Жить, пока жив другой

— Здравствуйте, мистер Поттер. Злой, как черт, заросший сонный мужчина тер глаза, проклиная вчерашнюю попойку и непрошенных гостей, нарушавших его покой в утро новогодних выходных. Он наконец разлепил мутные глаза и грозно сверху вниз уставился на парнишку, робко мнущегося на крыльце двенадцатого дома на площади Гриммо. Гарри быстро стало плевать, что мальчик легкомысленно в легкой мантии, что магией от него фонило, как от Дамблдора. Хватило взгляда на это сероглазое бледное недоразумение, чтобы привычно выхватить палочку и вжать её в белую кожу чужой шеи. — Твою ж мать… Перед Поттером стоял Том Реддл. Версией своих шестнадцати лет из воспоминаний Слизнорта и Альбуса. Те же тонкие черты, худощавость, бледная кожа. Характерные темные серые глаза. Только этот мальчишка не был прилизанным и высокомерным, он испуганно таращился, вскинув руки, будто призывая мужчину опустить палочку. — Мистер Поттер… — шептал он бледными губами, — пожалуйста, дайте мне все объяснить… И Гарри позволил. Продиагностировал парня сетью чар, отобрал у него палочку и пустил в дом, настороженно шагая следом по узкому коридору в гостиную. Затем усадил в кресло и встал напротив, демонстративно не убирая из рук волшебную палочку. Парень сконфузился. — Я… Меня зовут Том. Томас Осборн. И три дня назад мне исполнилось семнадцать. Три дня назад было тридцать первое декабря. День рождения Тома Реддла. Гарри почти подсознательно сообразил это и покрепче перехватил палочку. Под выразительным взглядом главы аврората гость продолжил, тревожно сжимаясь в кресле. — В ту ночь… В ночь, когда мне исполнилось семнадцать, я видел очень длинный и яркий сон. Это был я, только… Будто в прошлой жизни. Я знаю, это бред! Будто я… Точнее он… Лорд… Короче, он проводил обряд. Очень темный и сложный, чтобы… Если он не сможет выжить и все кусочки души будут уничтожены, чтобы они соединились и произошло типа перерождение. От волнения мальчик начал жестикулировать, а Поттер хмурился все больше. — Мистер Поттер. Каждый ребенок знает историю вашей победы и жизни Того-Кого-Нельзя-Называть. Но я с детства рос в любящей семье и всегда считал вас героем, мне никогда даже мыслей не приходило практиковать темную магию, пусть я и учусь на Слизерине. А сейчас мне страшно… Мысли… Я вспомнил все, но я не могу даже допустить, что все эти ужасы — это моих рук дело. Помогите мне, мистер Поттер. Зачаруйте. Сотрите память. Что угодно. Я просто не смогу с этим жить. Том не врал. Серые глаза блестели от влаги, а отчаяние сквозило в каждом слове. Поэтому мужчина быстро отмел идею просто выставить мальчика за дверь. Но и как ему помочь, он не представлял. — Ты хочешь сказать, — хрипло заговорил Поттер, — что ты — перерождение Волдеморта, помнишь свою прошлую жизнь, родился спустя почти девять месяцев после его смерти, в его день рождения, а теперь, понимая, что ты — это он, не можешь с этим жить? — Из ваших уст это звучит, как бред, — обреченно пробормотал парень, низко опуская голову. Гарри постучал палочкой по бедру. — Откуда мне знать, что ты не врешь? Парнишка удивленно приподнял брови. — На мне нет морока, я не пил зелье, вы сами знаете. Но вы можете проверить. Сыворотка? Легилименция? Гарри кивнул и, почесав щетинистый подбородок, резко взмахнул палочкой, без предупреждения проваливаясь в серые омуты глаз напротив. Вот он, Том Осборн, смеется на руках своих родителей. Красивая женщина поправляет крошке-сыну воротничок и целует в лоб. Вот письмо из Хогвартса. Ровные изумрудные строки «Дорогой мистер Осборн…». Вот шляпа кричит «СЛИЗЕРИН», а коленки подгибаются от восторга и страха. Вот Том достигает небывалых успехов на чарах, зельях и трансфигурации. Шестой