнораку, это бы сломало печать Валдара. — То есть ты знал, чем он занимался? Поэтому назвал его предателем? — Я знал, что он приносит людей в жертву. — И ты его не остановил.

***

Она стояла у противоположного края стола, хотя между ними вполне могла бы разверзнуться пропасть. Он замечал каждый её жест, то, как она напряглась и отстранилась от него на пару сантиметров. — Нет, не остановил, — ответил он; слова слетели с его языка необычайно тяжело. По какой-то причине он не мог отвести взгляд от следов бойни. Этот труп отличался от трупа Валдара. Валдаровы кости мирно покоились на троне, а его дух с лёгкостью отделился от останков. Из этого же — силой выдирали жизнь. На нём было столько порезов, в стольких местах кость соприкасалась с металлом… Все эти трещины и переломы выглядели отнюдь не деликатно. На мгновение Алдуин почувствовал тёплое чрево под своими пальцами, услышал хруст костей; агония стала почти осязаемой, и ему вспомнилось, как кричал Древний дова. Он подумал о криках, которые впитали эти холодные стены, о неглубоких судорожных вдохах и диких взглядах людей, которые на своей шкуре ощущали жестокие удары судьбы. Судьба приняла форму ритуального ножа, а удары её шли безостановочно. Быть принесённым в жертву, подобно скоту… Развернувшись, он перевёл взгляд на скелеты, прикованные к стенам. Тонкие пальцы были связаны неразрывными узлами; некоторые скрючили руки в конвульсиях. У того, что висел ближе к столу, кости были не запятнаны, и Алдуин задался вопросом, как умер этот человек. Зная Хевнорака, смерть, несомненно, была мучительной — вопрос состоял в том, насколько продолжительна и интенсивна была агония. — Почему ты ничего не предпринял? Потому что его шпионы доложили, что это было сделано в его честь, дабы воздать хвалу всем Дов. Слабые погибнут, сильные возвысятся. Так что он позволил Хевнораку править теми, кого он смог захватить в свой железный кулак, если жрец был готов ему подчиняться. — Правда в силе. — Что это значит? Ему не понравилось, как Фрейя на него посмотрела — будто он был каким-то странным существом, вылупившимся из земли под их ногами. Словно она его не знала. Или словно видела его в первый раз. В другой жизни он знал ответ на её вопрос; теперь его одолевали сомнения. Противясь желанию огладить лицо ладонью или стащить с головы треклятый шлем, чтобы избавиться от давящей на него тяжести, Алдуин отступил назад. — От этого чувства никуда не деться, — Фрейя издала тихий, невесёлый смешок, от которого у него по спине пробежали мурашки. — Ты всегда будешь помнить деяния рук своих. Они будут преследовать тебя, куда бы ты ни бежал. — Всё, довольно. — Это правда, — мрачно отрезала она. — Это моя личная правда, и я рассказываю её тебе сейчас. — И что же ты сделала? Она вздрогнула, а затем расправила плечи. Она стала твёрдой как алмаз — его мягкая, глупенькая Драконорождённая сжалась в плотный комок, но вовсе не из-за свирепости драконьей души. — Разные вещи во имя того же, что искал Хевнорак. — Алдуину было любопытно, заметила ли Фрейя, что её большие пальцы прошлись по стиснутым кулакам, точно пытаясь стереть невидимые пятна. — Правда в силе, — повторила она так тихо, будто эти слова предназначались только ей одной. — Это так соблазнительно удобно. Заманчиво в своей простоте. Вдруг он осознал, что нордка выхватила кинжал — жидкую золотую полоску, которую она умело вращала в руке. — Если бы ты действительно верил, что выживает сильнейший, ты бы признал, что заслуживаешь смерти, и дал бы мне перерезать тебе горло, ведь ты слабее меня. — Его рука скользнула к рукояти меча, и он попытался прикинуть, за сколько секунд она сможет перепрыгнуть через стол и сократить расстояние между ними. — Но ты в это не веришь, я права? По крайней мере, на данный момент. И я в это не верю — уже нет. — Она кивнула на его полуобнажённое оружие. — Так что прибереги свой клинок для монстров. Нам с тобой придётся повременить до встречи с Седобородыми. И с этими словами она оставила его среди бездыханных скелетов и призраков с их нескончаемым скрежетом, царапающим ту часть его души, которая только сейчас обрела жизнь.