I was whole, whole I would remain

283 З.Э. – Королевская Гавань. Элия как раз закончила писать, когда услышала, как в комнату входит топот маленьких ножек. Она повернулась, сидя на стуле, кривясь от боли в шее и плечах и растирая онемевшие пальцы. Руки ее отца искривились и распухли еще до того, как ему исполнилось сорок пять. Она волновалась, что то же случится с ней, что придет время, и она не сможет держать перо дольше нескольких минут, и ее письма и записки придется диктовать. Была особая сила в том, чтобы самому писать свои слова. Лореза Мартелл читала им черновики своих писем, когда они были маленькими, она ходила взад-вперед, говоря как принцесса Дорна, властная и коварная женщина, а не их заботливая, иногда раздражающая мать. Отец и Доран вносили предложения, пока они с Оберином притворялись, что слушают, толкая и пихая друг друга и хихикая за их спинами. К ее столу подошел Визерис, поглаживая пальцами стол, приводя в беспорядок разложенные там бумаги и свитки. Элия быстро собрала бумаги, сдерживаясь от желания прикрикнуть на мальчика. Ее глаза устали, и ей казалось, будто она уже несколько часов сидела над высыхающими чернилами. Но, что лицо ее маленького деверя было надутым и обиженным, делало все только хуже. Он одинок, резко напомнила она себе. Имей чуточку сочувствия. Но иногда она чувствовала себя так, будто исчерпала всю свою доброту – колодец пересох, и ведро теперь скребет по еле влажному дну. И все же, она заставила себя встать с тихим стоном, и заставила себя сложить губы в улыбку. – Что такое, милый? – Я не могу найти Рей, – пожаловался тот. – Она опять от меня прячется. В последнее время Рейнис полюбила играть в прятки, и всегда не предупреждая Визериса. Обычно кому-то в возрасте восьми лет не трудно было ее найти: отдаленные смешки и хихиканья становились все громче, чем ближе он подбирался. Только вчера она развлеклась тем, что два часа пряталась в садах, не понимая, что ее ярко-оранжевое платье было видно любому, кто не был слеп. Она взяла Визериса за руку и пошла за ним из кабинета, вниз по ступенькам, но Рейнис не было ни в одном из обычных мест, где она пряталась. Не в алькове, прикрытом занавесью, ни у окна рядом с лестницей в погреба, не за фонтаном рядом с Девичьем Склепом. Ее не было на конюшнях, где она любила навещать лошадей с Нимеллой, она не рассматривала гобелены в Бальном Зале Королевы с Инис. Элия начала звать ее, и Визерис побежал вперед, распахивая двери и крича с лестниц, и по ее венам побежало тонкое, резкое ощущение страха. Непохоже было на Рейнис так долго прятаться, не отвечая. Она перестала следовать за Визерисом, но подхватила юбки и пошла быстрее. Двух служанок она отправила по разным направлениям, с твердым приказом немедленно привести к ней принцессу, и вместе с Ларрой начала обыскивать каждую комнату в королевских покоях. Секунды обратились в минуты, и на ее лбу выступил пот. – Рейнис! – к ее раздражению, ее голос дрогнул, когда она распахнула дверь шкафа, отодвигая в сторону платья и плащи. – Рейнис, немедленно выходи! Она где-то здесь, заверяла себя Элия. Она не могла пропасть из замка. Нет. Нет, кто-нибудь обязательно заметил бы, услышал… Но разве это трудно – сказал в ней голос маленькой испуганной девочки, не ее голос, не голос королевы, – разве это трудно, украсть ребенка трех лет? Разве трудно убить ребенка трех лет? Может быть, она прямо сейчас плывет по Черноводной, с перерезанным горлом. Она может лежать разбитой у подножья лестницы. Она может быть далеко, в лигах отсюда. – Рейнис! – почти отчаянно закричала она. – Если ты сейчас же не выйдешь, я заберу у тебя Балериона и выпущу его в Королевском Лесу! Внезапно из-за угла появилась Ларра, бледная от облегчения. – Я нашла ее, – сказала она, и Элия едва не повалилась. – Где? – с облегчением прохрипела она, вытирая глаза костяшками пальцев. Рейнис была со своим отцом. Рейгар спал, его