Undivided

Сполна насладиться свершившейся местью им не дали. Вскоре взвыла сирена, загрохотали сапоги и раздался скрип колес: охранники явно шли за ними обоими. Хотя он не чувствовал и капли вины за то, что откусил «плохому парню» бошку, симбиот не хотел, чтобы и Люси наказывали. Теперь их точно ждут издевательства похлеще предыдущих — ученые вряд ли оставят просто так внеплановую потерю двух работников службы безопасности. Охранники, опасливо косясь на останки ксенофоба, не поскупились на воздействие светом и ультразвуком — никому не хотелось подобной судьбы. Венома щипцами запихнули в емкость и он краем глазом заметил, как двое вытаскивают еле переставляющую ноги Люси из ее куба — и так та только в себя пришла и опять ее на опыты из-за него потащили. Веному совсем досадно стало, что подставил своего единственного друга… Каково же было его удивление, когда ученые решили повторить опыт по слиянию, но с другими носителями: его вытряхнули в камеру с дрожащим, испуганным, плачущим ребенком и захлопнули дверь. «Ах вот оно что… Решили, что я проявил жалость к охраннику из-за упоминания о детях и теперь подсовывают мне ребенка как возможного подходящего носителя? Вот ведь… Даже детей не жалко… трех предыдущих носителей я же убил!» Он так и замер черной лужицей прямо на полу камеры, ровно там, куда его и вытряхнули, не показывая ни малейшего интереса — чем дальше будет держаться, тем лучше. Мальчик, сидящий в углу, расширенными глазами следил за ним, громко икая и размазывая слезы по щекам. Хотелось его утешить, обнять собой, но делать этого было нельзя: чертовы ученые смекнут, что он просто проявляет благородность и будут пытать их обоих так долго, пока этот мальчишка просто не сломается, а потом симбиоза не будет из-за отторжения носителем. Ему это надо? Нет, такое совсем не надо. Веном продолжал лежать, ни минуты не сомневаясь, что за каждым его действием наблюдают, но даже желание быстрее выбраться отсюда к Эдди, не заставит его убить ребенка, который ни в чем не виноват. И занимать его тело он не будет — зачем обрекать такую молодую человеческую особь на издевательства! У них там совсем крыша поехала? Откусить голову и сожрать «плохого парня» это весело и вкусно, а вот издеваться над испуганным ребенком — грустно и жестоко. Снова вспомнился разговор с Эдди, который утверждал, что женщин и детей обижать нельзя, это табу. И те, кто данное табу игнорируют, не являются нормальными членами общества, да и морали у таких нет, как и кодексов чести, ведь женщины, старики и дети — неприкосновенны, и их спасают всегда первыми, как самых слабых и неспособных постоять за себя. Ученые подождали еще немного, поняли, что он не поменяет своего мнения, оглушили его и решили повторить эксперимент с девочкой чуть постарше, которая была так же перепугана. Веном снова лежал на полу и не двигался, регенерируя и приходя в себя, абсолютно не интересуясь носителем в лице крошечной женской особи. Как там Эдди говорил? Как ни крути — одно и то же. Симбиот был разочарован своими мучителями. Он мог понять их стремление издеваться над ним по-всякому, для получения ценной, по их мнению, информации, но то, что они так и не поняли, что у него есть свои принципы — огорчало, вроде умные люди должны быть… В третий раз он очнулся в совсем незнакомой камере с каталкой, на которой лежало тело, привязанное ремнями. Веном даже и не собирался ничего делать, решив игнорировать все попытки ученых сегодня, просто ожидая, когда это все закончится и он вернется к розоволосому чертенку и они опять будут по-своему развлекаться. Мысль о том, что его где-то там ждет Люси, согревала. Он только надеялся, что ее вернут скоро и живую… Внезапно его тела что-то коснулось и это было полнейшей неожиданностью. Он