Сказ одиннадцатый. Начало и конец всего
30 июля 2019 г. в 13:40
Магистр Волеус внимательно рассматривал свою противницу. На первый взгляд очевидно только одно: именно ее он видел в воспоминаниях магов Фаруда и Орвуза в образе богини Раа явившейся с заданием украсть шар. Больше – ничего определенного. То ли без заблокированной магической силы большего не рассмотреть, то ли противник настолько силен, что Волеусу в принципе не по зубам. Словно насмехаясь над магистром человек напротив последовательно менял несколько личин: миниатюрная, изящная жена султана превратилась в куда более рослую и статную жрицу Раа, потом пара одинаково неприметных типов сменила друг друга, и, наконец, пред лесовитом предстал подтянутый маг с волевым, жестким лицом, судя по внешности – уроженец закатных земель. Скорее всего остров Епоку. Привычным движением прядь едва тронутых сединой волос отброшена со лба, и мэтр получил возможность рассмотреть и ауру. Маг-лунник чуть старше ста, Имперская школа, пятый круг, специализация – теоретик магии, изначально следопыт или мастер боя, в нынешнем своем состоянии точнее Волеусу не разобрать. А вот статус фундаментального ученого-мага особого уважения не вызвал. Скорее, напротив. Ибо по отношению к имперской академической магии ассоциации у магистра рождались совсем не из ряда образов благообразных чудаков или фей не от мира сего. Слишком много чего они в Лесовии, да и не только накуролесили.
Собственно, с теории все и началось. Испокон веку отличавшаяся деловитой, но холодной расчетливостью и стремлением доминировать над соседями по причине собственной исключительности Империя сталкивалась, однако, с теми же проблемами, что и остальной мир. Одна из них – регулярно возникающее недоверие людей к магам. Особенно – к ведьмам. Женская вкрадчивая магия вроде бы должна быть ближе и понятней людям, но видимо из-за женской же взбалмошности и импульсивности самих ведьм, или от чего-то еще именно они периодически становились объектом страха и ненависти. В многонациональной, собранной силой с бору по сосенке Империи это усиливалось еще и межнациональными противоречиями: своих ведьм народ еще как-то терпел, а вот соседских… В общем лет сто назад дело дошло до нешуточных погромов. Магические власти неожиданно ответили странноватой теорией о магической сегрегации: вся магия делилась на божественное чародейство и богомерзкую ворожбу. Отличительные признаки предельно мутные и путанные. Но истинными полноценными чародеями объявлялись маги-лунники с севера-запада империи, те же маги из других ее частей оказывались чуть ниже, и далее по рангам. Магия травников вообще оказалась злокозненным и стоящим вне закона деянием. Большинство молча повертело пальцем у виска, а вот императору идея понравилась. И добавив к ней пунктик о делении на касты не только магов, но всех людей, теорию начали воплощать в жизнь силой государственной машины. Сперва, у себя. А лет через сто решили облагодетельствовать соседей.
Давая себя рассмотреть, епокец неспешно пристроил за спину ножны с жезлом Волеуса и задумчиво вертел в руках короткий меч, подобранный из общей кучи. Собственный меч магистра оставался у него, поэтому, когда имперец сделал выпад, то лесовит отразил удар.
Они дрались несколько минут. Пока лишенное магической силы тело Волеуса хоть как-то успевало реагировать на действия произвольно ускоряющегося противника. Наконец епокец опустил оружие.
– Ничего, сойдет. А жезл потом испытаю, - пояснил он, не глядя на запыхавшегося магистра. - Не дергайся, не на тебе. Живой пригодишься.
Волеус неопределенно пожал плечами, никак не выказывая отношения к сказанному. Противник потянул паузу, но поняв, что ответа не будет, продолжил чуть обиженно.
– Ты – хоть какой-то маг-лунник. Не высшая каста, но что есть. Не через этих же немытых тварей посылать миру известие о начале новой эры.
– А новой эре не повредит то, что она начнется тринадцатого? – из чисто научного любопытства уточнил магистр.
– Молчать! Молчать, когда с тобой говорит маг касты Высших! Внемли и запоминай, презренный! Мое прежнее имя вам ни к чему: я и сам его почти забыл. Новое вы узнаете позже. Но я один из тех, кто создавал для Империи Сверхоружие. Ты хоть что-то слышал об этом чудо-оружии?
– Не просто слышал, а освобождал полагский городок Треблинец, на жителях которого вы его испытывали.
