Настоящий герой

— Ну Грэм! От меня-то ты чего хочешь? — Драко, рассуди: если кто из наших знает что-то про Декана, чего не знают остальные, то это только твой отец! — Если мой отец чего-то и знает, — не согласился Драко, — это точно не имеет никакого отношения к Энтони. МакГи уже выясняла, и я сам выяснял — у меня вообще-то племяш с ним дружит — ни-че-го. И Сирил Снейп, добропорядочный врач-магл, как бы нам с тобой ни хотелось, абсолютно никак не связан… — тут он всё-таки запнулся, — с нашим профессором. — Никак?! — рявкнул Монтегю. — Ты хоть знаешь, что он делает? Смакуя вино, взятое ради такого дела из запасов Люциуса, переживших не один аврорский обыск и Волдеморта в придачу, Драко покачал головой. Его собеседник зажмурился и, пошатываясь, встал, хлопнув по столу. — Он сидит в том самом кабинете, в Его кресле, так же запрещает носить факультетские знаки и даже волосы подвязывает таким же придурочным галстуком! Кажется, Грэхэм Монтегю готов был расплакаться. Драко вздохнул. — Грэм, ты просто пьян. — Просто пьян?! — Ты же сам, блин, говорил, — как маленькому стал втолковывать Малфой. — Снейп не сын Декана. Это больно, — он отвернулся, жадно хватая ртом ставший вдруг таким тяжёлым воздух. — Это больно, но это так. — Это больно, — согласился Грэхэм и залпом опустошил бокал. — Хотя знаешь, это идея! — ухватился он за мысль и новый костюм Малфоя. Тот терпеливо усадил вдвое большего однокашника обратно в кресло и принялся отцеплять оцепеневшие сильные пальцы от руки. А Грэм продолжил: — Снейпу же одиннадцать, то есть он девяносто восьмого. Наш Снейп перед смертью подбросил его в другую семью… — С фамилией Снейп, чтоб никто не догадался, — саркастично закончил Драко. — Ты зануда, Малфой. Тот лишь пожал плечами. Монтегю грустно усмехнулся. — Поттер идиот. Декан никогда не станет для них героем, — он поковырялся в зубах и со злостью выплюнул: — Подумаешь! Он же, видите ли, слизеринец. — Тёмный маг! Маглоненавистник! — с готовностью подхватил Малфой. — Как и все мы, змеи. Он извиняюще улыбнулся, что, впрочем, больше походило на оскал. — В моей жене — ни капли волшебной крови, — Монтегю устало нахмурился. — И она лучшее, что случилось в моей жизни. — Общественность это не волнует, — фыркнул Драко, — как и слизеринский герой, даже оправданный самим Мальчиком-Который-Выжил. — Единственный, кого не спасли после битвы, — скривился Грэхэм. — Тупая насмешка судьбы. — Словно мы этого недостойны. Словно мы ничего не достойны. Монтегю зарылся руками в волосы. Кто бы мог подумать, что для цвета магической аристократии главной потерей паршивой войны будет желчный учитель, зельевар-полукровка, предавший, казалось, всех: и Дамблдора, и Волдеморта… — Но не нас, — кажется, Малфой всё же освоил менталистику на приличном уровне. — Но не нас, — согласился Монтегю. Драко, приподняв бровь, — точь-в-точь как Он! — молча протянул белоснежный носовой платок. — Я думал, мы это уже прошли. — Это — да. Но не мальчика с улыбкой мёртвого учителя. Стройные ряды погибших, начавших открывать глаза на следующий день после Битвы. Но не сиротливо лежащий в стороне окровавленный мужчина в чёрном. Молчаливо теснящиеся в углу ученики Слизерина — не потому что Тёмный Лорд проиграл. Потому что их Декана больше не было. Радостные крики Уизли, обнимающиеся семьи, воссоединённые, наверное, магией самого Хогвартса. Семья самого Драко, тогда семнадцатилетнего сопляка, дрожащего и не находящего в себе силы поверить, что всё кончилось. И человек в чёрном, который должен был тоже стоять рядом, но не стоял. Факультет в полном составе, собравшийся в такой яркий весенний день проводить своего учителя в последний путь. Не сдерживающие слёз первокурсники. Косящиеся маглы на простом Лондонском — по завещанию — кладбище. Щебечущие — назло! — птицы. Несправедливо. Не потому, что в чёрных мантиях слишком жарко под солнцем. В конце концов, Он тогда тоже был, как и всегда, в чёрном. — Да. Не мальчика с улыбкой мёртвого учителя.