Настоящий герой

Тедди лежал в спальне и пялился в потолок. Все три недели, как он приехал на третий курс Хога, его занимало одно занятное происшествие, виновником которого, как всегда, был Джеймс и которое произошло в последние дни летних каникул. Джеймс Сириус Поттер полностью оправдывал своё имя, с периодичностью раз в пару дней переворачивая дом крёстного вверх дном. Вот и тогда семилетний бесёнок, видимо, решив отпраздновать поступление в младшую школу, поставил себе задачу вывести шалости на новый уровень, утащив что-нибудь из кабинета отца, который считался самым защищённым помещением в доме. Искренне считая себя достаточно взрослым для подобного грандиозного приключения, Джим неделю планировал расхитительную операцию и всё-таки спёр первую попавшуюся под руку (времени было в обрез) книжонку. Непонятные термины и странные картинки (– Даже не секретные темномагические, тьфу!) привели мелкого в замешательство, и он великодушно подарил её Тедди, в благодарность за то, что тот стоял на стрёме. «Ничего себе, пестики и тычинки!» — залпом прочитав её за полночи, подумал тогда Тедди. — «И чего, неужели Гарри занимается… вот этим самым… с Джинни?! Фу-у-у, » — затем его пронзила ещё одна мысль: и, значит, мама с папой тоже это делали, и в результате появился он?! Да это же противно! Вот он бы никогда не стал совать свой… ну, это, в… э-э-э, какую-то другую девочку. Правда, авторы уверяли, что это очень приятно и приносит невыносимое удовольствие или даже оргазм (что, по-видимому, и означало невыносимое удовольствие). Да ну, это же слизко! Однако любопытство пересилило, и однажды Тедди задержался на две минуты в душе. «Здоровый онанизм укрепляет организм!» — пару раз говорил сосед у гаража. Теперь понятно, о чём он. Тедди, стыдливо оглядываясь, взял его в руку; как было в книжке: вверх-вниз, вверх-вниз. В первые секунды трогать себя там было… ну, непонятно. И чуть-чуть мерзко. Он обвёл большим пальцем самый край; несильно сжал в кулак и провёл по всей длине. И вдруг вздрогнул от пробежавших по спине мурашек. Ой-ё! Закрепив результат несколькими энергичными движениями, он, зажмурившись, почувствовал, как ладонь наполняется чем-то липким и тёплым. Затем, воровато озираясь, наскоро вымыл руку и побежал к себе. Теперь же Тедди занимали экспериментаторские мысли. В книжке говорилось, что… э-э-э, размер тоже имеет значение. Гриффиндорская часть Тедди требовала попробовать изменить (для него — легко! Вот чем хорошо быть метаморфом) своё тело и сравнить ощущения. Хаффлпаффская боялась: а вдруг не получится? Или получится, а обратно никак? Или, скажем, уменьшит слишком сильно? Вот блин! Как всегда в таких ситуациях, когда он не знал, что делать, Тед решил обратиться к однозначно самому авторитетному для него обитателю замка. — Эй, Вольт! — он откинул полог соседней кровати, из-за которого показалась недовольная рожа Тони. — Заткнись, Люпин! Чего спать не даёшь? Тедди бухнулся в ноги другу и задёрнул балдахин. — Дело есть. И он начал, заикаясь и краснея в некоторых местах, излагать свою проблему. — …Словом, я боюсь сам что-то менять. Может, знаешь какое заклинание или зелье, а? Ты ж голова, Вольт! Тот уже более-менее проснулся и заинтересовался идеей, особенно красноречиво ухмыляясь на тедовы «эм-м» и «ну-у…». Тедди практически видел написанное у него на лице издевательское «ой, крошка Люпин стесняется сказать слово «член»!» — Заклинаний я, конечно, не знаю… — задумчиво протянул он наконец. — А зелье быть должно, у Сева надо уточнить. Действительно, из их боевой тройки в изготовлении волшебных составов больше всех шарил слизеринец. Тедди тоже зелья уважал, но только как часть подготовки будущего колдомедика, без этого фирменного фанатизма; Тони-Вольт же бредил артефактными механизмами на стыке магии и современных технологий. Сев — другое дело. Нож и лопатка для помешивания словно летали в его руках, а большинство школьных рецептов третьекурсник мог сварить чуть ли не с закрытыми глазами. Чрезвычайно одарённый в зельеделии ученик змеиного факультета с иссиня-чёрными волосами и вредной ухмылкой Севастьян, — именно через «в»! — а по-простому Сев уже третий год заставлял украдкой креститься (он что, верующий?) старого Слагхорна, до икоты напоминая известного героя войны, ладно хоть фамилия не Снейп, а Стивенсон. Сперва все поражались маглорождённому на слизерине — несмотря на все послевоенные изменения, стереотипы были ещё сильны. Через неделю навязчивого внимания особо бесцеремонные студенты познали на себе всю мощь слабительного зелья, а заодно просветились насчёт происхождения Сева, мать которого оказалась сквибом из не последнего — накоротке с самими Фламелями! — французского рода. Тедди рассказала об этом бабушка Менди — Блэк как-никак! А потом Стивенсон сделал финт ушами и непонятным образом задружился с двумя хаффлпаффцами, чем снова потряс весь Хог. Только Тедди знал, что они с Вольтом на самом деле давно знакомы и приходятся друг другу кузенами. С Блэками Сен-При, кстати, тоже были довольно дальней роднёй, что-то типа младшая сестра известных исследователей Кастора и Поллукса обвенчалась с братом главы какой-то средней ветви французов… И Тони, между прочим, внешне походил на брата, да и по характеру, как Тедди иногда казалось, порой был ближе к слизерину. Но это уже совершенно отдельная история. Сейчас же мальчики улеглись по кроватям, отложив разговор до завтрашнего похода в подземелья.