раны были такими ужасными, что большую часть последних пяти дней с его «триумфального» возвращения в Красный замок он спал. Иногда он засыпал сам, иногда при помощи сонного вина. Так было легче менять повязки и простыни. Он всегда так легко спал, на утро после их свадьбы она проснулась на заре и обнаружила, что он сидит у окна, склонив голову над книгами, с арфой у его ног. Настоящий принц-дракон, подумала она тогда, смутно видя его очертания полуоткрытыми глазами и спрашивая себя, не было ли это сном, не проснется ли она снова дома в Солнечном Копье, в постели с кузинами и подругами. Теперь иногда она мечтала снова проснуться там, незамужней, бездетной, не знающей, что готовит ей будущее. Она была счастлива тогда, но хотела большего, хотела мужа, детей и положения, не хотела даром тратить дни, сидя в библиотеке ее матери в Водных Садах. Теперь беспокойный принц стал королем, который спал так крепко, что не слышал отдаленных криков, хлопанья дверей и топота бегущих ног. Ее взгляд быстро скользнул по нему: белые простыни скрывали многое, но даже его лицо не было нетронуто – Баратеон вбил шлем ему в череп. Ему повезло, что он не умер сразу. Ему повезло, что он не умер, пока его сторонники не вернули его назад в столицу. Ему повезло, что он все еще дышал, хоть и очень неглубоко. Но кроме того – головой, выбритой, чтобы зашить раны, с сломанным носом, со скулами, которые когда то были высокими и острыми, и которые теперь превратились в мешанину порезов и синяков – Рейгара больше никогда не назовут красавцем, если он конечно выживет, подумала она. Рейнис пряталась под его кроватью, где заснула, и спала мертвым сном, как обычно спят маленькие дети. Ларра нежно вытащила ее и уложила в кресло у очага. Балерион обходил комнату, словно охраняя от возможных опасностей. Сердце Элии все еще громко билось в груди, она положила на нее руку и попыталась успокоиться. – Все хорошо, – нежно коснулась Ларра ее плеча. – Она в порядке, Элия. – Я знаю, – сказала она. – Знаю. Просто… – она потерла лоб, немного отворачиваясь в сторону. – Извини. Спасибо, Ларра. Ты не против… – Конечно, я пойду, найду Визериса, – Ларра уже выходила из комнаты. Элия присела на край постели Рейгара, дрожа. Она не знала, почему была в таком ужасе. Это была ложь. Конечно же она знала, почему. Состояние Рейгара не было известно всему Вестеросу, но вести о том, что король серьезно ранен, быстро распространялись. Они были в опасности. Она была в опасности. Ее дети были в опасности. Восхищались или боялись Рейгара как воина – это было неважно теперь. Он был не в состоянии защищать их, а слабый телом король в Вестеросе… Она сжала пальцами матрас, сжимая зубы. Нет. Она не будет так думать. Она полагалась на себя и только на себя с тех пор, как он сбежал с Лианной Старк. Она не позволит, чтобы это ее сломало. Она справится, она должна, у нее нет выбора. Если она даст всем понять, что они слабы и расстроены, все будет кончено. Тайвин Ланнистер и его люди через две недели будут стоять у ворот, готовясь сжечь город, чтобы он мог посадить свою дочь и какую-нибудь марионетку на трон, чтобы править руинами. Или это может быть любой другой сильный лорд. Змея есть змея, говорил отец. Неважно, какого цвета камень, из под которого она выползет. Роберт Баратеон был мертв. Из Штормового Предела не было официальных вестей, но купцы, торговцы, странствующие септоны, моряки и шлюхи, все говорили об этом. Когда падает такой человек, эхо слышит весь мир. Если для них и была в этом польза, так в том, что повстанцы лишились умелого командующего и того, кто был душой восстания. Это была война Роберта. Ну, война Роберта и Рейгара, и теперь один был мертв, а второй мог вскоре за ним последовать. Станнис никогда не казался ей неосторожным человеком. Конечно же, он должен был иметь здравый смысл. Конечно же, он не хотел еще крови на своих руках. Но он был горд. Все Баратеоны