Имперский маг болезненно поморщился:
- Это был тупиковый путь. Бесперспективность стала видна почти сразу, но руководители проекта до последнего пытались из него что-то выжать. Так что я соглашусь с тобой, те жертвы оказались напрасны. Но были те, кто искал иные варианты. Один из них, камень смерти из долины Недосягаемого храма. Вы про него только вчера услышали? А я добрался до озера в разгар войны! В начале, просто собирался вывезти камень, потом решил провести первичные исследования его свойств на месте. Его сила колоссальна! Но очень скоро я понял, что даже она не способна сохранить былое могущество Империи. Так зачем тратить его мощь попусту. И я решил остаться подле камня.
– А священная клятва верности императору?
– К черту императора! Камень – вот начало и конец всего! Я тридцать лет провел в этой глуши, служа камню. Я не просто принимал личину сестры-жрицы Раа, одна из моих женских личин стала полноправной жрицей…
– Жреца Орвуза ты убил?
– Кого? Ах, этого…. Какой он жрец? Так, проигравшийся шулер, убегая от долгов, дал согласие вербовщикам храма. Скажите спасибо, что не успели вернуть ему память, а то все бы без кошельков остались! Хотя я лично его не убивал. У меня в храме есть пара особо доверенных жриц. Я им являлся время от времени в мужском облике. А дамочки изголодавшиеся, за очередное романтическое свидание кого хочешь зарежут.
– Ладно, значит версию о том, что вся эта заваруха из-за ударивших в голову гормонов отметается.
– Ну да черт с ними, - постарался не заметить выпад имперец. - Утвердившись в храме и получив возможность наблюдать за султанским дворцом, я активировал второй женский образ и отправился ко двору и занял место, позволяющее править вместе, да, строго говоря, вместо султана. Последние полгода я мечусь между дворцом и храмом, стараясь, чтоб попеременное отсутствие то одной из жриц, то жены султана осталось незамеченным. Но главное достигнуто: это дикое захолустье готово разорвать само себя в гражданской междоусобице. И мало того, в эту бойню уже почти влезла могучая Лесовия, Кстати, вы уверены, что помимо вас по здешним пескам не скачут представители других пострадавших сторон, те же полагцы, например? Но я явлю миру свою милость. Войны не будет. В всяком случае, большой.
Лицо говорящего исказила судорога. Он едва сдерживался, чтобы не перейти на крик. Волеус же счел разумным молчать и слушать.
– А война могла бы быть страшной: не чета той, что вы привыкли называть Великой. То, что я обнаружил, не просто принесший неведомую заразу камень. Он может быть избирательным и разнообразным. Он почти разумен, с ним можно договариваться и вступать в союз. Что я и сделал. Камень признал меня равным. Теперь я точно знаю, камень способен уничтожить любую армию вторжения. Подчеркиваю, любую: всякий кто войдет в долину с оружием, умрет. Вот здесь в амулете несколько его песчинок. Я ношу их на груди многие годы, но жив и силен. А эти же песчинки способны умертвить население небольшого города вроде Треблинца или Шахенабада. Я дам вам образец, чтобы убедиться в моей правоте.
– И за что нам такая милость?
– Для моей цели большая война не нужна. Довольно показательной гибели войска султана, которое со дня на день ринется в долину. Поверьте мне, я досконально изучил эту публику: даже ваше вмешательство не сумеет их остановить, ну, разве чуть задержит развязку.
– Ну, да, ну, да. Разгром армии султана и эпидемии вроде Карашатской вызовут панику в стране. Последний народец рванет из предгорий, куда глаза глядят, а ты останешься единственным правителем пустой земли. Радость-то в чем?
– Именно! Мне нужен пустой край, соседи которого, вняв твоему рассказу, введут жесткие карантинные меры вокруг. Но таковым мой новый мир останется недолго. Ибо со всех концов старого мира ко мне потянутся истинные маги. Те, кто сумеет преодолеть все препоны, кто доберется и будет признан камнем, станут настоящими Высшими. Высшими по праву, а не по коррумпированной воле императора. Так сформируется новая высшая раса Хозяев этого мира. И очень скоро этот мир ляжет к нашим ногам. Камень – вот начало и конец всего!
– Ладно, было б из-за чего так нервничать, Мало мы что ли Высших да Исключительных видели. Да видали мы их…. В одном и том же месте, что характерно, - примирительно кивнул мэтр Волеус.