не услышал ничьих шагов и решил, что ему померещилось — органы чувств чудят после стольких оглушений излучателем. Но мягкий тычок повторился и он решился посмотреть. Сформировал глаза и огляделся: рядом с ним совершенно точно никого не было, но его продолжали толкать. Веном насторожился: это все было крайне странным — никого не видно и не слышно, но он ощущает воздействие извне. Когда же его аккуратно приподняли в воздух, а потом опустили, он все понял и ужасно обрадовался — это невидимые руки Люси! «Идиоты! Вы сделали то чего я так долго ждал! С ней вместе мы точно выберемся из этого ада!» — довольно подумал симбиот и заскользил черной кляксой к каталке, предвкушая, как сможет прикоснуться к этой странной розоволосой ушастой девушке вживую. Веном взобрался на лежащую в шлеме Люси, туго привязанную ремнями к каталке. Выдвинув щупальца, открыл эти чертовы застежки, которые фиксировали уродливую стальную конструкцию и скрывали от него лицо его единственного друга. Он сдернул шлем, уронил на пол с противным звуком, и залюбовался красно-розовыми глазами и улыбкой девушки. Симбиот мгновенно сформировал полноценную голову и соприкоснул свой черный лоб со лбом лежащего диклониуса, смотря прямо ей в глаза и ожидая ее согласия. — Ничего себе, — прошептала девушка, — не думала, что мы окажемся с тобой в одном помещении… Ты же не откусишь мне голову, правда? Веном отрицательно повертел головой и лизнул ее щеку, радостно улыбаясь. — У тебя есть имя? — вдруг спохватилась девушка. — Да, меня зовут Веном, можно Ви. И я симбиот, я живу в телах носителей. — Ты инопланетянин, правильно? — Я с планеты Клинтар. Это другая галактика. А разве ты с Земли? — Да, я с Земли. Диклониусы — это экспериментально созданный подвид хомо сапиенс, поэтому мы и похожи на них, и не похожи. Меня зовут Каэдэ. — Каэдэ? Но охранники называли тебя Люси, мне казалось, что я правильно расслышал. — Мое имя Каэдэ. Люси обозвали меня здесь, потому, что считают злом, демоном и паразитом, хотя я совсем не паразит в прямом смысле этого слова. Я просто обладаю векторами — невидимыми телекинетическими «руками» и могу при помощи них делать множество вещей, но, так как их не видно, то люди объяснили это с позиции мистики и религии, сделав меня женским воплощением Люцифера. — Ах вот почему ты Люси. Маленький розоволосый чертенок. Тебе подходит, кстати. Он ненадолго затих, а потом немного смущенно поинтересовался: — Ты не против стать моим носителем? — Надеюсь меня это не убьет? — Конечно же нет, я буду нежен, обещаю, — хмыкнул Веном, размышляя, как слиться с женским телом, чтобы не вызывать отторжения. Решил все же проникнуть в нее не через рот, а через ухо. Скользнув в ушную раковину он пробрался в тело диклониуса и растворился в нем, переплетая ее с собой, соединяя ощущения, эмоции, мысли и структуры тел воедино. Теперь он и она — Веном. Новый Веном, улучшенный Веном. — Тебе больно. Ускорить регенерацию? — мысленно обратился к ней симбиот. — Оооо, значит мы можем общаться и мысленно! — обрадовалась Люси. — Да, ускорь, если не трудно, все тело ломит. И он сделал им обоим хорошо: общая регенерация шла намного быстрее, чем индивидуальные процессы каждого. Тело диклониуса восстановилось за считанные минуты и расслабилось. Веном предложил разорвать ремни, которыми их удерживают, но Люси не дала ему это сделать, приведя логичный аргумент, что плана, как они будут действовать дальше у них нет, поэтому не стоит сразу демонстрировать их тактическое преимущество. — Да, не стоит пороть горячку, — легко согласился симбиот, понимая, что она здесь явно дольше и к ее словам стоит прислушаться. — А можно я тебя обниму? Чертовски соскучился по обнимашкам! — Почему бы и нет? Это наверное приятно, да? — Дааа, — Веном