Одна жизнь, это просто одна минута в бесконечности.

Прекрасный далёкий и новый свет,

Как мир без потерь.

Однажды тебе скажут, что меня больше нет,

Но ты не верь.       «Интересно, как проходит жизнь, да и вообще всё? — думал, вернее, спрашивал сам себя Французский Лётчик, безуспешно пытаясь починить заглохший мотор самолёта. — Наверное, очень просто: сначала было, а потом уже нет. Было когда-то детство, а теперь его нет. Были рождественские праздники и подарки от Деда Мороза, а теперь нет. Потому что детство закончилось. Была маленькая квартира в приморском городке, были цветы на маленьком балконе, а теперь нет. Было чувство, что всё равно всё будет хорошо и всё плохое происходит только с другими, а теперь и этого нет. К чему я это? А к тому, что вода скоро тоже закончится, а без воды жить нельзя. Потому что человек, это фляга с водой, которая постоянно хочет пить. И это точно было, есть и будет. Вот и всё. И эта пустыня тоже будет всегда. Только меня здесь больше не будет. И мотор заглох.»       Возможно, я уже схожу с ума. Я потерял счёт времени. Однажды ночью, когда я не мог уснуть от холода, мимо меня прошёл караван. Потом я слышал музыку, сначала вообще какую-то незнакомую, а потом я мог слышать ту, которая мне нравилась больше всего. Вплоть до колыбельной, которую я слышал в детстве.       Зыбучие дюны, цветные пески,       Сто дней в пути.       Дорогу домой в минуты тоски       Так трудно найти.       — Привет! — раздался весёлый мальчишеский голос — Пожалуйста, нарисуй мне барашка!       Лётчик обернулся.       Прямо перед ним стоял невысокий белокурый мальчишка, с длинным шарфом, развевающимся на раскалённой ветру. Мальчишка смотрел на него, дружелюбно улыбаясь, как старому знакомому, которого он наконец-то встретил после долгой разлуки. А ещё, он не отбрасывал тени. Возможно, дело было ещё в Солнце, положение которого уставший Лётчик уже не мог точно определить. Да это уже и не имело значения.       — Привет, Малыш! — французский Лётчик улыбнулся обветренными потрескавшимися губами — Мне кажется, или мы с тобой уже знакомы? Мне кажется, ты здесь уже когда-то пробегал. Только я не помню, когда. — Лётчик виновато развёл руками. — А я, наверное, скоро уже пойду домой. Да, теперь уже совсем скоро.       Маленький Принц посмотрел на своего старшего друга и улыбнулся.       Солнце остановилось, как в далёкие библейские времена.       В удобной маленькой коробке, сделанной навырост, спал барашек.       Скоро Французский Лётчик и Маленький Принц должны были вернуться домой. Они оба знали это.       И жизнь была вечна.       И жизнь была прекрасна.       И после долгих блужданий во тьме       Наверное, выйдем на свет.       И только, пожалуйста, ты не верь       Говорящим, что нас уже нет.       Жажда становилась всё слабее, затем отошла на второй план, а потом и вовсе исчезла. Единственное, что осталось, это странный мальчуган со странной, но весёлой и беззаботной улыбкой, который радовался всему и вопреки всему, но чья радость была такой заразительной, что Французский Лётчик сразу же проникся его радостью. Всё будет хорошо, шептал ему внутренний голос, Малыш с тобой.       Лётчик мог бы поклясться, что слышит этот голос наяву, но он не был в этом уверен. Странно, но это даже не было уже так уж важно.       — Послушай, а ты знаешь, как нам вернуться домой, Малыш? — задал Лётчик давно мучавший его вопрос. — Мне кажется…мне кажется, ты определённо знаешь, как нам это сделать.       Лётчик ожидал чего угодно, но только не этого.       Маленький Принц…рассмеялся. Он смеялся так радостно, весело и заразительно, будто Лётчик рассказал ему какую-то весёлую сказку для детей, хоть ему и не казалось, что Маленький Принц действительно ребёнок. И сам Лётчик не смог сдержать улыбку. Он был, скажем так, похож на ребёнка, но таковым точно не был. Но Лётчику было так хорошо в компании Малыша, что он даже не хотел спрашивать его, в чём дело и что к чему. Здесь, под жарким и незаходящим Солнцем пустыни, многое открылось ему и многое казалось совершенно другим. А потому новая часть Лётчика принимала всё, как есть, и даже не хотела задавать вопросы или пытаться доискаться до истины.       — Скажи, Малыш, а ты знаешь, как нам с тобой вернуться домой? — задал Лётчик вопрос. И сам удивился, насколько легко ему это удалось: и говорить вообще, при том, что он вообще-то должен был уже умирать от жажды и лежать на песке, не в силах ворочать языком, но вместо этого он чувствовал себя бодрым, живым и здоровым, испытывал дружеские чувства к Малышу и даже…любил эту Пустыню, казавшуюся пустой и безжизненной, но которая была на самом деле доброй, живой и меняющейся.       