Луна с запахом пепла

• п е р в а я часть трилогии •

♠ О Ю д ж и н ♠

~ I ~

      С самого утра Юджи́н была взволнована. Взволнована как никогда. Сердце её было словно будильник с молоточком, который завели ровно на час пятнадцать: по расчётам астрономов, именно в это время на Землю должен был пролиться метеорный поток, ежегодно появляющийся в марте со стороны созвездия Персея. В эту ночь даже Луна, покорённая чужой красотой, должна была остаться в стороне, перекатившись в тень Земли. Впервые за последние сто лет астрономы обещали, что плотность звёздного потока будет максимальной: в этом году Земля, пересекая орбиту кометы, должна была пройти максимально близко к ядру небесного тела. Около трёхсот метеоров в час должны были рассечь шёлковое небо своими всполохами и дымными хвостами. Для простых обывателей — всего лишь куски льда, пыли и камней, но для Юджин это намного больше, чем просто блестящий шлейф объятых пламенем частиц. Для неё это смысл жизни.       Так уж сложилось, что любовь к космосу подарил Юджин её отец — известнейший в стране космонавт, проводивший на международной космической станции бóльшую часть года. Именно вслед за ним она полюбила необъятную вселенную. Сначала ей казалось, что это произошло на первом году обучения в школе, когда она на плечах отца отправилась в обсерваторию. Потом, поразмыслив, она вспомнила, что когда ей не было и семи, отец застелил потолок её комнаты картой звёздного неба. Позже выяснилось, что и до мерцающей карты было событие не менее важное — стоило ей только услышать историю о том, что ещё в младенчестве она стала счастливой обладательницей карусели в виде музыкальных звёзд, к которым она то и дело тянула пухленькие ручки в надежде попробовать их на вкус. Впрочем, и это не могло являться точкой отсчёта. Ведь любовь к космосу появилась в ней намного раньше, чем она сама появилась на свет — девять месяцев в утробе матери и стали для неё началом путешествия по вселенной.       Затаившись в раздевалке, девушка с наслаждением откусила от треугольного кимбапа с тунцом. До конца рабочего дня оставалась всего пара часов, но она уже не могла терпеть голод. Как оказалось, рис и нори были её первой едой с завтрака. Целый день простояв за администраторской стойкой на входе самого большого торгового центра города, она почти не прекращая вещала — то об открытии нового салона итальянского белья, то о машине, которая была припаркована в неположенном месте, то о ребёнке, которого безответственные родители потеряли где-то между третьим и пятым этажом. Работа диктора торговых залов не была похожа на работу мечты, но в данный период занимала значительную часть её жизни. Оставшуюся же часть — занимали подготовительные курсы для поступления в университет.       Так, пока все одноклассники Юджин оканчивали второй год обучения в высших учебных заведениях, сама Юджин готовилась третий раз штурмовать неприступные стены Ёнсе. На её месте многие давно бы уже отказались от профессии инженера аэрокосмической техники или хотя бы для поступления не побрезговали воспользоваться связями отца. Однако для самой Юджин было делом принципа добиться успеха без чьей-либо помощи.       – Если начальник застукает тебя здесь, тебе крышка, – открывая шкафчик, отозвалась Лимбоми — лучшая подруга и по совместительству местная лифтёрша — именно так здесь принято было называть девушек, которые сопровождали посетителей торгового центра в лифте, не забывая вместо них нажимать на светящиеся кнопочки этажей, пока их руки были заняты брендовыми пакетами или из-за лени покоились в карманах дорогущих брюк. Зачем была придумана эта странная профессия Юджин не понимала, как и то, почему работники за все свои страдания получают зарплату в соответствии с минимальной рабочей ставкой. Стоять целый день на каблуках в короткой юбке и узком жакете было той ещё пыткой, а уж мило улыбаться высокомерным леди и потным толстосумам, бросающим похотливые взгляды, и подавно.       Боми была красоткой. Одной из тех девушек, от которых сложно отвести взгляд, пока с вожделением не исследуешь каждую часть тела. Всё в ней — от загорелых ног с упругими ягодицами, до кончика красных волос — было идеальным. Многие работодатели отмечали, что у Боми был скверный характер, но при этом ни один из них не стремился разорвать с девушкой отношения: все места, где она когда-либо работала, с её приходом резко преображались. Так, устройся Боми работать в супермаркет, кафетерий или химчистку — посетителей в заведении становилось в разы больше. Правда вот увеличение клиентуры обычно приходилось на мужскую часть аудитории.       Будучи ребёнком из очень обеспеченной семьи Боми с её внешностью и связями пророчили будущее модели или актрисы. Однако девушка была настолько непостоянна, что только и делала, что интересовалась всем подряд, но при этом ничем не увлекалась всерьёз и надолго. Ни в одном кружке, начиная от художественной школы, заканчивая теннисным клубом, она не продержалась больше полугода. Даже молодые люди Боми не увлекали настолько сильно, чтобы она начинала интересоваться ими всерьёз. Со стороны она производила впечатление роковой девчонки, готовой в любой момент пуститься во все тяжкие. Но в действительности, на практике, у неё никогда ничего не доходило дальше страстных поцелуев. Несколько раз в своей жизни она была готова лишиться девственности, только вот каждый раз всё выходило из-под контроля так, как будто кто-то готовил для Боми иную судьбу.       Первый в её жизни ухажёр — глупый красавчик баскетболист, обрадовавшись предоставленной возможности, готов был взять её в школьной раздевалке, после очередного победного матча, но в итоге так, бедняга, переволновался, что кончил, даже в неё не входя — от одного лишь касания уверенной девичьей руки, заставившей сначала приподняться член, а потом снова удовлетворённо опуститься. Именно так какие-то жалкие секунды отделили Боми от лишения девственности. Мало сведущая в интимных делах и как обычно взявшая инициативу в свои руки, она решила, что виной всему сама, поэтому, тоже перенервничав, единственное на что была способна в неловкой ситуации, так это на нервный смех, впоследствии неправильно растолкованный её партнёром. Приведя себя с утра в порядок, она мечтала отдаться своему на тот момент парню, но в итоге с его же слов прослыла на всю школу раздолбанной во всех местах шлюхой. Случившиеся раздосадовало Боми, но не настолько, чтобы впасть в депрессию. Забавно, но после мерзких слухов она стала ещё более популярной и желанной в глазах мужского пола — теперь со слов бывшего она умела в постели вытворять такие кульбиты, что и опытная блудница бы позавидовала.       Вторым ухажёром стал сын одного из бизнес-партнёров её отца. Состоятельный, красивый и зрелый — такой уж точно, по мнению Боми, не должен был оплошать в первый раз, кончив сразу после десятисекундной ласки. Долгие и страстные поцелуи вызвали неудержимое желание. Однако стоило только мужчине скинуть одежду и забраться на разгорячённое тело, как раздался звонок от любящей жены, просящей после работы купить памперсы. Разоблачённый в два счёта изменщик тут же был скинут с кровати — и даже вещи его воспарили над двадцать пятым этажом элитного отеля. Разъярённая девушка не оставила молодому человеку ничего из одежды, напоследок даже прихватив дорогущие часы от Филиппа Патека — подарок какого-то очень влиятельного человека.       