были горды. Он не примчится в Королевскую гавань, моля о прощении за проступки его покойного брата и не распростится ниц у трона, на котором сейчас никто не сидел. Элия бы не сделала этого на его месте. Даже если бы на кону были ее дети, не сделала бы. Не смогла бы. Она Мартелл из Солнечного Копья, дочь ройнаров, наследница Нимерии. Они не склоняются, не сгибаются, не сдаются, даже если против них вторжение, голод и драконий огонь. Она посмотрела на Рейнис, которая все еще спала. Сильный трон, вот о чем она просила однажды Рейгара. Оставь своему сыну сильный трон в наследство. Не делай это своим наследием. Но Рейгар более не распоряжается своим наследием. Рейгар ничего не решает. Рейгар больше не будет ходить, даже если вообще встанет с постели. Никогда не будет ездить верхом. Не сможет держать копье, меч или щит. Не сможет танцевать, плавать, носить детей на руках. Возможно, в ней осталось мало скорби о самом мужчине, но она плакала по пустоте, что он оставил после себя. Даже если он выживет… Она встала и быстро вышла из комнаты, когда успокоилось ее сердце, и позвала мейстера. Ей было нужно, чтобы он очнулся, пусть и не на долго. Позже она присела рядом с ним, взяв его горячие мокрые руки в свои. Лихорадка вернулась с большей силой, мейстеры делали все, что могли, чтобы избежать заражения крови, но она видела лицо Хариса, когда он осматривал его час назад. Ему становилось хуже, а не лучше. – Элия, – прохрипел он.—Воды… Она вложила в его руки перо, сжала вокруг него его дрожащие пальцы. Его ногти были сломаны и почернели. – Скоро, – успокоительно сказала она. – Скоро. А пока ты должен подписать. Его глаза не могли сфокусироваться, и хватка была слабой. Элия взяла себя в руки и подтолкнула его руку к пергаменту. – Ты должен подписать, – повторила она. – Тут требуется подпись короля. По листам брызгали чернила, он вздыхал и стонал, ее нервы были на пределе, ее зрение сузилось, и она видела только дрожащие буквы, складывающиеся в его имя. Один раз, второй. Рейгар Таргариен, Первый его имени, король андалов, ройнаров и первых людей, лорд Семи Королевств, Защитник Государства. Она подписала первую бумагу рядом с его именем, как свидетельница. Элия Мартелл, королева-консорт. Титул куда короче. Именно так о ней и напишут в книгах по истории? «Королева Элия была доброй и верной женой, она давала мудрые советы своему мужу, королю. Во времена войны и бедствий она оставалась верной и благочестивой. Она подарила нашему королю двух здоровых детей. Вот ее подпись. Она была послушной женой и любящей матерью. Да будет она примерам юным дамам. Добрая королева Элия». Боги, у Алисанны хотя бы был дракон. Не поздоровилось бы Джейхейрису, вздумай он ее провоцировать. Когда он подписал завещание, провозглашавшее Эйгона его единственным и законным наследником, Принцем Драконьего Камня, законнорожденным сыном, а также письмо в Штормовой Предел, сообщающее о грядущем прибытии под знаменем мира и согласия, она дала ему воды. Она положила ладонь на голую кожу его головы, почувствовала, как под пальцами пульсирует жар. Он словно горел в пламени. Рейгар бормотал что-то о ночи, и он был прав – уже загорались первые звезды. – Еще сонного вина, – велела она служанке, которая послушно кивнула. – Пусть его величество отдыхает. Я не буду мучить его понапрасну. Мучить – да. Понапрасну – нет. Она не верила, что возмездие можно было найти на поле боя, даже на том, которые все называли самими семью преисподними, а Роберта и Рейгара – демонами, сражающимися в них, но то, что он переживал, она не пожелала бы никому. Упасть с такой высоты. Он был… он до сих пор остается королем. Он держал их всех на одной ладони, и вместо того, чтобы обезопасить Вестерос, он позволил всему просочиться сквозь его пальцы, подобно песку. Что хорошего в обещанном пророчествами герое, если нет королевств, которые надо было объединить и защитить? Что хорошего