Маленький Принц внезапно перестал смеяться, словно колокольчик упал в траву и замолк.       — Знаешь… — задумчиво сказал он, — когда я улетал со своей планеты, я сказал Розе, что мне скучно. А Роза ответила мне, что она меня ненавидит. И мы обманули друг друга. Розы, они ведь цветы! Они такие непоследовательные! И на цветы нельзя обижаться. Надо просто ухаживать за ними, поливать каждый день, защищать от гусениц и сорняков, любоваться ими и наслаждаться их ароматом. Надо просто быть рядом с ними каждый день и постоянно говорить им, что ты их любишь.       Французский Лётчик задумался, опустив голову, и перед его внутренним взором промелькнули давно забытые, но такие знакомые и дорогие сцены из жизни, из его прошлой жизни, вспоминать которую было так странно в этой пустыне, на краю гибели: маленький приморский город, насквозь продуваемый ветром, маленький балкончик с волшебными цветами, которые перевешивались через перила балкона, приветствуя новый день цвета морского жемчуга, свежий оканический вкус устриц, пахнущих морем и море, которое пахнет устрицами, лица давно ушедших навсегда, так легко и спокойно, будто они просто отлучались на полчаса и скоро должны были снова вернуться, ночная темнота, в которой дрожат далёкие огоньки, кажущиеся такими близкими, словно они дрожали на ресницах… Первая любовь и любовь, оказавшаяся последней, книга жизни, оборвавшаяся на половине, на полстранице, запах старых духов в старом гербарии, скрипучие лестницы, ведущие на заброшенный хор в церкви, пережившей века… И многое-многое другое, чем была наполнена жизнь и что казалось уже давно забытым, снова проходило перед ним, наполняя жизнью и теми же самыми чувствами, которые казались уже давно потерянными и забытыми.       Малышу было проще. Малыш смотрел на остановившееся Солнце блестящими от радости глазами и прижимался к Лётчику, сидя на крыле остановившегося навсегда самолёта и беззаботно болтал ногами.       Малышу пришлось вспоминать гораздо меньше, чем Французскому Лётчику. Малыш вспомнил Розу, к которой он снова вернётся и которой скажет всего три слова, а потом останется рядом с ней навсегда. И Роза снова поверит ему, пусть даже и не сразу. И на его планете будет жить маленький Барашек, который никогда не станет есть Розу, даже если на него не надевать намордник. И Роза тоже скажет Маленькому Принцу те единственные в мире три слова, которые она всегда думала и которые Маленький Принц так пока ещё и не услышал. И Маленький Принц снова будет ухаживать за своей планетой, но кроме того он будет смотреть на далёкую голубую звезду под названием Земля. Ведь там был, есть и будет его старший друг, Французский Лётчик.       — Знаешь, — сонно пробормотал Маленький Принц, когда его глаза уже слипались, — я недавно встретил одну Змею здесь, в пустыне; она очень добрая, она хотела помочь мне вернуться на мою планету поскорее. Змея сказала, что у неё очень сильный яд и я даже не заметил бы, как оказался бы снова у себя дома. Но я не хочу оставлять тебя. Я уже оставил Розу, и теперь я больше никогда не оставлю друга. Я подожду, пока ты вернёшься домой, а потом я тоже вернусь к себе. А чтобы Роза не сердилась на меня, я скажу ей, что я научился быть хорошим другом и теперь я умею любить.       — Спасибо, Малыш, ты и правда замечательный настоящий друг, — шёпотом сказал Французский Лётчик, — я счастлив, что мне удалось познакомиться и подружиться с тобой.       Дул сильный ветер и стёкла слегка дрожали от порывов солёного и свежего морского ветра. Кричали чайки и длинные ветви герани-плюща свешивались с края балкона и приветственно махали высокому статному мужчине в форме, который быстрым шагом приближался к дому по узкой улочке приморского города. Было раннее утро цвета морского жемчуга и пахло устрицами и морем.       Роза, так долго репетировавшая речь и заранее знающая, как лучше съязвить, сразу же забыла все слова, когда перед ней появился мальчуган со светлыми волосами и длинным шарфом, развевающимся на ветру. Барашек выпрыгнул из коробки и, радостно блея, побежал к Розе поздороваться. Запахло теплым дымом от вновь проснувшегося вулкана.       Взрослый мужчина и маленький мальчик сидели рядом обнявшись и, казалось, смотрели куда-то прямо перед собой и видели что-то невидимое для всех остальных, но такое приятное и прекрасное, будто им хотелось жить прежде всего ради этого. Они смотрели не мигая на волшебное небо пустыни, поднимающееся над волнистыми цветными барханами.       А Солнце всё не садилось.