Третьим ухажёром оказался латентный гомосексуалист, у которого на неё не стоял, сколько бы она не оголялась, но зато, как позже выяснилось, стоял на одного из её братьев. Четвёртый ухажёр был извращенцем, каких поискать — он свято верил, что девственность должна принадлежать только мужу, но при этом сам не брезговал нетрадиционным сексом. Боми не была ханжой, но чтобы пристраиваться сзади, ей нужно было сначала иметь представление о том, как это происходит спереди.       После четвёртого раза долгих отношений Боми больше не заводила. Но при этом попытки лишения девственности не забросила. Так, пятый мужчина, случайно подвернувшийся ей в ночном клубе, после того как затащил её в туалет, сначала заблевал ей кофту, а потом, даже не успев спустить штаны, вырубился после знатной дозы амфетаминов. Шестой — хотел втроём. Седьмой — оказался священником. Восьмой — не отходил от маминой юбки. Девятый — считал себя иллюминатом. За всё время поисков Боми повезло только с одним человеком. Десятый — был самым лучшим вариантом, если не брать в расчёт то, что он был Бан Ёнгуком. Этим собственно всё и сказывалось. Сексуальный полицейский кроме скверного характера имел ещё один недостаток — он был старшим братом её лучшей подруги, с которым заводить несерьёзные отношения было опасно, потому что, зная с детства как облупленного Бан Ёнгука, она понимала, что рано или поздно эти несерьёзные отношения могли перерасти во что-то очень серьёзное, чего Боми боялась больше всего на свете.       Удивительно, но судьба как будто смеялась над Боми. Девушки зло завидовали её красоте, не догадываясь, что для неё она, эта самая красота, ничуть не лучше страшного проклятья. Признайся сейчас Боми постороннему, что её никогда никто не имел, — ей бы точно не поверили. Вероятно, именно поэтому за последние пару лет у неё и сформировался маленький бзик — вся её жизнь крутилась вокруг того, чтобы найти себе любовника. Втайне она мечтала о мужском тепле и о мужских руках, исследующих её тело. Она хотела бы в реальности принадлежать кому-нибудь без остатка, а не на словах всем мужчинам, с которыми перекидывалась случайно взглядами. Она хотела, чтобы ей обладал только один-единственный и чтобы этот один-единственный без каких-либо колебаний мог свернуть шею всем тем уродам, которые нарочно шлёпают её по заднице в толпе прохожих, выходя из лифта.       – Меня-то Тэхи подменяет, а ты вот, как обычно, отлучилась со своего места, даже не предупредив начальство. Ещё и пьёшь в рабочее время, – заметила Юджин, наблюдая за тем, как Боми нервно откручивает крышку на бутылке соджу, припрятанной в своём шкафчике.       – Не пью, а смачиваю пересохшее горло.       – Прекращай, сейчас тебя спасает только женская раздевалка, потому что менеджер не имеет права сюда даже заглядывать.       – Этого козла ничего не остановит, – залпом опустошила девушка пластиковый стаканчик. – Не удивлюсь, если у него тут на каждом углу камеры понатыканы, и он дрочит каждый раз, наблюдая за тем, как мы оголяемся.       Липкий кусок риса встал поперёк горла, так и не добравшись до желудка. Глаза Юджин округлились, став похожими на две отполированные медные монеты. Рот исказился, напомнив картину Эдварда Мунка — Крик. Рука, сжавшись в кулак, с силой начала стучать по груди, помогая протолкнуть еду. Боми, осушив ещё один стаканчик, лениво глянула на подругу.       – Ладно, не боись, не разрешу ни одному кобелю смотреть на тебя голую до свадьбы. Сохраним тебя непорочной для мужа — прямо как ты и мечтала в школе, – заливистый смех разлетелся по комнате.       – Я бы тоже попыталась выступить защитником твоей чести, – краешком губ улыбнулась Юджин, – но ты ведь её вроде не намерена блюсти.       – Не намерена, – кивнула Боми, торжественно возвращая бутылку на место и не тревожась, что она может быть кем-нибудь обнаружена. По крайней мере кодовый замок должен был защищать от посягательств на частную собственность. Всего лишь четыре бравые единицы, но даже эти бравые единицы не способен был разгадать их тупой начальник. – К слову о чести, Тэхи говорила тебе о групповом свидании? Айли уже дала согласие. Ты с нами?       – Смотря кто именно нас там ждёт.       – Всё как ты не любишь, – рука потянулась к чужому лицу. Отлепив рисинку от щеки, Боми закинула её к себе в рот. – Тупые красавчики, желающие быстро перепихнуться в туалете.       – Тогда мне там и подавно делать нечего, – покачала головой подруга, комкая в руках упаковку от кимпаба и кидая её в железную урну.       – А если я скажу, что мне необходимо мнение подруги со стороны?       – Стоит мне бросить один-единственный взгляд на твоего потенциального партнёра, и его рожа уже скажет мне о том, что он не достоин быть твоим первым мужчиной. Глупо это всё, Боми.       – Но что делать, когда в глазах окружающих ты роковая соблазнительница, а по факту — чёртова девственница? Я хочу потрахаться уже в свои блядские двадцать два, хочу делать все те вещи, которые я якобы делаю из уст коллег и случайных знакомых. Слушая чужие байки, я уже, мать твою, сама с собой хочу переспать, чтобы проверить насколько это всё правда, – засмеявшись, девушка приоткрыла ключицы, расстёгивая две верхние пуговицы на белоснежной рубашке.       – Я всё ещё считаю, что ты должна дождаться своего мужчину, – поднимаясь со скамейки, заключила Юджин, отряхивая юбку и жакет цвета бордо, — именно такую одежду здесь носил весь обслуживающий женский персонал, включая шляпку-таблетку.       – Да у меня там скоро всё настолько сильно законсервируется, что плесенью покроется. К тому же, знаешь, со своим мужчиной я хочу, чтобы было идеально, а в этом случае моя неопытность нам всё равно будет мешать. Да и не до мужчины мне сейчас, – махнула она рукой, после чего длинные покрытые красным лаком ногти беспокойно постучали по металлической дверце шкафчика. – Вот поднакоплю деньжат и свалю из дома раз и навсегда. Мне позарез нужен небольшой капитальчик. Стартап для осуществления мечты всей своей жизни, – одёрнув жакет, девушка глянула на него с презрением. Менеджер по персоналу точно был моральным уродом раз заставлял её носить нечто подобное. Она уже давно начала догадываться, что вид сжатых сисек его возбуждает.       – Помню-помню, грандиозные планы Пак Боми.       – Ну, в самом-то деле не в лифте же мужика себе искать?       – А почему бы и нет? – губы Юджин хотели растянуться в улыбке, но стоило ей только случайно бросить взгляд за спину подруги на настенные часы, как улыбка отразилась, со стороны напомнив перевёрнутую подкову. – Почти одиннадцать вечера.       – Ага, – кивнула Боми, – везёт тебе, твоя смена скоро закончится. На звездопад посмотришь с Айли, а мне тут до утра куковать.       – Я не об этом. Весь персонал с утра на ушах стоит. Видела как вылизали парадную лестницу? Только что красной ковровой дорожки не хватает. Я слышала Он лично сегодня прикатит. Вроде бы поговорит о делах с управляющим, а потом на деловую встречу с какими-то очень важными шишками. Но скажи мне, Боми: какие такие дела устраиваются тайно и под покровом ночи?       – Грязные, – снова достав бутылку, лифтёрша налила ещё один стаканчик, заглотив его залпом. – Чувствую, что мне не помешает ещё пару стопочек для храбрости. Меня всегда дрожь берёт от Его презрительного взгляда и взгляда Его секретаря. Кстати, ты слышала о том, что девчонки из отдела менеджмента поговаривают? – Боми потёрла указательные пальцы друг об друга.       – Что? – приподняла брови Юджин.       – Эти голубки — геи, зуб даю, – ухмыльнулась подруга.       – С чего бы это? Он ведь был женат, да ещё и на Его сестре.       – В том-то и дело, что был. Поговаривают, поэтому его благоверная на тот свет и отправилась. Застукала любимого за этим делом и, не выдержав предательства от мужа и брата, вены себе вскрыла. Даже на стекле в ванной своей кровью вывела: не прощу.       – Бррр, – поёжилась Юджин. – А я от охранников слышала, что его жена была ангелом во плоти. Святая и глубоко верующая. Всё время на шее крестик носила, пока молитву перед едой не скажет — есть не начнёт. Каждое воскресенье — церковь, каждому нищему — подаяние, все деньги от акций своего отца, которые ей достались в приданое, тратила на благотворительность. Не кажется ли тебе, что слишком она набожная была, для того чтобы вены себе вскрыть. За это на судном дне по головушке её явно не поглядят — яко грех. Может как раз тому виной вот такие вот полуночные сделочки и тёмные конкуренты. Все давно негласно знают, что Он якшается с мафией.       – После разговоров о мафии мне что-то совсем дурно стало, – сделав ещё один глоток, Боми вернула бутылку на место, нервно захлопнув дверцу шкафчика. – Тешу себя надеждой, чтобы Его сегодня не встретить. На моей памяти он единственный мужчина чей прямой и острый взгляд я не могу долго выдержать — режет, сволочь, без ножа. Я как школьница. Ей-богу. Мерзкий он с какой стороны не посмотри. Ещё и педрила к тому же. Меня моя чуйка никогда не подводит.       – То, что он после смерти жены не был замечен в компании ни одной девушки не показатель того, что он педрила, – рассмеялась Юджин, подхватывая со своего шкафчика гаджет последней модели, напоминающий со стороны тоненький золотой слиток, который был дарован родителем к прошлому двадцатилетию, но не меньше дорог сердцу был и висевший на нём брелок в форме пузатой звёздочки, звенящей переливистым шёпотом. Шёпотом, который со слов папы был похож на настоящие звуки космоса. – Мне кажется, подобное поведение может говорить только лишь о его сильной к ней привязанности.       – Прошло пять лет, Джин, – покачала она головой, – слишком долго он сторонится женщин, когда каждая вторая в его окружении — красотка. Ты правда веришь в то, что за всё это время не нашлось ни одной достойной кандидатуры?       – По слухам ни одна барышня так и не соблазнила этого мужчину из списка Форбс.       – Тут явно что-то нечисто. Как пить дать: точно спит со своим длинноногим и широкоплечим секретарём.       – Завидуешь, что с длинноногим и широкоплечим секретарём не спишь ты? – телефон в руке Юджин завибрировал. На экране всплыло сообщение. Машинально девушка бросила взгляд на светящуюся панель:

Не устала от меня прятаться?

      Сердце, напуганное из-за угла, подпрыгнуло в груди. Лицо побелело. На лбу выступила липкая испарина.       – Боже упаси, связаться с кем-нибудь из этих двоих. Я конечно питаю слабость к тому, что выше меня на голову, но отсутствие неприятностей я люблю ещё больше, – глаза нашли встревоженную девушку, прикованную взглядом к телефону. – Получила купон на бесплатный кусок пиццы?       – Что?       – Где ты витаешь? – попыталась Боми из любопытства заглянуть в чужой телефон, но вместо этого увидела лишь погасший экран, который Юджин в мгновение ока вырубила, только бы подруга случайно не увидела отправителя.       – Пора возвращаться на службу, – подхватив лакированные туфли со скамьи, девушка поспешила на выход, по пути силясь надеть злосчастную обувь, от которой всегда в конце рабочего дня ныли ноги, а на пятках на месте старых мозолей появлялись новые.       Сердце всё ещё бешено колотилось о рёбра, как бьётся в металлической клетке дикий орёл, пытаясь выбраться на свободу. Сливовые шёлковые простыни всплыли перед глазами. Сквозняк небрежно играет с прозрачной органзой на окнах точно так же, как он играет с её чувствами. Ветер приносит с собой тяжёлый вздох осенних туманов. «Ты всё ещё можешь уйти» — шепчет он ей в темноте, но при этом закрывает номер президентского люкса. Красное вино обжигает горло, но ещё больше обжигают её тело его касания. Он неотрывно наблюдает за тем, как прогибается её живот, а она смотрит, как играют его мускулы на плечах. Маслянистая капля пота падает на грудь. Жарко в его объятиях. Прошло так много времени, но она всё ещё помнит этот жар на кончиках своих пальцев. Зачем она, глупая, осталась, когда всё кричало о том, что нужно немедленно уйти.       Время тянулось долго, как пассажирский поезд, без перерыва уступающий товарным составам. Юджин часто бросала взгляд на наручные часики своей соседки за администраторской стойкой, но минутная стрелка на циферблате совершенно не торопилась к назначенному времени. В голове время от времени всплывало чужое сообщение, которое она, не колеблясь, впервые решила поместить в спам.       Сменщица подоспела вовремя, а иначе Юджин точно бы сорвалась с места раньше, рискуя в итоге получить выговор. Как-никак, а звездопад, обрушившийся на землю сегодня, впервые за сто лет должен был иметь грандиозные масштабы. Молниеносно скинув униформу и натянув спортивный костюм, девушка за считаные минуты оказалась на выходе, крикнув что-то на прощание охранникам и махнув рукой Лимбоми, путешествующей в прозрачном лифте, который, взмывая вверх, за счёт стеклянных стен становился похожим на космическую капсулу, путешествующую на небе.       Юджин никогда не отличалась спортивными достижениями, но сейчас учитель физкультуры точно смог бы испытать за неё гордость. Мало того, что она, превышая школьные нормативы, лихо навернула несколько километров, равных парочке кругов на стадионе, так ещё и как профессиональный велогонщик, вдавила по педалям так, что сорвала с незнакомой головы кокетливую шляпку. Набранная скорость уже сейчас кричала ей о том, что она может ненароком сжечь прорезиненные колёса.       Радость от предстоящего события отозвалась глубоко в душе, сладким сиропом поливая сердце. Частота и сила сердцебиения подскочили. Юджин уже сейчас с наслаждением представляла как сможет загадать десятки, а то и сотни желаний, которые вспыхнут ярким пламенем на концах сгорающих в ночи звёзд.       Щёки покраснели, ветер приятно обдувал лицо. Мчась по тротуару на бешеной скорости, она то и дело слышала возмущённые крики прохожих, время от времени стараясь извиняться за своё неподобающее поведение перед разноцветным хороводом мелькающих в толпе лиц.       От работы до парка Пукхансан было далековато, но Юджин невольно надеялась, что успеет к началу звёздного представления. Она догадывалась, что в это время весь его холм должен был быть уже усеян людьми — места бронировать начали ещё с утра, именно поэтому она настояла на том, чтобы Айли отправилась туда пораньше и отыскала им наилучший обзор.       Музыка разъедала барабанные перепонки. Хард-рок. Настолько тяжёлый, что даже на улице можно было услышать его отголоски. Жители района не раз думали, что местный подвал — сборище наркоманов, но сколько бы раз они не направляли туда участкового, тот возвращался с широкой улыбкой и пустыми руками, как будто его тоже затянули в секту, угостив чем-то запрещённым. Подвал, похожий на тайное логово масонов, находился на отшибе города. Со стороны раскрошившиеся серые ступеньки вели в ад. Красный узкий луч света освещал вход в здание. Кирпичные стены были обклеены афишами рок-концертов, адресами баров, салонов красоты и даже саун, подразумевающих интимные услуги.       – Здравствуйте, – отодвигая кисею в виде спаянных друг за другом черепов, прошёл полицейский внутрь помещения. На входе администратора не оказалось. – Здравствуйте! – громче и настойчивее повторил мужчина, оглядывая по сторонам. Красный диван из велюра был вышаркан, и даже в нескольких местах прожжён сигаретами, окурки от которых и сейчас лежали в пепельнице, стоящей на подлокотнике. Стойка администратора была самолично выпилена из сосны, устойчивая часть которой была сделана из поленницы дров, а столешница из самого ствола. Глаза упали на доску с фотографиями, где на разных частях тела были нанесены перманентные рисунки.       – Доброй ночи, – ухмыльнулся молодой человек, выглядывая из соседней комнаты. Руки его были обтянуты розовыми нитриловыми перчатками, а с подбородка свисала такая же розовая маска. Глянув в сторону лестницы, он напряг зрение, как будто пытался различить кого-то в темноте. – Вставай, Белоснежка! На каменную шахту совершили облаву, гномы в панике, кажется, у них собираются забрать регистрацию и депортировать из сказочного леса.       Страж правопорядка следом за тату-мастером перевёл взгляд наверх, откуда доносилась тяжёлая музыка.       – Тату не желаете? – вопрос прозвучал весело, как будто предлагали ни что иное как чашку хорошего чая. Огромный синий пузырь от жвачки громко лопнул в помещение, так словно кто-то выстрелил из ружья.       Полицейский, вздрогнув, отрицательно мотнул головой, грозно одёргивая пиджак. Украшать своё тело он точно не стремился, в отличие от человека напротив, который явно был любителем наскальной живописи и металлических вещей в своём теле. В его ушах, на подбородке и даже на языке, которым он пытался собрать прилипшую к губам жвачку, мужчина различил платиновые штанги. На оголённых частях тела через растянутую майку можно было разглядеть татуировки. Чёрные выбритые виски и блондинистая макушка завершали образ плохого мальчика. С таким парнем он только бы через свой труп отпустил погулять дочку, случайно и опрометчиво попавшуюся на крючок чужого обаяния.       – Что случилось? – поинтересовался заспанный голос. Прошла пара минут — и с лестницы вальяжно начал спускаться ещё один обитатель злачного места. Полицейский ещё более грозно одёрнул пиджак, а после выпятил грудь, стараясь выглядеть выше и стройнее. Незнакомец оказался высоким. Слишком высоким, чтобы обычный среднестатистический полицейский начал чувствовать себя ущемлённым. – Мино, только не говори, что снова всё кровью забрызгал.       Блюститель порядка навострил уши, пытаясь уловить в услышанном скрытый подтекст.       – Ага, давай как обычно: самые большие мусорные мешки, только в этот раз розовые, добавим немножко свэга в серые будни.       Мужчина ещё сильнее нахмурился.       – Кстати, пока не забыл, – стукнул себя по лбу друг, – на выходных я иду на групповое свидание, и нам позарез нужен ещё один парень. Симпатичный, обаятельный и умеющий временами быть дружелюбным. Естественно это не про тебя, но на безрыбье и рак рыба, когда все мальки слились. Даю слово, что Чонгю не узнает, – подмигнул он лукаво, скрываясь в студии.       – Я разве давал согласие? – возмущённо выдохнул парень, замечая на пороге мужчину в полицейской форме, присутствие которого сразу дало понять зачем его потревожили.       – Тебе жалко что ли? – крикнул Мино из соседней комнаты. – Просто посидишь в уголке, поиграешь желваками, пару раз для виду сурово зыркнешь, чтобы бабы прониклись твоей загадочностью.       – Ладно, – рука забралась в передний карман джинсов, вытаскивая пачку сигарет, – но тогда в выходные ты бьёшь того жирного мафиози, а я ту сочную грудастую блондинку.       – С хера ли? – снова выполз коллега из своего убежища, в очередной раз бесстыдно забывая о клиенте на кожаном кресле. – Променять гладкий лобок на волосатую задницу?       – Не хмурь бровей из-за ударов рока. Упавший духом гибнет раньше срока, – просунув сигарету между зубами, молодой человек начал обыскивать карманы драных на коленках джинсов в поисках зажигалки.       – Ни ты, ни я не властны над судьбой. Мудрей смириться с нею — больше проку, – скорбно вздохнул Мино, не собираясь больше спорить: ему срочно нужен был ещё один человек. – Пьяная Пэтти в одиннадцать тридцать в субботу.       – Пэтти? – ухмыльнулся молодой человек. – Вижу девушки уже по умолчанию на всё согласные. Кто же знакомится в таком паршивом месте?       – Я не в курсе как так вышло, – пожал Мино плечами, натягивая розовую маску обратно на лицо и в этот раз окончательно скрываясь от присутствующих в соседнем помещении. Через музыкальный занавес до ушей начало долетать слабое женское завывание и остервенелое жужжание тату-машинки.       – Чем могу помочь? – небрежно между делом поинтересовался парень, выдвигая ящик стола и начиная перебирать весь скопившийся внутри хлам — от задубевших шоколадных конфет до крестовых отвёрток.       Хмурые брови, прямая линия рта, высокая переносица. Суровое лицо будто бы высечено из камня, а тело и подавно походило на произведение искусства. Именно такие мужчины обычно позируют в художественных школах обнажёнными, чтобы девушки имели понятие что-то об идеальных древнегреческих формах. Правда вряд ли древнегреческие атлеты стремились украшать себя ещё чем-то в отличие от молодого человека. Майка с глубоким вырезом и проймами на боках открывала руки и часть грудной клетки с набитыми цветными рисунками.       – Ваши соседи жалуются на шум, – запаниковал мужчина, когда глаза незнакомца в тусклом освещении недобро блеснули: к лицу поднесли острое лезвие.       – Мино, придушу, ты опять открывал консервные банки танто? Ну, это же тебе не нож в самом-то деле? – перекинув из руки в руку сувенирный кинжал самурая, он вернул его в расписной чехол.       Раскрытая упаковка чипсов в ящике зашевелилась. Хруст ломающихся кукурузных палочек разлетелся по помещению.       – Мино! – начал закипать молодой человек, ощущая критическую отметку, которая могла совсем скоро привести к взрыву. Достав из пакета черепашку, он отряхнул её от крошек. – Бэттани опять жрёт всякую херню, зачем ты закрыл её в ящике?! – выдвинув ногой из-под административной стойки картонную коробку, парень вернул сбежавшего жителя в его съёмный домик.       – Она должна научиться выживать в суровых реалиях нашего мира. Если нас вдруг в один день не станет, как она будет искать себе пропитание? – раздался нравоучительный голос.       – Вы новенький? – обратился молодой человек уже к мужчине, наконец-то находя на полу зажигалку.       – Что? – переспросил полицейский, доставая из внутреннего кармана кителя очки.       – Шумомер, – прибор полетел в сторону потных ладошек, – можете сходить на улицу и измерить значение. Уровень не будет превышать предельно допустимого законами Южной Кореи. Но вас ведь вызвали не поэтому? – поверх прибора легла стопка липовых бумаг. – Это документы на ведение бизнеса, а также оригиналы того, что мы с моим компаньоном действительно имеем медицинские корочки. – Мне казалось, что здесь нас знают все местные участковые, а мы знаем их. Раньше вы как-то не попадались мне на глаза.       – Да-да, только недавно перевёлся из Пусана, – словив нервный тик, резко закивал мужчина, поглядывая одним глазом на документы, а вторым на молодого человека, упавшего на диванчик.       – Курите? – полюбопытствовал молодой человек, любезно открывая пачку сигарет навстречу мужчине.       – Нет, спасибо.       – Как хотите, – пожал плечами молодой человек.       Со входа потянуло холодным воздухом, устрашающая кисея зашуршала — казалось сотни маленьких головёшек, кивая в такт друг другу, засмеялись. На пороге показалась хорошенькая девушка, ярко-алые губы которой кажется можно было увидеть издалека, и они явно, в отличие от светофора, не кричали о том, что нужно остановиться. Они кричали о том, что с ней останавливаться никогда и ни при каких условиях не стоит.       – Сехуни, ты уже собрался? – воодушевление к чему-то особенному сквозило в каждом её движение и слове.       – Куда? – стряхнул он пепел в и так полную до краёв пепельницу.       – На свидание, – изогнула она бровь.       – Мы никогда не ходим с тобой на свидания, – лениво потянулся парень, между делом разминая широчайшие мышцы спины.       – Да не со мной, дурашка, – погладила она его по плечу, ощущая от своего мимолётного касания резкое напряжение мышц под футболкой. – Как всегда, с очередным приступом психоза у Него новая авантюра. Попросил нас приехать, – одёрнула Чонгю ладонь, чувствуя лёгкое огорчение.       – Даже боюсь представить, что на этот раз.       – Только не говори, что опять какая-то неврастеничка заявление накатала? – презрительно окинула она взглядом тёмно-синюю форму — нелюбовь к органам в их семье была делом семейным. – Пойдём, – потянула она Сехуна за руку. – Мино, радость моя, ты ведь с этим разберёшься? Мы можем на тебя рассчитывать?       – А что мне за это будет? – послышалось из соседней комнаты.       – Большущее спасибо, – отозвалась Чонгю, переплетая свои пальцы с пальцами молодого человека. – Милый, давай сначала в магазин заглянем, а то во рту с обеда ни крошки.       – Со спасибо даже чай не попьёшь и на батон его не намажешь, – раздался из комнаты грустный голос Мино. – Конфет хоть что ли шоколадных купите на обратном пути и от нутеллы я бы не отказался.       – Я бы тоже чего-нибудь съел, – стянув с вешалки защитный шлем, молодой человек кинул его в руки девушки.       – А это обязательно? – красные губы обиженно надулись. – Это из-за легавых? По случаю дурацкого звездопада все улицы оцепили. Ни пройти, ни проехать.       Юджин гнала на полной скорости, опасно срезая на каждом повороте. Рюкзак, привязанный к велосипедной корзинке, как собачка время от времени радостно подпрыгивал на месте. Казалось, ещё немного и велогонщик взлетит и начнёт парить в воздухе. За время лавирования по узким улицам Юджин даже умудрилась сбить парочку рекламных щитков, но за это ей было не так стыдно, как за сбитого человека, наряженного в плюшевый костюм цыплёнка. Именно поэтому она пообещала себе, что в качестве извинения непременно купит в закусочной, которую он рекламирует, несколько порций куриных крылышек.       Улетевшая куда-то резинка распушила хвост, и теперь остриженные накануне чуть выше плеч волосы щекотали щёки и шею. Неожиданно в ушах зазвенели колокольчики. Оглянувшись, Юджин увидела сувенирную лавку, над входом которой заиграл талисман ветра. Где-то протяжно и жалобно, застряв в многокилометровой пробке, засигналила машина. Сначала одна. Потом вторая. Следом к ним присоединилась вся цепочка, создавая неприятную какофонию. Ветер пригнал запах горького пепла. Горького настолько, что он обжигал не только её нос и губы, но даже её язык. Зажмурившись, Юджин чихнула, резко теряя координацию и меняя траекторию. Руль сместился.       – Поберегись! – выкрикнула девушка, замечая на своём пути почтительного мужчину, подметающего порог круглосуточного магазинчика с забавным названием, состоящим из одних только цифр. Сбивать незнакомца не входило в планы Юджин, но, прикидывая тормозной путь, становилось ясно, что столкновения не избежать.       Считаные секунды — и чья-то рука резко дёрнула мужчину на себя. Рукав кожаной куртки обжёг плечо Юджин. Ей показалось, что кто-то нарочно заполнил рот пеплом. Всего лишь одно мгновение. Глаза встретились. Но даже этого мгновения было недостаточно, чтобы лица смогли остаться в воспоминаниях хотя бы до следующего дня. Единственное, что смогло с ней прожить дольше мгновения был горький запах выжженной под ногами земли, нёсшийся за ней шлейфом до самого парка. Нет, теперь уже точно преследующий Юджин до конца её дней.

Когда-то давно отец рассказывал ей о том, что Луна пахнет пеплом.

      Маленькая звёздочка со звоном, сорвавшись вниз, полетела к чужим кроссовкам. Юджин скрылась за поворотом. Наклонившись, Сехун подобрал с пыльного асфальта брелок, покрутив его в руках. Разъевшаяся звезда с колокольчиком внутри была слишком милой, чтобы не умилиться рожице, нарисованной тонким маркером на одной из её сторон, но вместо этого он лишь сморщился.       – Ну, и барышни беспринципные пошли, – начал причитать продавец круглосуточной лавки, размахивая над головой метлой. – Совсем уважения к старшим нет. Даже не извинилась.       – Любимый, – выглянув из магазинчика, спутница молодого человека вытянула вперёд руки. – Какой будешь кимпаб: с тунцом или со свиной котлетой?       – Не люблю со свиной котлетой, – ухмыльнувшись, Сехун засунул в карман куртки упавшую с неба звезду. – Неужели забыла?       – Прости, забыла, – виновато пожала девушка плечами, спрыгивая со ступенек крыльца. – Чего такой скуксившийся?       – Раньше мне казалось, что я ношусь как сумасшедший, а теперь, кажется, я видел какие действительно глаза бывают у безумия.       – И на что же они похожи?       – На звёзды в момент своего сгорания, – бросил он взгляд в темноту, где скрылась незнакомка.       Закрепив велосипед на парковочной площадке у самого подножия холма, Юджин обнаружила, что подвеска на телефоне оторвалась, оставив после себя чёрный хвостик в виде петли. Жгучему разочарованию не было предела, – обыскав весь рюкзак, девушка пришла к выводу, что звезду она обронила где-то по пути от работы до парка. От досады искусав губы в кровь, Юджин отправилась на поиски подруги, в голове пытаясь воспроизвести картину произошедшего и где именно с ней случилась досадная неудача.       Весь травянистый склон был усеян людьми, которые, сгруппировавшись в компании, расположились на шерстяных пледах. Со всех сторон до ушей Юджин долетал весёлый смех и обрывки разговоров. Люди целыми семьями, организовав самый настоящий пикник, попивали горячий кофе из термосов, дабы согреться и не уснуть.       – Юджин! – услышала она радостный голос за своей спиной, а потом в темноте увидела и горящий сенсорный экран телефона, мотающийся из стороны в сторону как стрелка метронома. Молоденькая девушка сидела, поджав колени к груди, вблизи китайского каркаса, широко, но не густо раскинувшего свои тонкие ветки в разные стороны. Две толстые тёмно-русые косы смиренно лежали на её худеньких плечах, ноги время от времени, притоптывая в новых белоснежных кроссовках, отбивали незамысловатый ритм. На джинсовой куртке, как медали, пришпиленные к груди, поблёскивали разноцветные значки.       – Отличное место, – отозвалась Юджин, скидывая с плеч рюкзак и падая на плед в шотландскую клетку.       – А то, – как кот наевшийся сметаны, с наслаждением зажмурилась подруга, после чего ловко открутила крышку термоса, наливая в неё же крепкий чай. – Ты где запропастилась? Обещала же пораньше.       – Есть запасная резинка для волос? Моя куда-то улетела.       – Должна быть, – кивнула запасливая на все случаи жизни Айли, в рюкзаке которой можно было найти многое, начиная от пластырей с милыми мишками, заканчивая карманным швейным наборчиком. – Держи.       – Благодарю, – приняв резинку, попыталась Юджин собрать в высокий хвост короткие волосы.       – Так почему задержалась?       – Сменщицы долго не было, – призналась подруга, принимаясь за чай из алюминиевой крышки и переставая воевать со спутанными волосами, на поле которых сейчас проходили настоящие петушиные бои. – Опять забыла кружки?       – Хрен с ним с кружками, собирая ужин брату на работу, я забыла для нас сэндвичи с тунцом, на приготовление которых ушло больше часа! Ты ведь так любишь тунец! Хотела тебя порадовать. Я даже из-за этих дурацких сэндвичей чуть пальца не лишилась, – выставила девушка вперёд правую руку, с небрежно видимо самолично забинтованным указательным пальцем. – Чего смеёшься? – вспыхнула Айли, замечая как губы подруги ширятся, превращаясь в тихое кряхтение.       – Всегда когда ты возмущаешься... – начала девушка глядя на подругу, но в итоге переводя взгляд за её спину: небо вспыхнуло новыми красками, – ты похожа на маленького нахохлившегося попугайчика.       Звёздные частички начали проноситься со скоростью порядка восьмидесяти километров в секунду, в двести раз превышая скорость обычного самолёта. Чёрная синева исчезала, превращаясь розово-пурпурные краски. Это были самые настоящие туннели электрического света. В какой-то момент Юджин даже показалось, что она слышит их тихий шёпот. Шёпот, будоражащий воздух. Срываясь с неба, они пытались зацепиться за небесное полотно, но в итоге, сгорая, превращались в пыль. Пыль, что была похожа на пепел.       – Ты была права, что смотреть из дома будет кощунством, – руки легли за спину. – Ну как? По желанию? Та, у которой сбудется раньше, должна победительнице сто баксов.       – А Боми участвует? – рассмеялась Юджин, с интересом задумываясь над тем, видит ли сейчас подруга хотя бы долю того, что видят они — или, попросив её подменить, прячется где-нибудь в подсобном помещении от злого начальника. – Мы ведь знаем, чего она бы попросила, если бы у неё на то была возможность.       – Секса? – вторила чужому смеху Айли.       – Качественного! – подняла палец вверх девушка. – А ты бы чего попросила?       – Мои желания тоже примитивнее некуда, – пожала худенькими плечами Айли. – Хочу чтобы мой брат наконец-то подпустил ко мне хотя бы одного парня.       – Думаю тут даже высшие силы над ним не властны, – похлопала она подругу по спине. – Бан Ёнгук и их способен приструнить. Хотя как вариант: пусть познакомит тебя с одним из своих близких друзей. Армейским товарищем или коллегой по работе.       – Ага, так и познакомит, – поджала губы девушка. – Он считает, что я для них слишком маленькая. У него в отделе одни взрослые мужики, которые старше меня как минимум лет на десять.       – Устрой бунт на корабле, – предложила Юджин, наливая себе ещё крепкого чаю в импровизированную кружку.       – Чтобы меня закрыли в сыром трюме с крысами и я свету белого не видела? – отняла девушка крышку от термоса у подруги, сделав глоток бодрящего чая.       – На любого грозного капитана всегда найдётся свой кровожадный пират, – хохотнула Юджин.       – Ага, в треуголке и в кожаных сапогах с отворотами, – расплылась в губах Айли.       – Да-да, – закивала собеседница, – высоких прямо до колен и непременно из самой настоящей крокодильей кожи, которую он добыл самолично голыми руками.       – Ну это уже какой-то Капитан Крюк, – задумчиво почесала девушка затылок. – А о чём ты мечтаешь?       – Отпустить старое и принять новое, – тень печальной улыбки легла на лицо, язык прошёлся по губам, выкрашенным сливовой помадой. Насыщенной и яркой. Вкус китайской сливы как наваждение почувствовался на языке. В тот день в номере не было ничего кроме красного вина и китайской сливы. Есть не хотелось, но он сам поднёс фрукт к губам — пришлось откусить. Красный сок стекал по его ладони к запястью, пачкая белый манжет. К удивлению Юджин он не морщился. Его брезгливость осталась за дверью. Горький сок окрасил губы, по вкусу слива была недозревшей, но с его рук всё для Юджин было сладким. Впервые, как заколдованный, он смотрел на неё со стороны, а потом целовал. Целовал до самого рассвета. Она бредила. Ей казалось, что той ночью он точно принадлежал ей. Или она снова ошибалась?       – Ты всё об этом…? – поддалась вперёд девушка.       – Было бы неплохо найти то, что сгорая становится светом, а не пеплом.       – Но в пепле тоже есть своя прелесть, – схватив подругу под руку, Айли прижалась щекой к чужому плечу.       – И какая же?       – Из них получают алмазы.       – И правда, – обняла Юджин за плечи подругу, глаза отразили рассыпающиеся по небу звёзды, заискрившиеся под ресницами невыплаканными слезами, – а всего-то и нужно для этого — умереть.       Раздосадованно затормозив на красном свете, Сехун пожалел о том, что не прибавил скорости и не успел проскочить на соседнюю улицу. Бегущий человечек, начал отмерять своими шагами ровно девяноста секунд, но даже этих девяноста секунд ему хватило, чтобы насладиться горящим небом, в отличие от Юджин, которой на другом конце города и тридцати минут было недостаточно.       Приподняв защитный козырёк, он глянул на небо, окрасившееся белыми вспышками, похожими на бенгальские огни. На миллионы бенгальских огней, за раз вспыхнувших в небе.       – Загадаешь желание? – спросила девушка за спиной, плотнее прижимаясь к нему грудью.       – Это всё глупости, – отмахнулся от предложения молодой человек, выкручивая на себя прорезиненные ручки байка.       – А ты сначала попробуй, а потом говори, – сильнее сжала она его кожаную куртку по бокам. – Давай, О Сехун, загадай то, чего у тебя нет, но тебе иметь это очень даже хочется.       – Сердце? – ухмыльнулся он, оглядываясь на неё через плечо и бросая взгляд на красные покусанные губы. Где-то из глубины сердца на поверхность карих глаз начало подниматься презрение так, словно кто-то потревожил накипь на дне алюминиевого чайника. Сехун тряхнул головой, смахивая наваждение.       – Да хотя бы и сердце, – рассмеялась Чонгю, отцепляя приклеившиеся волосы к липкой помаде на губах.       – Ну, тогда пусть будет сердце, – красный человечек радостно замигал, собираясь в скором времени вспыхнуть зелёным светом.       – Только всякое желание нуждается в уточнении, чтобы ничего не пошло наперекосяк.       – О чём ты? – мотор протяжно взвизгнул, собираясь стартовать.       – Что ты хочешь: реанимировать своё или украсть чужое?       – Не имеет значения, – прокричал он ей в темноте, резко срываясь с места и оставляя ребристый рисунок шин на холодном асфальте. – Пусть звёзды сами решают, что будет проще: оживить то, что уже мертво или убить то, что ещё живо.       Ладошки Боми резко вспотели. Нервно поправив шляпку-таблетку на голове, она заметила, что делегация служащих направляется к ней. Нажимать на кнопку, чтобы уехать, было бессмысленно. Группа людей явно двигалась в её сторону. Чёрт возьми, именно в её сторону в тот момент, когда кабины рядом были свободны. Любой другой лифтёрше было бы за честь проехаться с владельцем торгового центра, только вот Боми была исключением. Она на дух не переносила надменное и зажравшееся лицо, которое, на её взгляд, дальше собственного самовлюблённого носа не видело.       Менеджер по персоналу, следующий по пятам за Воншиком, натянул на лице улыбку, призывая Лимбоми сделать то же самое. Глаза служащего то и дело падали на пол, а брови подпрыгивали вверх — кажется, своей мимикой он просил упасть её ниц перед хозяином. Незаметно дёрнув плечами, Боми скинула с плеч напряжение. Губы тронула самая искренняя на данный момент улыбка, та, что скорее всего появилась бы на её лице сразу же после того, как она начала разжёвывать кислющие кимчи. Глубоко поклонившись, Лимбоми отступила в сторону, давая пройти делегации внутрь. Никто не обратил на девушку внимания. Все что-то бурно обсуждали: для присутствующих она была пустым местом. Хотя знал бы менеджер имя её отца. Она с удовольствием посмотрела бы на то, как преобразилось его лицо, и кто перед кем стал бы падать ниц.       