тихонечко заурчал от радости — наконец-то контакт с живым, чувствующим почти человеческим телом. Он «обнял» Люси, полностью покрыв тело диклониуса собой, словно второй черной кожей — он так скучал по тактильным восприятия, кто бы знал! Обнимашки с Люси были чертовски приятными, что он еле сдержался, чтобы не накрыть ее упругое, мягкое тело с головой. Одернув себя и напомнив, что требуется соблюдать секретность, чтобы их план выгорел, обволок только те участки, которые не могли видеть камеры, а части тела, открытые для обзора, оставил нетронутыми. Оказалось, что Люси обнимашки с Ви очень даже понравились: она тихо хихикнула, что он теплый и разрешила обращаться к ней как к Люси — она уже привыкла за столько лет к этому имени. Симбиот вкрадчиво предложил рассказать о себе, пока они ждут, что будет дальше, — таких, как Люси, никогда не видел, поэтому ему было чертовски любопытно — Веном хотел знать все! Девушка сначала немного отнекивалась, что история получится длинной и драматичной, но аргументы, что она ему не перестанет нравится, что бы там ни было в ее истории, как и напоминание, что теперь они с ней связаны и он ее точно не бросит, оказались достаточно убедительными. Люси помолчала, вздохнула и начала свой рассказ с первого воспоминания своей жизни — сиротского приюта. Она не знала, как она там оказалась — скорее всего она сирота, ведь по-другому дети в приют не попадали. Она родилась диклониусом, всегда была такой: со странными глазами, волосами и ушами, поэтому работники избегали её, а другие дети задирали и обзывали японским чёртом — «Они» из-за выростов на голове, и искренне считали, что место подобной нечисти где-то во дворе или в лесу. Это было очень обидно, ведь на улице было холодно и одиноко, и она для себя решила, что остальные дети просто злые и несчастные и поэтому им хочется, чтобы людям вокруг тоже было плохо. В общем-то она была совсем как они, ей тоже не за что было любить людей — они причиняли ей только боль и страдания… Звук открывшейся двери прервал доверительный разговор Венома и Люси на самом интересном месте: за ними пришли охранники. Веном шепнул ей притвориться, что они без сознания, потому что сейчас им стоит ломать комедию по полной программе — никто не должен догадаться, что вместе они стали сильнее, выносливее и смертоноснее. Теперь уже ничто не остановит их обоих от побега из этой лаборатории, где бы та ни находилась — в этом они были единодушны. Охранники были в дыхательных масках и держали в руках странные распылители. В лицо Люси ударили струи газа, и она начала отключаться. Веном обрадовался, что на него не так сильно действует газ, ведь его слабость свет и звук, и уже собрался перехватить контроль над телом, как почувствовал привычное онемение, которое наступало, когда его перевозили в лабраторию в контейнере с нейротоксином. «Быстро же они поняли, как нейтрализовать общую форму…» — подумал про себя Веном, тоже впадая в состояние неподвижности и полубессознательности. Охранники переместили общее тело на каталку и повезли по коридору, но затем повернули в другую сторону, не к лабораториям. Симбиот удивленно констатировал, что их не везут и к привычным стеклянным кубам. Тогда опять эксперименты, но в другом месте, что ли? Когда пискнула неизвестно какая по счету дверь, каталка качнулась на пороге помещения и медленно въехала вовнутрь. Работники службы безопасности еще раз на всякий случай опасливо брызнули в них из своих распылителей, потом осторожно переместили Люси на кровать, сняли с нее ремни и даже одеялом накрыли. Колесики каталки заскрипели, с металлическим стуком закрылась дверь их новой камеры, привычно пискнул электронный замок, сообщая, что дверь заблокирована, и шаги охранников начали удаляться по коридору.