Служитель камня сжал побелевшими пальцами амулет и, кажется, попытался замахнуться им на магистра. Хотя, кто ж его знает? И спросить не у кого. Потому что в этот самый миг из портала выпрыгнул алабай Кузбек. В стоящем прямо напротив него мужике он твердо опознал ту странную женщину, что Госпожа приказала считать волком. Как мужик мог оказаться женщиной, не собачьего ума дело. Он и не заморачивался. Просто прыгнул. А стена неслышимости не позволила епокцу отреагировать вовремя. Одновременно с ударом мощных лап и лязгом сомкнувшихся на запястье зубов, цепочка амулета змеей обвила шею владельца, впилась и не отпускала до последних конвульсий.
Из нового портала выплыл судья Стоян. Потрогал пульс. Закрыл глаза трупу.
– Тьфу, ты! На самом интересном месте!
Вышедшие вслед за псом Рысь и кадеты, а за магом-судьей три мастера боя с семенящим за их спинами богато украшенным перьями и кружевами человечком угодили прямо на стену неслышимости и ненароком растоптали ее. Их уже обступили привлеченные звоном и треском разрушаемого заклятья люди. Даже заточенные в прозрачную клетку повскакивали с мест. Только взобравшаяся на плечи Фаруда Лейлад капризничала, требуя всем расступиться, а то ей плохо видно.
Впрочем, местные сильно не напирали. Появление еще одного грозного и очевидно облеченного немалой властью лесовитского мага, да еще с вооруженной охраной, плюс невесть откуда взявшийся труп чужого мужчины к чрезмерной любознательности не располагали. Иноземный вельможа внимания на окружающих пока не обращал. Со своими разбирался.
- Эй, ваше магущество Волеус, вы так и собираетесь в бабском браслетике щеголять? Нет? Тогда идите сюда. У нас тут как раз полагский маг-консул имеется с отменяющей заклятье змейки формулой, естественно. Перьеносец церемонно поклонился и совершил несколько пассов над протянутой рукой магистра. Подчиняясь его движениям, змейка сперва подняла головку, потом заструилась в такт произносимой формуле наконец послушно спрыгнула с запястья своей жертвы и смирно улеглась в приготовленный для нее бархатный футляр.
Волеус облегченно вздохнул. Вся полнота сущего вновь стала ему доступна. Мир из почти плоско трехмерного и блеклого стал привычно объемным и ярким.
Захлопнувший футляр полагский консул еще раз поклонился собравшимся и торопливо шагнул в открытый ему магом-судьей портал.
– А волшебное слово «спасибо» где? – фыркнула вслед ему Рысь.
Ее не поддержали. От спесивого полагца другого ждать наивно Тут впору восхищаться упорству Стояна, сумевшего за считанные минуты миновать все церемониальные преграды, связаться с их миссией и уговорить присоединиться к походу. Магия пятого круга, не иначе.
– Зачем? – словно прочел эти мысли судья: - Просто проинформировал, что их браслет нашелся в зоне интересов Лесовии, но идти туда смертельно опасно, потому не приглашаем. Те враз и взметнулись. А вот что привело вельможного пашу в это криминогенное местечко?
Стоян чуть склонил голову, обращаясь к военачальнику. Судью привел сюда сигнал тревоги, автоматически посланный охранным медальоном магистерской цепи, стоило Волеусу потерять силу. Он же позволил слышать и видеть то же, что слышал и видел магистр. Но отряд всадников, находившийся по ту сторону стены неслышимости, остался вне поля зрения наблюдателя и теперь стал сюрпризом.
– Султан пропал, - как-то совсем беспомощно пожаловался вельможа.
– Давно пропал? Только что… Эй, магистр, у тебя глазки есть? Правда, есть? Вот на верблюда ими и посмотри. Колечко в ухе видишь? Вас, ваше магущество маг-следопыт Огненрава, это тоже касается.
– Да что мы цикайских колечек-заманих не видели, что ли?! – возмутилась ведьма. - Они, жулики, всегда выставленную на торг скотину ей метят. Чтоб верблюд побелей, да помускулистей казался. Может, он в лишаях, или проплешина на морде?
– А вот ты колечко-то сними, и посмотри, где у него проплешина, - охотно согласился Стоян.
Рысь пожала плечами и направилась к верблюду. Ульяна придержала вдруг заволновавшееся животное за уздечку. Кольцо снялось легко, но внезапная вспышка заставила всех зажмуриться.
