Жеребец, который покроет весь мир

      Стояла жаркая и душная погода. Королевская Гавань буквально погрязла в пыли и песке, задыхаясь от невыносимого солнца. Недавно вышедший из борделя Тирион Ланнистер в сопровождении дюжины солдатов золотой армии и Бронна направлялся в Красный замок. Поход в дом удовольствий был скорее вынужденной мерой, а не личным желанием Тириона, дабы не позволить слухам о «поясе верности Беса с одной из служанок» распространиться. Его Величество король Семи Королевств Джоффри принял решение созвать Малый Совет, хотя Тирион был более, чем уверен, что это была задумка Серсеи.       Бес, идущий по улицам Блошиного конца, внимал разговоры торговцев, которые предлагали отведать свежей рыбы, которая скорее всего была отравлена и предназначалась для кого-то из знатного рода. Он наблюдал за прелюдией легкодоступной дамы и какого-то мужчины и заметил маленьких детей, указывающих на Беса пальцем и хохочущих. Карлик ловил на себе презрительные и косые взгляды со стороны простонародья, надеясь, что в случае чего охрана его защитит.       Спустя десяток минут Тирион уже поднимался по ступеням замка, входя в помещение, где проводился Малый Совет. За круглым столом сидели все: королева-регент, мейстер Пицель, Мизинец, Варис и лорд Джанос Слинт, который находился за этим столом лишь из-за верной службы и не вникал в королевские дела. Были все, кроме короля. Как только десница вошёл в душное помещение, на Тириона тут же посыпались осуждающие взгляды по поводу его отсутствия.       Нахмурившись, карлик оттянул задравшееся одеяние и устремился к одному из свободных стульев. Не без усилия взобравшись на сиденье, Бес осмотрел лица присутствующих. Все находившиеся здесь люди были хмурыми и поникшими, не считая Серсеи, которая буквально расплавляла гневным взглядом голову Тириона.        — Где король? — подняв бровь, спросил десница.        — Джоффри сейчас придёт, — кратко ответила сестра, расправляя складки платья.       Стоило ей сказать эту фразу, как в дверях появился Джоффри в компании многочисленных солдат. Все присутствующие незамедлительно поднялись с места, показывая тем самым своё уважение, хотя это было не более, чем лицемерием, как считал карлик. Получив сердитый и тревожный взгляд с кивком, все сели, а король занял своё законное место во главе круглого стола.       На голове Джоффри сияла золотая корона с узорами в виде рогов и бесчисленное количество драгоценных перстней. Обводя сердитым взглядом свой Совет, Джоффри начал:        — Сегодня я собрал этот совет, ибо столице грозит опасность сразу с трёх сторон, — сморщив лоб, сказал король.       «Неужели его правда волнует Королевская Гавань? Скорее всего, Серсея его надоумила посоветоваться с более опытными людьми, дабы спасти свой зад от узурпаторов», — подумал Тирион, встретившись с пристальным взглядом сестры.  — Станнис хочет вступить в заговор со Старком, а войско девки Таргариенов набирает обороты, — высокомерно произнёс король, обращая взгляд на Вариса.        Варис, дождавшись своей очереди, смело начал:        — Один из моих источников донёс до меня, что кхал Дрого продал двадцать, а может, двадцать пять тысяч рабов Астапору, взамен получив несколько сотен, а может, тысяч кораблей, — как обычно спокойно доложил мужчина. — Их вполне хватит, чтобы переправить стотысячный кхаласар через Узкое Море.       Старый мейстер недовольно прищурился и, нахмурив седые брови, сказал:        — На это уйдёт больше месяца, может, даже полгода, светлейший.        — Дотракийцы никогда не переплывали моря, — усмехнулась Серсея, прокручивая между пальцев хрустальный бокал дорнийского вина. — Они даже кораблей не видели, большинство дикарей погибнет по пути в Вестерос.        — У них есть смысл идти за кхалом, их народ един, объединён одной целью, — заключил Мизинец, исподлобья взглянув на королеву, — небольшая лужа, которая отделяет Эссос и Вестерос, их не задержит надолго.        — Это звучит так, будто ты ими восхищаешься, — поджав губы, заметила Серсея, одарив того прожигающим взглядом.        — Лишь отчасти, — съязвил Петир, ловя на себе непонимающие взгляды. — Кхаласар идёт за своим кхалом, а Дрого мотивирует Дейенерис Таргариен. Она запустила в него коготки и управляет им, а если последняя из Таргариенов решила захватить трон, то следует принять все меры. Если и пытаться устранить угрозу с Эссоса — стоит начать с неё и убить.        — Какова вероятность того, что Дрого не захочет отомстить за свою шлюху? — просипел Джоффри.        — Никакой, мой король.        — Ну так советуйте нормально, а не придумывайте глупые советы! — оскалившись, истерично прокричал Джоффри.        — Если Старк и Станнис объединятся, то они сумеют остановить кхаласар, затем остатки от их войска перебьёт армия Королевской Гавани, — заключила Серсея, косясь на сына.        — Ваша Милость, — ехидно улыбнувшись, произнёс Варис, — в стотысячной орде сорок тысяч всадников. Их сплоченность и дикость поборет все войска, превосходящие их в размерах.        — На чьей вы стороне, Варис? — воскликнул король, поджимая тонкие губы.        — На стороне моего короля, господин, — смутившись, произнёс евнух.        — Ну так придумайте как помочь столице, а не просветляйте грёбанных дикарей! — ударив кулаком, прокричал король, отчего его слюни разлетелись по всему круглому столу. — Если же вам дорога ваша единственная головка: второй у вас все равно нет! — Серсея довольно улыбнулась и бросила осуждающий взгляд на Мастера над Шептунами, изящно скрестив руки на животе. Варис смутился и замолк.       Тирион, который внимательно слушал громкие речи, сидел, подперев руками тяжёлую голову, и думал о своём, в то время как король окликнул его.        — Дядя, ты мой десница, — злобно улыбнулся Джоффри. — Король в первую очередь должен слушать свою правую руку.        — Безусловно, — закашлял Бес, думая над словами. — Надо укрепить столицу. Возвести каменные стены, купить новое войско и решать проблемы по мере развития.        — Ты предлагаешь пустить все на самотёк? — удивилась Серсея.        — Именно. Сначала стоит разобраться со Станнисом и Старком. До дотракийской орды мы все равно отсюда не доберёмся, мы лишь можем подослать к Дейенерис несколько наёмников.        — Ты безум… — начала королева, но её сын не дал ей договорить.        — В твоих словах что-то есть, — заключил Джоффри. — Мать, стоит укрепить войско.        — В королевской казне не так много денег, как хотелось бы, Джоффри.        — Ты, видимо, не поняла. Я король. Это мой приказ, — нахмурившись, произнёс юноша, повышая голос. — Или тебе захотелось посидеть на пиках Станниса? — ответа не последовало. — Если нам не хватит сил отбить атаку, то тебе найдут самые острые колы, обещаю, — выждав паузу, король заключил и высокомерно, как обычно, манерно повёл рукой: — Дядя Джейме рассказывал что-то о Золотых мечах. Элитное войско, должно быть. Король выделит средства на их покупку.       При упоминании имени своего возлюбленного брата королева невольно дернулась и сглотнула неприятный ком. Джейме все ещё был непонятно где, от него не было ни единой весточки. Серсея давно привыкла к таким оскорблениям своего первенца, но возразить королю — слишком даже для его матери. Поэтому она могла лишь молча повиноваться и замолчать. Денег на войско, безусловно, не было. Боевые слоны, двадцатитысячные безупречно отученные войны… Королевской Гавани вновь придётся влезть в долги у Железного банка.        — Столица в ожидании войны. Стоит принять все меры, дабы избежать проигрыша. Дядя, займись подготовкой.       На этом Совет был окончен.

