Настоящий герой

Да, стоило, всё-таки стоило пол-лета батрачить на этих старых козлов! Передавливать грёбаных флоббер-червей для Микки, котлами варить Кроветворное Тауэру, а всё для чего? Чтобы он, Сев Стивенсон, самый счастливый сейчас человек на свете, мог встретить такое Рождество! На пустыре, в сугробах по колено, в компании с двумя стариками-фанатиками зельеварения и пятилитровкой какого-то дьявольского (и в смысле дьявольски крепкого, и в смысле принадлежащего Микки Дэвилу) пойла «для согреву». Звучит прозаично. Хотя на самом деле это звучит даже лучше, чем Сев мог бы сказать вслух, потому что, несмотря на три куртки и согревающее заклинание, на продуваемом всеми долбаными ветрами пятачке зубы у него стучали не прекращая. Микки и Климус «соображали» уже по второму стакану, сидя у разведённого наспех костра, а Сев так близко подвинулся к огню, что даже подпалил верхнюю куртку. Холодно, чёрт! И всё равно он не променял бы это на тихий семейный праздник. Учёные не боятся трудностей, да. Повезло Севу капитально. Учиться сразу у обоих мастеров Лютного дорогого стоило. Конечно, почти каждый житель переулка в той или иной степени имел навыки для изготовления хотя бы простейших настоев, но признанных зельеваров было двое: Микки Дэвил и Климус Тауэр. Которые, вопреки всем законам рынка и конкуренции, друг друга считали хорошими друзьями. Клиентов же издавна делили просто: Микки принимал заказы от населения, а Климус тесно сотрудничал с Кланами. И Убийц, который возглавлял отец Элли (слава Богу, с ним познакомиться так и не довелось — всё лето Сев проторчал в лабораториях, а затем стратегически скрылся в школе), и Воров, и ещё всяких там… Остальные любители тонкой науки так или иначе были их учениками. А если кто-то посторонний и пытался когда-то влезть в выгодный бизнес, то, очевидно, закрепиться ему не удалось, и неудачник был ненавязчиво так вышвырнут из Лютного недовольными стариками. Сев оглянулся. Ну нет, сейчас они точно выглядели довольными. И, видимо, за годы стояния над котлом выработали иммунитет ко всевозможным ядам, иначе как объяснить то, что выхлебав полбутылки наливки оба зельевара остались абсолютно в своём уме. — Э, мелкий! — тронул Микки его за плечо. — Так не согреешься ни черта. Сев изобразил сведённой от холода челюстью подобие улыбки. — А к-как? — Да просто! Наливай и пей! Ещё перед выдвижением экспедиции мужики предлагали ему стаканчик самогонки «на удачу» (хотя причём тут удача, это ж не Феликс), и тогда Сев отказался. Но сейчас ситуация медленно, но верно приближалась к критической отметке. В борьбе между «а что, мне уже пятнадцать, можно и попробовать, заодно согреюсь» и «мне ещё нужно ясное сознание, чтобы не потеряться в этих ебенях» с небольшим перевесом победило первое. — А давай! Сев, чтобы не передумать, резво выхватил из рук подошедшего Тауэра стопку и залпом опустошил. Глаза у юного ещё-не-алкоголика вылезли на лоб, и пару минут он просто сидел с выпученными глазами, жадно глотая воздух. — Между первой и второй перерывчик небольшой! — заявил Микки, вновь наполняя стакан. Ну что ж, после второго раза глаза слезились не так сильно. Но теплее стало. Решив, что возможность вновь почувствовать свои конечности стоит чуть ухудшенной координации, Сев бодренько, как ему казалось, вскочил на ноги. — Вперёд! — поднял он руку, которая почему-то указала на тропинку, по которой они пришли. — Гномьи слёзы ждут нас! Нет, товарищи-зельеделы не собирались доводить никаких гномов до слёз. Даже от смеха. И поиск Гномьих слёз в принципе не подразумевал нахождения каких-либо гномов: такое название имел редкий ингредиент для зелий — маленькие зелёные камешки, которые находили в заброшенных гномьих поселениях. Собственно, за ними-то и отправлялись Сев, Микки и Климус изначально, а вовсе не побухать. Просто пока собирались, пока шли от границы антиаппарационного барьера до Стоунхенджа, близ которого и находилась когда-то, согласно найденным ими записям, деревня гномов Бара́тум… Тяжёлая рука, лёгшая на плечо, чуть охладила пыл рвущегося на подвиги парня. — Этого мы не учли, — задумчиво кивнул Микки Тауэр. И тут же расплылся в широкой улыбке. — А, впрочем, и так сойдёт! Фигуристом будешь, — потряс он не особо понимающего смысл такого пожелания Сева. — Ну, запевай! — Здесь ты живёшь одним лишь днём, и каждый на другой похож, — тут же загорланил Микки, уверенно направившись куда-то влево. — У каждого свой нож при нём, у каждого при нём свой нож! Климус толкнул следом Сева, а сам встал замыкающим. Эту песню Сев тоже знал. Ещё в первые недели исследования Лютного Элли подарила ему (как честно призналась, спёртый у отца) нож, который сейчас занимал уже привычное место за пазухой. О, вот и ещё одна причина побаиваться встречи с мистером Эвансом. В общем, тогда Сев удивился. Как зельевару ему было необходимо на приличном уровне разбираться в инструментах, но чего (или даже кого) ему резать таким-то тесаком? Элли в ответ закатила глаза и занудно пояснила. — В Лютном у каждого человека должен быть свой нож. А потом под тут же найденную гитару исполнила песенку, которую назвала неофициальным гимном Лютного. А что, есть официальный? Как бы то ни было, сейчас заправленный наливкой мозг Сева счёл её просто замечательной и заставил хозяина фальшиво подвывать Микки. И совершенно точно этот же затуманенный алкогольной дымкой разум, несмотря на удерживающие Сева руки Климуса, нагло свалил его в овраг. Возможно, как подумал из последних сил Сев, Микки всё-таки добавил в свою настойку Феликса, потому что именно это счастливое падение кратчайшим путём привело их в Бара́тум. Мужики с лёгкостью соскользнули по склону вслед за слабо трепыхающимся телом Сева. — Ого, — присвистнул Микки. — Неплохо, ребёнок! Взору путешественников открылись каменные развалины, расстилающиеся далеко вперёд. — Долго искать будем, — резюмировал Климус и сделал логичный вывод: — Надо выпить. Оглянувшись на Сева, который пытался совершить самую сложную для пьяного человека вещь — подняться на ноги, мужики синхронно пожали плечами и разлили на двоих. А потом ещё раз, и ещё… Бара́тум оказался дьявольски большим. Большинство домов (точнее, гор камней, бывших когда-то домами) наполовину скрывались под землёй, на склонах оврага. Благодаря то ли ошмёткам защитных заклинаний, сохранившихся до сих пор, то ли поваленным деревьям, надёжно скрывающим долину от посторонних, снега здесь почти не было и вполне можно было рассмотреть густые слои мха, покрывающего руины некогда величественного места. — Где-то здесь и должны быть эти чёртовы Гномьи слёзы, — указал Микки на землю и скомандовал: — Разделяемся и вперёд! Климус скептически оглядел шатающегося стоя на четвереньках Сева. — Я-а — икнул тот — уже ищ-щу! Парень с энтузиазмом закивал и, не поднимаясь, пополз куда-то вправо, почти уткнувшись носом в землю. — Ладно, — шепнул Микки Климусу. — Быстренько ищем и отводим этого малолетнего алкоголика домой. Кивнув друг другу, мужчины разошлись.