курс, смазливый мальчик с русыми кудрями, стыдливый поцелуй в темном коридоре замка. Вот семнадцатилетие. Отец говорит: «С праздником, сынок» и дарит золотые часы — дань магической традиции старых волшебных семей. И вдруг воспоминания замедляются. Волдеморт, безобразное змееподобное чудовище что-то колдует, проводит сложный ритуал. Бормочет про вечную жизнь и пути отхода, если старик узнает про крестражи. Он убеждает себя в будущем продолжить дело всей жизни, показывает свою армию, ряды черных меток на запястьях магов, трупы магглов, светящиеся черепа в облаках. Показывает даже Гарри Поттера, ещё подростка, низкого и нескладного — главный враг. Опасный враг. Мужчина выныривает из чужого сознания и отшатывается, с грохотом ударяясь о стол позади себя. Парня в кресле трясет, он бледен и кажется на грани обморока. Поттер чертыхается и через мгновение вручает зелье от головной боли, заставляя мальчишку выпить, откинуться в кресле и просто дышать. Гарри явно перестарался. — Теперь вы мне верите? — надломленно спрашивает Том, приоткрывая совсем больные глаза. — Верю, — твердо говорит мужчина, мысленно очень сожалея, что это все — не злая шутка. — И вы мне поможете? — надежда в голосе юноши что-то болезненно задевает в груди Поттера. За тридцать шесть лет своей жизни, за годы страданий, лишений и стремительной карьеры в аврорате, он, как ему казалось, разучился испытывать жалость. Но Гриффиндор — это определенно диагноз на всю жизнь. Поэтому мужчина кивает, а парень бескровно улыбается и снова прикрывает глаза. Первое, что делает Гарри — пишет Гермионе. Просит немедленно собрать все данные по всевозможным обрядам перерождения. Потом связывается через камин с заместителем и предупреждает, чтобы его не дергали все его заслуженные выходные. Обещает самолично перегрызть глотку любому, кто вломится к нему по какой-либо ужасно важной причине. Том в своем кресле снова начинает мелко дрожать. Гарри садится напротив. — Итак. Рассказывай. Тебя тревожат именно воспоминания? И почему ты пришел именно ко мне? Мальчик растерянно моргнул, будто ответ на этот вопрос был очевиден. — А к кому мне ещё было идти? Сказать родителям? Друзьям? Обратиться в Мунго? Я не хочу лежать в психушке с теми, кто считают себя Темными Лордами, потому что у них мозги набекрень. Гарри хмыкнул. — А может, и у тебя мозги набекрень, откуда тебе знать? — Мистер Поттер! — Да зови меня Гарри, юный Том Реддл, — расслабился мужчина, игнорируя возмущенные взгляды. Потом прищурился и шепнул на парселтанге: — И все же. Почему ко мне? Парень незамедлительно отозвался на змеином языке, даже не замечая этого. — Сразу, как воспоминания вернулись ко мне, идея прийти к вам стала почти навязчивой. Это как сильная тяга, я даже не знаю, как объяснить. Нет, вы не подумайте, я вовсе не хочу вас немедленно заавадить, клянусь! Просто нужно было оказаться рядом, увидеть… — мальчик смутился. Гарри тоже стало немного неловко. — Ладно, — снова заговорил на английском мужчина. — Что-нибудь придумаем. Но, вероятно, тебе просто придется с этим жить и мириться. Если ты не врешь и ты действительно сейчас абсолютно другой человек, без тяги к насилию и мечты истребить всех немагов на Земле, — под выразительным взглядом Том судорожно закивал, — то беспокоиться тебе не о чем. Надо только не давать себе из прошлого завладеть собой, как бы странно это не звучало. — Так вы верите мне? — снова с надеждой тихо спросил парень. Гарри встал и, подойдя к напрягшемуся собеседнику, ответил. — Верю, малыш, даже не сомне… — стоило только его ладони опуститься на хрупкое плечико, произошло что-то странное. Магия собеседников взвилась, сплетаясь, будто в схватке, Поттер рыкнул, одергивая