Притормозив у лифта, секретарь остановил всех взмахом руки, показывая, что они с боссом поедут вместе, когда другая часть делегации — отдельно. Боми повела носом от чужой педантичности, искренне надеясь, что поедет она в компании с менеджером, которому в данном случае симпатизировала намного больше даже несмотря на то, что он обычно, стоя сзади, всё время пялился на её задницу, представляя точно что-то очень грязное.       Шаг в сторону. Девушка нервно сглотнула образовавшуюся во рту слюну. Смолянистые глаза бросили на неё мимолётный взгляд. Чёрный костюм в тонкую белую полоску. Чертовски красив. Красные губы. Слишком красные, чтобы казаться натуральными. Неужели кто-то кусал их всего пару минут назад? Может быть Тэгун? Ещё один шаг в её сторону. Боми в очередной раз напряжённо сглотнула. Захотелось одёрнуть юбку. Стало интересно: смотрят ли они на её задницу? Обычно все, кто стоят сзади, смотрят, а самые храбрые и наглые, незаметно от окружающих, могут ещё и шлёпнуть, выходя на своём этаже. Тогда, пожалуй, одёргивать всё-таки не стоит, чтобы не привлечь внимание и не заинтересовать. Но почему Боми нервничает? Лифт прозрачный — всё как на ладони. Они ведь не будут насиловать её или делать что-то неподобающие. Впрочем, они же геи. Боми уверена, что они геи. Об этом часто говорят. Слишком часто, чтобы в это уверовать.       Девушка тревожно дышит носом, пытаясь вспомнить, что ещё говорят сплетники. Так, кажется, как-то её уверяли в том, что эти двое любят устраивать секс втроём. Снимают красивую девушку, а может быть и парня, а потом терзают её или его вдвоём всю ночь. Свидетелей этого действия нет, но человек после этого пропадает бесследно. Или это очередные сплетни? Боми лихорадочно прикусывает губу. Что ещё? В голове проносится разная чушь. От горьких слёз почившей жены, которая вечно сидела дома в одиночестве, до того, что мужчина терпеть не может животных. В раздевалке ходят даже разговоры, что у него большой. Из уст в уста передавалась история о том, что ещё до свадьбы он попался с какой-то девицей на рабочем месте, так та, во время соития так кричала, что казалось её там за дверью свежуют. Хотя вроде бы и это больше походило на сказки на ночь. По своим личным наблюдениям Боми успела понять, что к женщинам Ким Воншика не тянет. В его глазах она никогда не находила плотского желания. Она знала, что среди его приближённых нет ни одного человека противоположного пола. С женщинами он дел почти не имел. Даже в центральном офисе рядом с его кабинетом вместо грудастой блондинки сидел молоденький парень-секретарь, что уже создавало противоречивые сплетни.       Глаза Воншика встретились с глазами Боми. Она не поворачивалась. Всё ещё стояла к начальнику спиной. Взгляды пересеклись — мужская фигура с ног до головы отражалась в дверце стеклянного лифта.       – Этаж? – хрипло спросила Боми: она долго не говорила, да и горло было недостаточно смочено. Если бы на её месте сейчас был кто-то другой, то голос его походил бы на уродливый звук скрежета несмазанных маслом шестерёнок. Но в Боми даже это было прекрасно — её грудной голос был похож на прелюдию перед сексом. Удивительно, но девушка, не вкусившая ни разу в жизни секса, вся из него состояла.       Оставив вопрос без ответа, Воншик сам дотянулся до панели, выбрав самый верхний этаж, на котором располагался конференц-зал, чаще используемый для деловых переговоров. Часом ранее туда прибыла ещё одна делегация, по мнению Боми больше похожая на преступный синдикат. В голове всплыла ещё одна гуляющая по торговому центру байка: мужчина водит связи с людьми из криминального мира. Очень опасными людьми из криминального мира.       Не так давно вместе с ней в лифте стоял очень странный субъект. Невысокий и некрасивый. Кажется, ниже девушки. Она стеснялась поднять на него глаза, да и неприлично это было, но всё-таки ей удалось заметить бледный шрам от самого уха до кончика губ. Такой запросто можно было скрыть тональным кремом, убирая с глаз всю его уродливость, но, похоже, молодого человека он ничуть не смущал. Незнакомец не был похож на солидного бизнесмена, скорее на гангстера. Стильного гангстера. Высокие до самых колен сапоги на толстой прорезиненной подошве добавляли пару жалких сантиметров к его невысокому росту. Заправленные внутрь кожаные брюки плотно сидели на узких бёдрах, глубокий вырез на льняной красной рубашке оголял смуглую кожу, а короткие и длинные цепочки усеивали шею. А ещё кольца. Много разных колец и печаток на пальцах, которые он не переставая прокручивал в разные стороны своими длинными женственными пальцами. Красивыми пальцами. Да, пожалуй, пальцы были единственной красивой частью его тела, а всё остальное отталкивало. Особенно шрам. Слишком безобразный шрам на когда-то красивом лице.       – Ты не должен сразу соглашаться на их условия, – раздался за спиной девушки тонкий голос Тэгуна. Ей нечасто удавалось услышать его звучание. На её взгляд он не был мужским. Он не сочетался ни с его высоким ростом, ни с его длиннющими ногами, ни с его широкими плечами. Хотя кого Боми пыталась убедить: ей ли не знать, как внутреннее содержание часто расходится с внешним видом.       – Пожалуй, – согласился Воншик, разминая уставшие плечи.       Девушка неотрывно следила за мелькающими на табло цифрами.       – Если вложим пятнадцать миллионов… – раскрыв папку с документами, секретарь начал водить пальцем по цифрам.       – Тэгун, у нас есть дресс-код? – перебил его владелец центра, совершенно не заинтересованный финансовым отчётом. Глаза с ног до головы смерили девушку со спины.       – Дресс-код? – не понял мужчина.       – Он самый, в торговом центре есть дресс-код?       – Должно быть, – пожал тот плечами, – никогда не интересовался подобными вещами, а что такое? – глаза переместились на спину лифтёрши. Бордовый жакет, короткая слегка смятая после долгого дня юбка, чёрные колготки или может быть чулки. Мысль о чулках ему нравилась больше. На языке, по крайней мере, звучало очень сексуально, особенно с чёрными лакированными туфлями на высоком каблуке. Сейчас он впервые обратил внимания на женственный силуэт. Со спины девушка выглядела шикарно. Особенно в области ягодиц. На лицо он почему-то внимания не обратил, подумав о том, что на выходе стоит всё-таки глянуть. Ведь если вид сзади соответствовал виду спереди — то цены такому работнику нет.       Лениво вытащив из кармана брюк руку, Воншик дотянулся до женской головы, стянув шляпку-таблетку. Взору открылись рубиново-красные волосы, закованные в пухленькую шишку. Что поделать — Боми всегда была бунтаркой.       – Очень вульгарно, – неожиданно вынес он свой вердикт. Зубы Боми злобно щёлкнули.       – Думаешь? – перевёл он взгляд на друга, подпирая плечом стенку лифта. – А как же свобода выбора?       – Только не в моих владениях. Торговый центр — не бордель.       Не выдержав, что о ней говорят в третьем лице, Боми резко развернулась на каблуках, выдёргивая из мужских рук свою шляпку. Точнее не совсем свою — скорее казённую.       – Перекрасьтесь, – встречаясь с возмущёнными глазами, едва слышно ответил самый главный босс, которого по законам компьютерных игр должен был завалить самый храбрый герой — и Боми готова была сделать всем такое одолжение, став этим самым храбрым героем.       – А иначе что? – выдавила девушка из себя, пытаясь не нахамить.       – А иначе вы уволены, – сухо ответил мужчина, на что Тэгун сдержанно улыбнулся, качнув головой и растрепав по пути чёлку.       – Разве это не ущемление чужих прав? – нахлобучила Боми шляпку обратно на голову.       – Можете подать иск, если вам будет угодно, – развернувшись к секретарю, Воншик снова переключил своё внимание на него. – Так что там с пятнадцатью миллионами?       Закусив губу, девушка попыталась придумать какую-нибудь едкую фразу, какое-нибудь гаденькое словечко способное задеть мужское достоинство, но как назло на язык ничего не шло. Она не знала, что с этим Воншиком не так, но именно его строгий голос заставлял её тушеваться. Мелодичный звонок предупредил всех о скором прибытии. Оставался всего один этаж. Всего один жалкий этаж, а слов она всё ещё не находила. Не глядя, Боми дотянулась до панели управления, резко останавливая лифт. Мужчины, оторвавшись от отчёта в руках секретаря, собирались выйти, пока не обнаружили, что остановка вызвана не тем, что они уже на месте, а тем, что девушка держит пальцы на кнопках.       – Диверсия? – мягко улыбнулся Тэгун, возвращая загнутые и перепутанные страницы отчёта на место.       Собравшись, девушка была уже готова поведать и о более серьёзных нарушениях со стороны работодателя, чем какие-то красные волосы их работницы: о домогательствах, к примеру, или о вечной переработке, об отсутствии больничного и отпуска, да что там говорить, у неё даже полноценного обеда не было, и справлять нужду она должна была по строгому расписанию. Только вот всё это резко отошло на второй план, когда небо за спинами мужчин заискрилось разноцветными переливами. Приоткрыв пухлые губы, подчёркнутые коралловой помадой, девушка выдавила из себя восторженный выдох. Юджин была права: эта ночь точно станет сказочной и войдёт в историю. Сотни, тысячи, миллионы каменных частиц рассекали небо, омывая его блестящей звёздной пылью. Тэгун, удивлённый чужой реакцией на что-то за своей спиной, развернулся первым.       – Звездопад, – куда-то в пустоту тихо произнёс секретарь.       – Метеорный поток Персеиды, – обиженно себе под нос, поправила его Боми, сама совершенно не разбираясь во всех этих терминах, но точно помня, что Юджин ей все уши прожужжала по этому поводу.       – А я-то думал, почему весь город с утра на ушах стоит, – запихав под мышку папку, он небрежно засунул руки в карманы брюк, уставившись за стекло.       – Знал бы, что отсюда будет такой вид, открыл бы кассу по продаже билетов, – Воншик тоже обернулся в сторону звёздного потока.       – Не изменяешь себе: во всём ищешь одну лишь выгоду.       – Если отсюда небо как на ладони, то представляешь какой обзор на крыше? Готов поспорить, что многие состоятельные безумцы готовы бы были выложить хорошую сумму денег за столик под небом, чтобы порадовать своих жён или любовниц.       – Что-то слишком поздно к тебе пришла эта идея, – покрутил Тэгун наручные часы на руке.       – Я всего пару часов назад прилетел из Америки. Думаешь у меня там было время следить за чем-то подобным? – почесал Воншик переносицу, жалея об упущенной прибыли. – Запиши идею с крышей, – кивнул он на блокнот в руках секретаря, – в следующий раз, когда что-то подобное произойдёт, пусть отдел планирования мероприятий будет к этому готов.       – Как скажешь, – кивнул Тэгун, не сводя глаз с неба.       Не дожидаясь окончания звездопада, Воншик потянулся к панели управления. Пальцы плотно обхватили женское запястье, насильно убирая чужую руку от кнопок.       – Больше так не делайте, – раздражённо проговорил владелец торгового центра, душа которого была далека от романтики, и вряд ли его можно было вдохновить чем-то подобным. – Каждая впустую потраченная минута моего времени обходится мне несколькими миллионами вон, что не скажешь о вашей, – острый взгляд задержался на девушке дольше обычного. Дольше всего на пару секунд, но даже эти пару секунд дали ему возможность запомнить её лицо, отложив полученную информацию сначала в папку «обслуживающий персонал», а потом в «бесполезные связи». Пока Боми этого не знала, но попасть даже в эту папку для многих было честью.       – Зачем же так грубо, – укорил Тэгун друга, – возможно, девушка просто хотела загадать желание?       Боми просверлила взглядом сначала одного, потом второго. Всё, что она на самом деле собиралась сделать так это высказать двум надменным павлинам, что они слишком высокого о себе мнения, — а вот к тому, что в этот момент с неба что-то посыплется она вообще не была готова.       – На вашем месте я бы загадал, чтобы вас не уволили к понедельнику следующей недели, – уголки губ Воншика неожиданно приподнялись вместе с широкими бровями. Кажется, это был первый раз когда она видела на его лице слабую полуулыбку.       – А на вашем месте я бы попросила себе новое сердце, а то ваше, похоже, уже износилось, – Боми не знала откуда возник в её душе такой прилив храбрости, но слова эти очень быстро и просто как само собой разумеющиеся слетели с её губ. Она произнесла их без зазрения совести, считая, что сердце человека напротив действительно очень озлобленное и жадное до денег. Об этом говорил не только весь обслуживающий персонал торгового центра, но и её отец — влиятельный и, пожалуй, самый богатый мужчина во всей Азии, уже многие годы мечтающий подмять под себя мегакорпорацию семейства Ким.       – Пока меня устраивает и моё, но… – прищурил он глаза, нажимая на кнопку и снова приводя лифт в движение. Сначала ему хотелось спросить: не хочет ли она предложить ему своё. По-видимому, такое же огненное и пылающее, как и её выжженные химией волосы, но потом, остановив себя, подумал, что работница точно воспримет его слова за неуместный флирт, намекающий на возможность более близкого знакомства. Только вот с подобной барышней он точно ничего общего иметь не хотел. С виду Боми даже на одну ночь не тянула. Никак. Он терпеть не мог взбалмошных и громких как семафор девиц. Обычно он водил связи только с благовоспитанными леди, которые скромно молчали и прятали взгляд где-нибудь в рисунке паркета; которые по его просьбе медленно раздевались и по его же просьбе быстро одевались.       Створки двери раздвинулись, сделав шаг навстречу, Воншик наклонился к изящному ушку.       – Перекрасьтесь, я лично проверю… – глаза опустились на золотистый бейджик, пришпиленный к нервно вздувающейся груди. Груди, которую не отказался бы увидеть и потрогать почти каждый мужчина, хоть раз в жизни сталкивающийся с девушкой, – Лим-бо-ми, – растягивая её имя, произнёс владелец торгового центра, попутно у себя в голове зачем-то закидывая в папку ко всему прочему ненужное ему имя девушки. – И ещё… Несколько рюмок соджу, как минимум час назад. Я передам вашему начальнику, чтобы в этом месяце зарплату вам урезали вдвое, и не только вам, но и всей вашей смене, включая шефа, который не проконтролировал этот инцидент.       Дверцы лифта захлопнулись. Последнее, что видела Боми, спускаясь вниз, это две широкие спины, заключённые в строгие деловые пиджаки. Чертыхнувшись, девушка снова развернулась в сторону стеклянных стен и, уловив остатки пылающих частиц, ухватилась за хвост одной из комет, пожелав, чтобы её хоть кто-нибудь уже отымел. Горячо и нежно. Да хотя бы в этом чёртовом лифте перед тем, как она навсегда распрощается с бордовой униформой из-за деспотичного начальства.       – И пусть подарит кто-нибудь этому уроду уже сердце, – прошептала она одними губами в необъятную и холодную пустоту.