* * *

— Чёрт! — плюнул Микки, когда луна взошла над горизонтом. — Походу, сегодня нам ничё не светит. Три грёбанных часа блуждания по темноте не дали ровным счётом ничего, кроме горсти репейника на Тауэре, чуть не выткнутого веткой глаза самого Дэвила и подвёрнутой ногой Стивенсона — ну как, если он ползком еле-еле передвигался? На мелкого они забили с самого начала, дружно решив, что он уже ничем не поможет и что в следующий раз, может быть, не стоит его спаивать, и только периодически проверяли, чтоб он не загнулся там. Севви не подвёл — последние минут двадцать мальчишка сладко храпел, засунув ноги (ибо больше ничего не помещалось) в остатки гномьего дома. Микки обернулся. Клим, сидя на пеньке, обречённо левитировал туда-сюда кусок лишайника. — Ага, — согласился он. — Давай буди пацана и пойдём. Выпустив изо рта облачко пара, Микки направился к мальчишке. На расталкивания тот отреагировал слабым мычанием, поэтому старший зельевар хмыкнул и пнул его в голень. Сев подскочил и тут же схватился за голову: — Ой-ё! — Поднимайся! — видя, что подопечный более-менее воспринимает окружающий мир, Микки потянул его вверх. — Я не п-па-айду! — несвязно пробормотал тот. — Чего? — Я не пойду, — с пьяной уверенностью заявил Сев, — пока не найду букет. — Какой ещё в жопу букет, — процедил сквозь зубы Клим, помогая с другой стороны поднять сопротивляющегося пацана. Мальчишка промычал что-то невнятное и принялся рыться в карманах, но вслед за мужчинами поковылял. — Что-что? — ухмыльнулся Микки. — Я Э-элли цвет-тов на… брал, — серьёзно выпалил мелкий, но бегающие глаза его выдавали. Даже продрогший Климус сухо рассмеялся: а говорили, что Севви совсем не реагирует на знаки внимания от младшей Эванс. А тут вон — цветы! — О! И тут настала пора мужикам вылупляться на потрёпанный веник, извлечённый Севом из-под очередного слоя одежды. — Ты, т-ты… — застыл Микки, хватая воздух ртом. — Охренеть, — выпалил Климус, не зная, смеяться ему или плакать. В руках Севви держал десяток растений с тонким стеблем, колючими листьями и словно переливающимися при свете луны оранжевыми бутонами. И грёбанными клубнями на корнях. — Я их сра-азу после падения заприме-етил, — охотно пояснил мелкий. — Как думаете, ей понравится? — Малышке Элли понравится, даже если ты принесёшь ей букет крапивы, — нервно захихикал Клим. Сейчас он готов был на коленях благодарить те силы, которые вложили в маленькую пьяную голову идею нарвать эти цветочки с корнем. Ведь именно на их корнях и вырастали легендарные Гномьи слёзы, которые они безуспешно искали полночи и которые всё это время благополучно лежали в кармане у Севви. Класс. — Во чёрт! — Микки ударил себя по коленям и разразился смехом. — Дай сюда. Он аккуратно вынул цветы из оцепеневших пальцев парня и ещё до того, как тот начал сопротивляться, пояснил. — Я только корни обрежу и верну. Ты ж не будешь своей принцессе землю дарить? Сев задумался, а затем отрицательно покачал головой. — Вот и отлично! — улыбнулся Микки. Определённо, поход удался.