Когда лесовиты вновь открыли глаза, представшая пред ними картина оказалась просто живописной. Салтанцы пали ниц там же где кто и стоял. Словно ураганом пораскидало. Только замешкавшейся Лейлад и державшему ее Фаруду в тесном пространстве клетки места распластаться на земле не хватило. Или они не особо пытались его отвоевать. Прикинув сказанное и сделанное по отношению к верблюду за последние полгода, решили, что суетиться им уже поздно. Ибо на том месте, где только что был привязан верблюд, стоял полноватый тридцатилетний мужчина как две капли воды похожий на типа, представленного им утром как султан Салтанастана.
При этом его величество раздраженно до крайности. До такой степени, что резким движением избавляясь от все еще болтающейся на нем уздечки едва не лишил себя уха. Потом принялся пинать мертвое тело имперца. Хотя до полного состояния аффекта дело не дошло. Во всяком случае, замахнувшись, было на любознательно вертящегося возле Кузбека, уздечку он все же аккуратно опустил, и нападать на алабая не стал. Предпочел отвешивать пинки и удары по спинам вокруг, пока не добрался до паши, которому досталось основательнее прочих.
– Ваше величество Ала Юзуфф Третий? – наконец осведомился маг-судья.
– Да! Шайтан вас всех раздери! Я желаю, чтобы весь этот не сумевший защитить своего повелителя сброд немедленно подвергся казни. И я милостиво приказываю тебе чужеземец, отдать сообразное распоряжение твоим воинам.
– Сожалею, но все эти люди решением вашего суда являются собственностью Лесовии. А я, как великокняжеский судья, обязан стоять на защите этой собственности.
– Не все, - капризно уточнил поумеривший свои аппетиты султан. - Паша и его воины не рабы.
Стоян молча нагнулся к все еще лежащему у ног Алы Юзуффа вельможе и задрал рукав его расшитого золотом халата. На плече красовалось клеймо. И только сила мага пятого круга Волеуса позволила бы опознать в нем иллюзию. Но его магущество предпочитал помалкивать и не мешать судье. Султан же просто опешил.
– У остальных – тоже. Если бы не это гнусное нападение на нашего человека, великокняжеский стол счел бы достаточным уже полученную компенсацию. Но теперь ее увеличение за счет паши и его людей только справедливо, - пояснил Стоян.
Султан предпочел не спорить. Он пошел другим путем – обратился к крупному рабовладельцу Волеусу с предложением компенсации за утерю имущества. Но деловую сделку маг-судья сорвал в самом начале.
– Смею всем напомнить, что причиной лишения свободы всех этих людей стало преступное похищение шара слежения Магической Академии, то есть принадлежат осужденные не лично магистру Волеусу, а Академии. А согласно пункту седьмому параграфа семьдесят третьего Гражданского Уложения…
Убаюканный процессуальными трактовками сложившегося юридического казуса султан заметно успокоился и казнить кого ни попадя расхотел. Решив, что непосредственной угрозы жизни и здоровью окружающих от Алы Юзуффа более не исходит, Рысь принялась разбирать клетку с заточенными в ней бывшими владельцами султана… Тьфу, верблюда.
– И когда они его подменили? – озадаченно морщила лоб Лейлад.
– Да Фаруд сразу султана и покупал. Я так понимаю, тебя наняли сестры из храма Раа, чтобы ты встретила где-то в предгорьях невесту султана и препроводила ее к жениху. Вы же, ваше величество, поехали навстречу девушке?
– Ты права, чужеземка, - печально кивнул Ала Юзуфф: - я встретил ее в двух переходах от столицы. Она была прекрасна! Мы уединились в шатре, а потом… Я ничего не помню. Очнулся уже верблюдом.
– В шатре епокец не смог переступить через собственную гордость и лечь в постель с мужиком. Заколдовав султана, он полгода поддерживал иллюзию его присутствия во дворце. Большинство охраны ничего и не заметили. А те, кто оказался слишком близко к шатру в момент ворожбы были убиты. Их бросили рядом, изобразив нападение на караван. Тяжелораненую Лейлад оставили живой для достоверности. Ведь настоящие разбойники редко тратят время, чтобы добить совсем беспомощных и не представляющих угрозу. Как-то так.
– И что теперь?
–Теперь едем в Карашат. Переговоры никто не отменял.