***

       Дейенерис была на сносях. Её поясница буквально крошилась на миллион частей, отдаваясь острейшей болью в теле. Низ живота дьявольски тянуло, и от этой боли было некуда спрятаться. Весь день и всю ночь она была в своём шатре в окружении десятка девушек, готовых в любой момент принять роды. Вокруг палаты стояла дюжина всадников, охраняющих покои Дени.       В это время Дрого был на смотринах кораблей вместе со своими кровными всадниками и Джорахом, служившим переводчиком. Кхал даже понятия не имел, что в это время его жену мучают боли и тело буквально разрывается изнутри.       Дени ни на мгновение не могла закрыть глаза, она не могла встать, не могла есть и пить. Она лежала в алых от крови шелках и мехах. Глаза были красными от слез, и горло зверски болело от постоянных криков. Кхалиси сжимала в окровавленных и тонких руках шелковую простыню, пытаясь за что-то схватиться. На лбу повылезали синие вены, а пот, который тёк чуть ли ни рекой, струился по всему лицу вперемешку со слезами. Она неумолимо теряла силы, ведь никак не могла разродиться. Старые женщины и молодые девушки, как куры-наседки, порхали над кхалиси, но ничем ей не могли помочь. Хрупкая Дени выбилась из сил и не могла спокойно дышать. Её страданиям не было предела. Казалось, что боль с каждым мгновением, с каждой новой схваткой все сильнее и сильнее.       Синие глаза Дейенерис разбегались в стороны. Тревожные голоса дотракийских женщин звонким эхом раздавались в тяжёлой голове. Вдруг беглый взгляд зацепился за чёрное драконье яйцо. Было ощущение, что вокруг все померкло и лишь покрытая чешуёй окаменелость выделялась среди остальных вещей. Оно было особенным. Ни золотое, ни зелёный яйца не шли вровень с этим. Оно манило кхалиси.        — Дайте мне… — шёпотом произнесла ослабевшая Дейенерис. Она указала жестом руки на распахнутый сундук.        — Кхалиси, тебе надо родить. Ты потеряла много крови, — произнесла одна из старух, которая сделала компресс из мокрых тряпок вперемешку с зеленью на лоб Дени.        — Дайте мне яйцо… — еле слышно произнесла девушка. Тревожно переглянувшись с другими женщинами, одна из них протянула Дейенерис чёрное яйцо.       Кхалиси обхватила окаменелость бледными руками и сильно-сильно прижала к груди. Оно начало нагреваться и, казалось, издавало сильный жар, разогревая уставшие мышцы девушки и даруя новый прилив сил. Почувствовал резкую бодрость, Дейенерис резко и всеми силами начала тужиться, проталкивать ребёнка по родовым путям. Женщины окружали девушку, подбадривая ее и пытаясь упростить сложные роды, хотя, впрочем, помощи от них было немного.       Издавая оборванные крики, из-за чего Дени не могла вздохнуть полной грудью, девушка начала терять сознание, ощущая, как тело разрывается изнутри. Обхватив руками яйцо, кхалиси из последних сил напряглась, проталкивая сына. Казалось, что мучениям не было конца.       Сквозь белую пелену глаз и глухой крик женщин Дейенерис услышала плач ребёнка. Она выдохнула, утирая обессиленной рукой со лба пот. На лице девушки появилась еле заметная улыбка, после чего ей на грудь положили Рейго, попутно отрезая пуповину золочённым ножом. Острый предмет был частью традиции и передавался из поколения в поколение. Малыш был весь красный, в крови, с темными короткими волосами и глазами, как у его отца. Он, зажмурившись, хныкал, хватаясь горячими руками за почти холодное тело матери.       Прошло ещё пару секунд, прежде чем Рейго нашёл припухшую и тяжелую грудь Дейенерис. Он буквально впился в неё, жадно высасывая материнское молоко. Оно было тёплым и густым, отчего новорожденный начал закрывать глаза и наконец затих, впадая в легкую дремоту. Все многочасовую и мучительную боль, как рукой сняло. Увидев своего сына, Дени забыла об боли и была счастлива.       Долгие и тяжкие роды дали о себе знать, и девушка чувствовала, как теряет сознание от потери крови, которая багровыми пятнами покрывала ее бедра, ноги и постель. Кхалиси обняла рукой сына и ласково потрогала его нежные волосики. Другой рукой она все ещё держала чёрное яйцо. Дейенерис могла поклясться: она почувствовала, как яйцо начало остывать и покрываться чёрно-красной слизью, которую она могла рассмотреть даже через пелену на глазах. Прошло ещё мгновение, прежде чем окаменелость окончательно застыла, а густая слизь полностью покрыла ладонь, отдавая запах гнили и труповчины.       Вскоре Дени вовсе обессилела, закрывая тяжкие веки. Женщины громко закричали, отрывая от груди ребёнка и отдавая Рейго кормилице. Малыш испуганно завопил, каждый раз надрываясь при новом крике. Одна из старух подхватила чёрное яйцо. Почувствовав тошнотворный запах и отвернувшись от окаменелости, дотракийка выронила скользкое яйцо из рук, от чего последнее дало небольшую трещину на своей вершине. Небрежно засунув его к остальным двум, старуха защелкнула резной сундук, прислоняясь руками к холодному лбу Дени. После она крикнула что-то всадникам за шатром, отчего они спешно уселись на коней.