руку, а Том безвольно с тихим стоном снова обмяк в своем кресле. — Что за?!.. Давно позабытое чувство острой боли во лбу, аккурат, где ещё виднелся характерный шрам в виде молнии, прошило голову Гарри. Он снова невольно схватился за палочку, яростно дыша над сжавшимся парнем. — Простите, мистер Поттер! — лепетал Том. — Я не нарочно, правда… Я не знаю, что это было… — Успокойся, — жестко приказал мужчина. Он привык работать с новобранцами и зачастую давил своим авторитетом, когда юные авроры паниковали. Сейчас это тоже сработало: мальчишка замер, пытаясь взять себя в руки. Гарри отошел и начал судорожно думать. — Пророчество исполнилось. Это было подтверждено. Один умер, другой живет припеваючи. Факт смерти был, даже если тебе и удалось переродиться. Но если не пророчество — почему тогда мы все ещё такая взрывоопасная смесь друг для друга? Чертовы магические заморочки, — вслух размышлял Поттер. — Кажется, я слышал об одной вещи… Надо проверить. Томас слушал, затаив дыхание. Мужчина снова повернулся к нему. — Тебя родители не потеряют? Сможешь остаться у меня ненадолго? — Д-да, конечно, — со скрытым облегчением отозвался Том. — Я сказал, что поеду навестить друга, они не удивятся, если я задержусь. Гарри выразительно приподнял брови. — Друга? Того кучерявого, с которым ты целовался по углам? Парень вспыхнул. — Мы с ним больше не общаемся, — признался он. — Я не… Мерлин, как стыдно! Гарри хмыкнул и беззаботно махнул рукой. — Я шучу. Просто хотел подразнить, плевать мне на твои заморочки, — Поттер никогда бы не признался никому, в том числе — себе, что вовсе ему было не плевать. Почему-то воспоминание об этом поцелуе отдавалось чем-то неприязненным, ещё более отталкивающим, чем даже воспоминания Волдеморта о смертях и войне. Гарри тут же заставил это внутреннее ворочающееся чудовище опустить уродливую морду. Мужчина покачал головой и пригласил парнишку на кухню. Критчер без лишних слов поставил перед хозяином и его гостем по чашке чая с молоком и даже угодливо поделился печеньем, хотя редко отличался такой щедростью. Гарри долго сверлил Тома тяжелым взглядом, прежде чем снова заговорить. — Сейчас что-нибудь изменилось? — А? — поднял голову парень. Он все ещё был смущен, да и настойчивый взгляд здорово нервировал. — Как ты пришел ко мне, — терпеливо объяснил Гарри. — Что-то изменилось? Самочувствие? Воспоминания терзают? — Нет, — удивленно отозвался Том. — Мне стало спокойнее. Точнее… Ну, теперь другие вещи меня пугают немного больше. Поттер самодовольно хмыкнул, делая глоток из своей кружки. — Пойдем в библиотеку. Надо кое-что найти. И печенье захвати, пока Критчер снова его не запрятал. Из кухонной каморки донеслось ворчание. Том с каждой секундой удивлялся все больше, пусть и старался не подавать виду. Этот Гарри Поттер совсем чудной, и эльф у него странный. И та нога тролля — подставка для зонтиков; парень чудом избежал падения, споткнувшись об нее в коридоре. Но библиотека отвлекла его от этих размышлений. Об этом месте явно заботились. Не комната, а, скорее, небольшой зал. Стеллажи с книгами до самого потолка, неровные ряды полок, огромная коллекция — заслуга Блэков, а вот корешки новых книг давали понять, что и глава аврората тянулся к знаниям. Они прошли вглубь, к секции с совсем уже старинными фолиантами. Том робко примостился на стуле, пока Гарри копался в книгах, что-то шептал под нос, недовольно убирал книги в стремительно растущую стопку и искал дальше. И через какое-то время победно воскликнул: — Вот оно. Том вздрогнул, отрываясь от лицезрения красивого изгиба широкой спины и ягодиц аврора. Мужчина держал в руках маленькую книженцию. Скорее даже дневник, тонкий и очень потрепанный. Он