* * *

— Та-ак… Семь по часовой, два против. Три когтя, — Сев почесал ухо о плечо, так как руки были заняты приготовлением зелья, — три против часовой, время! Ассистирующий ему Тони щёлкнул хронометром. Мальчики находились в личной лаборатории Слагхорна, который особо доверял Севу, утверждая, что однажды «этот юноша прославит своего старого учителя». Поэтому можно было в человеческих условиях проводить эксперименты (крёстный рассказывал, как в детстве они варили в туалете — вот смех!), да ещё и не боясь лишних глаз, как в общих дополнительных классах. После отмашки Вольта Стивенсон произвёл ещё несколько непонятных постороннему манипуляций над огнём, затем бросил последний компонент — лепестки календулы, — помешал и аккуратно переставил котелок на специальную подставку. Над его сине-зелёным содержимым поднимался густой пар. — По-моему, — недоверчиво скривился Тедди, — тут что-то не то. — Это ненадолго, — отчистив рабочее место «Эванеско», присел Сев на край стола. — Ща остынет — бордовым станет: с кислородом реакция пойдёт. И попрозрачнее. Тедди внимательно уставился на котёл. Через пять минут зелье и вправду покраснело, а Вольти хмыкнул: — Ну что, Отелло! Давай свой биоматериал. — Лучше волос, — дотошно уточнил Сев. Тедди, покрасовавшись, вырвал из шевелюры, мгновенно сменившей цвет на розовый, клок, которого хватило бы на оборотку для перевоплощения всего Хога, и бросил его в котёл, не обращая внимания на мучительную гримасу слизеринца. Варево булькнуло, и мальчишки, повинуясь безмолвному жесту Сева, выждали ещё пару минут, глядя на гладкую поверхность жидкости. — Теперь давай, Эд, — скомандовал Стивенсон. — Наибольший эффект, по моим расчётам… — он, сдвинув защитные очки на лоб, сверился с лабораторным блокнотиком, — имеет место в течение восьми-десяти минут. Там идёт зависимость от массы подопыт… ну, то есть заказчика, луной фазы, чуть — от возраста и места обитания келпи, плюс-минус десять секунд на время суток… — забормотал он, но Тедди уже не слушал, залпом осушив протянутый стакан. Сперва он ничего не почувствовал, но затем ощутил, как резко штаны начинают давить в области ширинки. Люпин чуть помялся, глянув на дверь, которую понятливый Вольт тут же запечатал Колопортусом, и, плюнув на всё, стал стаскивать брюки. Его маленький Тедди, выглянув из-под трусов, уже достиг колена, грозясь перерасти большого Теда. — Сделайте что-нибудь! — панически прошептал мальчик и, решив, что стесняться уже нечего, спустил и трусы. — Ну, я на полметра делал, с погрешностью дюйма в два, — невозмутимо подал голос Сев. Глаза слизеринца горели исследовательским интересом. — И ты об этом говоришь только сейчас?! — с гримасой мученика воскликнул Тедди. — Я подумал, чем больше разница в размерах, тем больше и в ощущениях, — пожал плечами этот гад, опустившись на колени и с энтузиазмом маньяка разглядывая внушительный орган друга. — Да брось зажиматься! У тебя он какой длины до этого был? — Я тебе что, мерил что ли, с линейкой? — огрызнулся хаффлпаффец, розовеющий почти до уровня своих волос. Сев разочарованно вздохнул: — А стоило бы. — А ты уверен, что анатомически… э-э-э… у него всё верно? — сощурился Вольт, о присутствии которого Тед уже забыл. «Предатель», — подумал мальчик. — Всякие физиологические функции сохранились? — Сейчас и проверим, — ухмыльнулся Сев и одним слитным движением оказался за спиной Тедди. Уверенность, с которой он взял руку Тедди и, накрыв его ладонь своей, начал проходиться по всей длине… — «Моего члена», — подсказала испорченная часть юного Люпина, — говорила о том, что у Стивенсона переходный возраст начался гораздо раньше. Тедди задышал чаще, сжав зубы. Зажмурился. Тедди-младший поднялся. А большой Тедди упал, приложившись затылком об стул. * Очнулся он здесь же, укрытый тремя мантиями. Сев, бормоча себе под нос, что-то записывал в блокнот. Вольт сидел рядом с Тедди, подскочив, когда увидел, что тот открыл глаза. Подвигав бёдрами, Тедди ощутил, что зелье ещё действует. — Чёрт, когда ж он уже уменьшится обратно! — прошипел он. — По длительности эффекта как оборотка Клауса, ** — охотно откликнулся Сев, — двадцать четыре часа. Кстати, эксперимент можно считать удачным: полная сохранность функций органа при увеличении на тридцать пять дюймов в длину и полтора — в диаметре… Но Тедди его уже не слышал: с тихим «чёрт, знал же, что не надо с ними связываться!» откинувшись на спину, он вновь ударился головой, погрузившись в спасительную тьму. _______________________________ * Анекдот. Приходит мужик к врачу. — На что жалуетесь? — Доктор, у меня слишком большой член. Доктор удивляется: — Обычно на маленький слишком жалуются, а вы — на большой! — Так у нас крови на двоих не хватает. Когда он встаёт — я падаю! ** В каноне оборотное действует час, но, предположим, что некий Клаус усовершенствовал его до суток.