***

      Время шло к сумеркам. Солнце уже давно село, и шатёр Дейенерис освещал лишь наружный огонь. Девушка все так же была без сознания. Кхалиси была одета в чистую шкуру белого льва с массивным меховым поясом у выпирающего после родов живота. Белый цвет для дотракийцев был цветом матери, ведь именно белый цвет первее всех остальных появлялся у солнца, выходящего из-за гор. Её волосы были аккуратно расчёсаны гребнем и струились литым серебром по плечам. Её руки были сложены на груди, что высоко и шумно вздымалась. Рядом, на небольшом табурете, сидела кормилица — полная женщина с тёмно-зелёными глазами. Она держала Рейго на руках, попутно покачивая ребёнка.        Наконец, послышался долгожданный стук многочисленных конских копыт, означающий прибытие кхала. Раздался тревожный и громкий говор мужских голосов, после чего Дрого спешно ворвался в покои, откидывая загороженную материю шатра. Массивный мужчина пробежался взглядом по спящей жене, подбегая к ней. Дрого был напуган и обеспокоен, о чем судили его красные глаза и частые вздохи.        — Луна моей жизни… — ласково и тихо произнёс кхал, зажмуриваясь от душевной боли и пряча лицо в густых белых волосах жены, что пахли травяным отваром вперемешку с цветочным ароматом. Мужчина положил огромную руку на пустующее чрево Дени, но, услышав детский плач, тут же пришёл в себя.        В спешке он не заметил кормилицу, уж тем более не услышал тихий плач сына. Дрого поменялся в лице, подбираясь поближе к женщине. Он стоял на коленях, пока кормилица протягивала ему хрупкое дитя. Маленький малыш был накрыт горячими руками отца и от этого открыл глаза. Его дьявольски чёрный взгляд смело взглянул на лицо Дрого. Он не испугался, не закричал. Он как будто бросал вызов своему отцу-кхалу, с интересом рассматривая чёрную бороду.       Дрого улыбнулся, поднимая темные брови. Мужчина с надеждой и влажными глазами взглянул на кормилицу, отчего та одобрительно кивнула, бросая отрывистый взгляд на бессознательную кхалиси. Тут же кхал вновь подобрался к жене, прижимая Рейго поближе к своей груди. Муж наклонился над бледным лицом Дени, ласково и тихо шепча на дотракийском:        — Луна моей жизни, ты подарила мне жеребца, что покроет весь мир. Мы ждём твоего возвращения. — Дрого дотронулся губами ледяного лба девушки.       Крепко держа сына на руках, кхал, бросив взгляд на жену, вышел из шатра, оставляя кормилицу заботиться о ней. Мужчина радостно и громко закричал уверения о светлом будущем своего сына — кхала всех кхалов.

Это ночью весь кхаласар отплясывал танцы и веселился, как не буйствовал никогда. Луна и звезды на темном сумрачном небе приветствовали обещанного жеребца, будущего великого правителя — Рейго.