сильно отличался от тех фолиантов, которые листал Гарри, и не вызывал большого доверия. Поттер подошел ближе и опустил дневник на столик перед парнем. Тот опасливо отшатнулся, избегая прикосновения с мужчиной, но все же с любопытством заглянул в желтые от времени страницы, испещренные мелким аккуратным почерком. — Это дневник Фергуса Блэка. Величайший Блэк в истории, сильнейший маг своей эпохи. Тот ещё безумец был, если верить Вальбурге, но принес огромную пользу обществу своим блистательным умом. И у него был супруг. Тоже очень сильный маг. Да, для тех времен ситуация дикая, хотя волшебники никогда не шли против магии. За редким исключением, конечно. Но никто не смел и слова сказать против их брака. Потому что они были.. как бы это объяснить, — Гарри ненадолго задумался. — Родственными душами? — скромно предположил Том, начиная понимать, к чему клонит мужчина. — Нет, нет, — быстро открестился Поттер. — Совсем даже наоборот. Они были очень разными. Блэк происходил из темнейшего из родов, а его муж, Вистан, был из светлого. Один рожден весной, другой осенью, один был вспыльчив, как дьявол, а второй — крайне невозмутим. Да, у них было много общего, но это были личностные качества. А все то, что им дала магия, кардинально отличалось. Томас тревожно кусал губу и Гарри отвлекся на это зрелище, прежде чем продолжить. — Тут он описывает, как повстречал его и после этого не смог жить спокойно. Фергус буквально ненавидел его поначалу. А ещё нуждался в его присутствии. Готов был убить голыми руками, но не мог причинить ему вред. Если он прикасался к нему, когда Вистан его боялся или злился — испытывал боль. Правда, тут он описывает, что боль была в груди. И ещё были какие-то побочные. Все изменилось, когда они провели ритуал, связывающий их кровью. Ты помнишь, что сделал Волдеморт, когда возвращал себе тело? — Брал кость отца, плоть слуги и… Кровь врага? — Да, — поморщился Поттер. — После этого он смог безболезненно меня касаться, в какой бы ярости я не находился. И если это то же, что связало меня в детстве с посетившим мою колыбель Темным Лордом, становится ясно, почему он был так нездорово увлечен мной. Жуть, никогда об этом не задумывался. Он ведь правда жить не мог, так и рвался до меня добраться. — Я, — горько поправил Том. — Я пытался добраться. Гарри помолчал, глядя на низко опущенную голову юноши. Бедный ребенок. Однозначно надо вести себя мягче. — Ладно, эм. Фергус искал похожие случаи. Называл это Противоположностью. Сильным магам — и светлым, и темным — нужно равновесие. И такая «Противоположность» — это как Инь и Янь у магглов. Призваны сохранять равновесие. Он пишет, что это большая редкость: даже если два человека и приходили в этот мир с такой подходящей темной и светлой магией, шанс, что они встретятся, был минимальный. И это даже на тот момент, когда населения было всего ничего. Неудивительно, что сейчас об этом вообще не упоминается. — Значит, если такие люди встречаются, их магия одновременно тянется друг к другу, но и отталкивает? — Да, Том. Как полюса магнита. — И вы хотите сказать, что у нас именно такой случай? — Я допускаю, что это возможно, — Гарри обошел стол и сел напротив. — Видишь ли, очень похоже, что так оно и есть. Одна встреча — и двое так и рвутся повидаться друг с другом. Ты… Точнее, Волдеморт, будучи сильнейшим темным магом своего времени, не смог убить годовалого ребенка. И что-то я сомневаюсь, что дело в огромной любви моей матери. Да и кусочек его души скользнул именно в меня, хотя кругом было множество артефактов, животных неподалеку, что угодно подошло бы больше для сохранности, чем осиротевший ребенок, которого он только что пытался убить. Поттер нарочно говорил о