Danger of hell

Эта женщина ей не нравится. Так думает Анна в первые минуты, когда видит Ван Хельсинг перед собой. Но минуты размышлений не хватает даже на то, чтобы рассмотреть ее как следует, потому что нападают вампиры. Отбиваясь от них вместе с остальными смелыми мужами Трансильвании, она вспоминает о ней только в те секунды, когда сталкивается лицом к лицу. Эта драка хоть закончилась хорошо — была прикончена одна из тех тварей, что досаждала каждому жителю. Чертова Маришка наконец-то отправилась в ад. У Анны есть секунды, чтобы поблагодарить спасительницу, но слова не идут с языка, словно нарочно. Быстро брошенное Ван Хельсинг «Поговорим после» та воспринимает как спасение и уже тогда замечает, что эта женщина… слегка необычная. Второй раз, когда она задумывается о Ван Хельсинг, происходит в родовом поместье. Краткое столкновение: Габриэль держит ее руку с кинжалом и смотрит ей в лицо. Спокойно, внимательно и… Что-то еще. Чего Анна, как ни старайся, не может осмыслить. Древняя книга ожила, рыцари на ней внезапно начали схватку, о которой, наверное, не знал и отец. Анна не может понять, чем это вызвано и молчит чуть ли не смущенно. Вопросов возникает еще больше, чем ответов. Не заметить такую высокую женщину как Ван Хельсинг сложно. Та всегда заявит о себе тем или иным способом. Говорят, она убийца, но только Анне с часами, проведенными вместе, это прозвище кажется странным. Та убивает вампиров, оборотней и прочую нечисть. Это почетное занятие. В какой-то момент ей хочется разговорить Габриэль и узнать, что сподвигло ее на такую жизнь, но времени как обычно не хватает. Как к ней относиться Анна не знает, но что-то невидимое словно манит к ее стройной фигуре. «Что в тебе особенного, Габриэль?» — задумывается Анна, поглядывая украдкой на ту после спасения с бала Дракулы, не приходя ни к каким выводам. В некоторые мгновения той хочется ее ударить, вывести из состояния равновесия, посмотреть, что будет, но она не решается, словно она старше на несколько тысячелетий. Анне страшно подумать о том, во что превратился ее брат. Боязнь ада — это не шутки, но рядом с Ван Хельсинг та чувствует себя спокойно. Спокойно — насколько это вообще возможно. Это редко с ней случалось, доверять чужим женщинам она не привыкла, но почему-то именно рыцарь Святого Ордена рождает в ней чувство уверенности. Дело не в привлекательной внешности или еще чем-то, о чем украдкой могут шептаться только пустоголовые невесты Дракулы. Возможно потому, что рядом с Габриэль весь ад отступает в ужасе. И ради этого ощущения можно пожертвовать всем.

***

Долгая дорога в одиночестве. Именно так бы описала Ван Хельсинг свой жизненный путь. Бывали в ее жизни преданные до последнего вздоха товарищи, но этого не достаточно для того, чтобы стать счастливой. Несмотря на внутреннею силу, которая раскрывалась в ней в моменты схватки с нечистью, вынужденное уединение породило в ней особое чувство. Чувство, которое она в скором времени смогла назвать «тоска по Анне». Но сейчас, ступая дальше сквозь пелену дней, она называет эту тоску светлой. Первая их встреча отложилась в ее голове отрывистыми мазками, практически не оставила следа в памяти. Только краткая вспышка — она сама лежит на земле, опрокинутая вампирами, а на ней сверху девушка с темными кудрявыми волосами. Уже тогда Габриэль может сказать, что взгляд у нее особый, ведь это первое, что она увидела после падения. Глубокий, приковывающий, таящий в себе не одну загадку. Ни единожды после ей довелось видеть эти глаза, в том числе и наполненные ужасом, неподдельным страхом или тоской, но только первая эмоция запала ей в душу более других — удивление. Оно отражается в ее глазах как-то особо, словно та не решается задать какой-то волнующий ее вопрос. Вопрос, на который, кажется, она не знает ответа… или не хочет помнить. Габриэль чувствует ее стремление к этому вопросу, когда стоит к ней спиной, лицом, в бок, но всегда в момент самой жаркой схватки. В эти минуты не до разговоров, нет времени ни на одно слово. Габриэль не знает, почему даже в эти моменты ей так хочется с уверенность сказать Анне: «Все хорошо», словно она точно знает ответ. Когда Габриэль хочется ответить именно так, она словно чувствует себя в два раза сильнее, чем есть на самом деле, словно это действительно то единственное, что нужно знать Анне. Будто бы рай действительно не скрывается где-то там за горизонтом… Но это удивление. Его не стирает ничто. Даже смерть. Анна лежала в ее объятиях в момент своей гибели и только удивление было написано на ее лице. Ломающий грудную клетку крик застрял в горле в тот миг, слезы было невозможно удержать, но сейчас, всматриваясь в затянутое тучами небо, Габриэль видит лицо Анны. В нем нет ни намека на презрение или ярость. В ее глазах нет того вопроса, потому что она смотрит прямо, так словно приветствует кого-то, кого знала, наверное, всю свою жизнь. Габриэль задумывается в эти минуты о том, как на самом деле выглядит рай. И если он такой же как это грозовое небо над океаном, то ей ничуть не страшно, потому что сквозь свист ветра она слышит слова: — Я жду.