в нитях судьбы, когда какой-то мальчишка походя перерезает их? Он мог бы больше ей доверять. В большем признаваться. Она не мешала бы ему. Она могла бы ему помочь найти лучший путь. Рейгар не хотел ее помощи. Он хотел быть правым. Он хотел верить, что одинокий, любящий читать мальчишка, которому нравились песни и легенды, и звезды, мог стать тем, кого все запомнят, тем, кто повернет рулевое колесо. Кто спас их всех. Он хотел верить, что ярость его отца, боль его матери, медленно угасающий свет его семьи, что все это было не зря. Она могла ему посочувствовать, даже теперь. Жизнь его была не простой. Но и ее тоже. Она доверяла ему. Ради него она вступила в змеиную яму. Она давала и давала, и давала. Он не отплатил ей добром. Она хотела всего-навсего его уважения, чтобы он ценил ее. Не любви и страсти. И даже этого он дать ей не смог. Теперь было слишком поздно. Вот с чем он их оставлял. И ради чего? Ради мальчика-бастарда, о котором никто не думал, что он проживет и неделю? Брандон Старк, мертв, Джон Коннингтон, мертв, Герольд Хайтауэр, мертв – список можно было продолжать и продолжать. Бесчисленные другие, безымянные и безликие, но мертвые или умирающие, или искалеченные. Ради слепой и глупой войны, которая никогда не должна была начинаться. Она ужинала со своим дядей. – Эйгон останется здесь, с тобой и Элис. Инис и Ларра уедут в Росби с Рейнис. Тирелл будет охранять город. Он проследит, чтобы будущее маленькой Маргери оставалось в безопасности. Младший ребенок Мейса Тирелла появился на свет два месяца назад. Здоровая маленькая девочка с каштановыми кудрями и прекрасной улыбкой, сообщили из Хайгардена. Само собой, так сообщили бы даже если бы она родилась карлицей с рогами. Элии сейчас было неважно. Главное, чтобы Тирелл оставался верен. – Я должен тебя сопровождать, – начал он, мрачнея лицом. – Ты член Королевской гвардии, должен охранять короля. Будущего короля, – она заставила себя проглотить еще кусочек фазана. – Нимелла поедет со мной. Люди Дорана уже там. Ты можешь сам выбрать моих телохранителей, дядя. Я не поеду без защиты. – Это глупо. Было бы лучше подождать, пока они… – Я уже достаточно ждала. Я не стану ждать, пока Красный замок развалится вокруг меня. Корона не должна выглядеть, как напуганный кролик, ожидающий стрелы, – она отодвинула тарелку, ее живот закрутило. – Чего мне ждать? Пока мой муж сделает меня вдовой? А что потом? Штормовые земли восстанут снова, Ланнистеры придут на их зов, Север перекроет Перешеек и оставит нас на произвол судьбы? Примчатся ли Талли и Аррены нам на помощь? С этим надо разобраться. Сейчас. Или за нас разберутся другие. – Ты можешь попасть в ловушку Баратеонов… – По крайней мере, это случится на моих условиях, – взорвалась она. – Боги, они хотя бы скажут, что я пыталась, дядя. Если случится худшее, – она поколебалась, потом заставила себя продолжать. – Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы короновать Эйгона. Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы отправить Рейнис в Дорн к Дорану. А остальное оставим на волю Семерых. Некоторое время он смотрел на нее, потом кивнул. – Как угодно вашему величеству. Она почти захотела обойти стол, упасть в его объятья и заплакать, но она королева, а он рыцарь, и она не могла в одну минуту ему приказывать, а в следующую обнимать. У Левина Мартелла были глаза его сестры, черные и блестящие, оценивающие и понимающие. Он мог быть ей недоволен, но она думала, часть его ей гордилась. – Спасибо, добрый сир, – сказала она как можно искреннее, и позволила ему проводить ее в ее покои. У дверей он задержался – А Визерис? – спросил он, почти неожиданно. Элия напряглась. Она надеялась, что он забудет. – Визерис поедет со мной, – сказала она, заставляя себя смотреть на него. – Понимаю, – сказал Левин. Он открыл для нее дверь. – Спокойной ночи, Элия. Они оба знали, что ночь вряд ли будет для нее спокойной.