Волдеморте, не связывая его и нынешнего Тома, но мальчик все равно хмурился, буравя взглядом дневник Фергуса Блэка. — А ещё та ситуация с кровью. И то, что Лорд совсем съехал с катушек от переполнявшей его темной магии. У него просто не было того, кто мог бы её уравновесить. — А вы? — с каким-то вызовом поднял голову Том. Заострившиеся черты лица снова напомнили Гарри Реддла, и мужчина напрягся. — Вы не нуждались в равновесии все эти годы? Почему вы не злобный безумец? — Ну, во-первых, подозреваю, что у потомков светлых родов, как Поттеры, безумие проявляется позднее и больше смахивает на старческий маразм. Как у… Дамблдора? Том приподнял брови, а Гарри, ошеломленный догадкой, озадаченно на него смотрел. — Точно! Вспомни Грин-де-Вальда! Они же были не разлей вода в свою молодость. Один светлый, другой темный, оба очень сильны магически. И Дамблдор не убил его во время схватки, всего-то заточил в Нурменгард. А потом он и немного «поплыл» рассудком от разлуки с Геллертом. Но, повторюсь, у светлых волшебников это явно проявляется значительно дольше. — Значит, скоро я свихнусь? — тихо спросил Томас. Гарри показалось, что он побелел от страха, хотя мальчик и без того был крайне бледным. — Ну почему же. Я же взялся тебе помочь. Буду тебя «уравновешивать», да и сам не хочу вскоре добродушно улыбаться своим лоботрясам и кормить их сладостями на совещаниях. Том немного оттаял. — Значит… Мы тоже станем, эм.. партнерами? Как Фергус и Вистан? Гарри секунду смотрел на мальчишку с немым удивлением, а потом засмеялся, вынуждая парня насупиться. — Мы будем помогать друг другу. Проводить вместе время. Не все маги в «Противоположности» обязательно любовники и супруги. Некоторые вместе работают, кто-то дружит семьями. Просто зачастую из-за тяги магии и уймы проведенного бок о бок времени люди влюбляются. Но ты можешь об этом не волноваться и продолжать зажимать своих кучерявых мальчиков. Гарри снова негромко засмеялся. Том внезапно разозлился, но никак этого не показал. Просто смотрел нечитаемо на своего красивого собеседника. Высокий, сильный, смуглый, будто живет на солнечном побережье, а не в промозглой Британии. И ещё этот голос, и лучащиеся весельем яркие зеленые глаза на мужественном лице. Парень четко осознавал, что не сможет не влюбиться. Он уже был очарован. Но зачем этому удивительному мужчине, герою войны, главе аврората какой-то сопливый подросток? Ещё и чертово перерождение его заклятого врага. — Ты очень магически силен. Не хочешь ко мне в аврорат? Всегда будешь рядом крутиться. — Я думал пойти в медицину, — признался Том, — мне очень хорошо даются зелья и заживляющие. Гарри снова улыбнулся. — Да, точно моя противоположность. Никогда не владел этими тонкими искусствами. Но ничего, что-нибудь придумаем. Останешься на обед? Мужчина и сам начинал чувствовать незнакомую в последнее время легкость. Даже вечная настороженность и тревоги о работе начали отходить на второй план. Присутствие парнишки действовало, как успокоительное. Хорошая новость для нервов, плохая для дисциплины в аврорате. Они пообедали, Критчер постарался и сварил луковый суп. Пообщались, немного посмеялись. Иногда Том рассказывал факты о себе нынешнем и о себе же из прошлой жизни, о которых Гарри даже не догадывался. Но сейчас это, видимо, почти не напрягало мальчика, он умудрялся говорить об этом и не сильно мрачнеть. Поттер же для себя открыл, что парень крайне эрудирован и общаться с ним, несмотря на огромную разницу в возрасте, очень легко и приятно. Он был интересен, добр, умел слушать. Неужели Том Реддл был бы таким, расти он в любящей семье, а не окруженный суровостью и гнетом сиротского приюта с младенчества? На следующий день Том снова появился на пороге. Сказал, что не мог спать, всю ночь терзали кошмары Волдеморта. Гарри предложил ему остаться с ночевкой, попросил Критчера приготовить соседнюю от его собственной спальню. Мальчик остался так на все выходные. Ещё они обнаружили, что иногда мужчина может прикасаться к Тому. Тот, видимо, перестал его бояться и однажды Гарри потрепал его по макушке и не согнулся от боли в голове. В одну из ночей Поттера все-таки выдернули из дома. Случился большой инцидент в маггловском районе, нужны были все свободные руки, чтобы устранять свидетельства и свидетелей случившейся потасовки двух подвыпивших идиотов, решивших, что магическая дуэль — то, что нужно у дверей маггловского бара. Более того, один, получив ватноножное, со всей силы приложился головой об бордюр и не подавал признаков жизни. На вопрос «Кто-нибудь послал патронус в Мунго?» все бестолково развели руками, и глава аврората, проклиная на чем свет стоит безмозглых идиотов, послал своего могучего оленя к Сметвику. Через пару минут тот вышагнул из портала и быстро диагностировал смерть. Оказалось, вызови кто лекарей чуть раньше — могли бы и спасти бедолагу. Вернулся Гарри только под утро. Усталый и раздраженный, с редким, но болезненным для репутации трупом в отчетах, он только перешагнул порог дома, как к нему тут же подлетел встревоженный домовик. — Хозяин, — проскрипел он, забыв поклониться, — мистер Осборн, ему плохо. Идите к нему, Гарри Поттер, сэр! Скинув мантию, мужчина вмиг трансгрессировал к приоткрытой двери спальни Тома, чтобы увидеть, как тот мечется по смятой простыне. Магия Поттера рванула к парню, но тот силой удержал её вне комнаты, вслушиваясь в жалобные слова. — Нет, нет… — бормотал мальчик почти со слезами в голосе. — Я не могу убить… Не его… — Ты должен, — совсем другим голосом прошипел он же сам себе. Это был жесткий, леденящий душу голос. — Прошу, нет… Я не могу… Так будет только хуже, я не могу… Только не Гарри… Гарри! Том звал его. И больше мужчина ждать не смог, пускай увиденное и заставило его остолбенеть. Он рванул в комнату, и тут же его магия потянулась к магии парнишки, а когда Поттер судорожно сгреб дрожащее тельце в объятия, Том резко проснулся, напряженно замер и вдруг заплакал. Горько, цепляясь тонкими пальцами в ткань на груди мужчины, некрасиво кривя рот. — Ты ушел, — шептал он. — Ушел, а он… Он снова… Гарри, не уходи, пожалуйста. — Я тут, — тихо отозвался Поттер, чувствуя, как лоб прошивает болью, совсем слабой: мальчик боялся, но не его. — Тут, малыш, не бойся. Все будет хорошо, я обещаю тебе. А если я дал слово — обязательно его сдержу, веришь? Гарри будто успокаивал ребенка, но Том закивал и обессиленно уронил голову на чужую грудь. Он ещё дрожал немного, вжимаясь в мужчину, а потом затих и, наконец, спокойно заснул. А Поттер лежал, глядя в полог кровати, и напряженно думал. Значит, злое альтер-эго мальчика подбивало убить его, Гарри? Безумие. Том, очевидно, был счастлив находиться рядом с ним. Он быстро привязался, буквально в рот ему заглядывал, что даже немного пугало. Но не так сильно, как чертов Волдеморт, промывающий ему мозги ночными кошмарами. Но ведь Гарри не всегда будет рядом. Парнишке нужно будет со дня на день вернуться в Хогвартс, а Поттера ждет работа, и без того отнимающая все время, включая условно свободное. Несмотря на усталость, сон пришел к мужчине не скоро. Пару раз он пытался выпутаться из чужих объятий, но мальчишка во сне хмурился и ещё теснее прижимался, а потом и вовсе закинул на Гарри ногу. Прицепился и грелся в чужой ласковой магии. Тогда Поттер плюнул на все, шепнул Критчеру в темноту разбудить его к девяти и, натянув повыше одеяло на них с Томом, быстро уснул.