Маленький колдун

— И что это было? — даже чуточку грубо спросил Шон, осторожно прижимая к моему лицу лед. Я поморщился — обжигающий холод и ноющая боль не особо приятное сочетание. — Братская ссора. Просто ссора. — Просто ссора? — взвился Шон. — Да, просто ссора, — отрезал я и отстранил его руку. — Не принимай все так близко к сердцу. Шон непонимающе посмотрел на меня. Я лишь пожал плечами и вышел в ванную, засунув гудящую голову под холодную воду. Что вдруг нашло на Тома? Я понимаю, не очень приятно узнавать подобные вещи, но он — то привычный к подобному. Брат всегда нормально реагировал и на более ужасные мои поступки, а сегодня… Я хорошо знаю Тома, то, что он испытывал, было не просто злостью, а бешенством. Почему? Не то, чтобы мне было особо интересно. Но, каким бы мазохистом я ни был, все равно предпочитаю знать, за что меня бьют. Я закрыл кран и посмотрел на себя в зеркало. Тушь и подводка размазались, помада тоже. Спутанные черные пряди облепили лицо. На левой щеке краснел след от удара. Красавец, ничего не скажешь. Наскоро вытерев волосы полотенцем (и запутав их еще сильнее), я устало опустился на пол. Зря, наверное, я не рассказал Тому про Уилкса, но мне самому было противно, и я предпочел запихнуть этот эпизод в дальний уголок своей памяти и просто не вспоминать. И тем более не хотелось оповещать брата — он мстительный, он бы точно попытался как — то ответить Уилксу. Я знаю, ведь сам я всегда мстил за Тома. Это было незадолго до того дня, когда нам должно было исполниться восемнадцать. Я очень хотел получить от Тома какой — нибудь необычный подарок, и мы заключили очередное пари. Во всех газетах тогда писали о Марии Лихт — дочери одного очень крутого бизнесмена и политика. Эта красивая семнадцатилетняя девушка участвовала в предвыборной программе своего отца. Ей приходилось постоянно давать интервью, что она делала с большим удовольствием. Что можно спрашивать у красивой семнадцатилетней девушки? Естественно, о ее любовных похождениях. В одной из статей Мария была показана прямо — таки ангелочком: утверждала, что ни разу даже не целовалась и провозглашала твердое «нет» сексу до свадьбы. Конечно, мы с Томом сначала посмеялись над статьей, а потом подумали, что это может быть забавным — показать всей Германии падшую Марию. Естественно, сделать ее падшей предстояло Тому. И вот мы закончили пари. Точнее, целых два. Первое: Том утверждал, что сможет соблазнить Марию за две недели. Второе: я был убежден, что Марию уже не раз… соблазняли. Кто выиграет хоть одно пари, может просить у другого любой подарок на день рождения. Вышла ничья. Том, конечно же, справился с соблазнением, но я оказался прав: Мария была не девственницей. Сильно не девственницей. Том немного… обиделся на нее за это. И подсунул в газет сенсацию о «самой знаменитой девственнице Германии». Пресса не умолкала несколько недель. Почти в каждом мало — мальски крупном издании мелькали фотографии Марии и ее отца. Естественно герр Лихт проиграл выборы. И не нашел ничего умнее, как обрушить свою злость на моего брата. Первого сентября я ждал Тома в нашей квартире, мы собирались как следует отпраздновать вдвоем. Он пришел на три часа позже, весь избитый, правой рукой придерживая вывернутое под странным углом запястье левой. Лицо его было белее мела. Я бросился к брату, но он оттолкнул меня и почти рухнул на пол. Мне пришлось долго расспрашивать его, пока он не рассказал мне, что произошло. Лихт отловил его и долго ругался, приказав своим телохранителям избить Тома. И в довершение, когда ему надоело разглагольствовать над телом стонущего Тома, он приказал одному из охранников сломать Тому левую руку. Лишь чудо его спасло — Лихту позвонил важный деловой партнер, а телохранитель — молодой парень — оказался нашим фанатом. Он лишь вывихнул Тому левое запястье. Смотря на чуть не рыдающего от облегчения Тома, я не испытывал никакого презрения к брату. Ведь я прекрасно понимал, что значат для него руки. И я не собираюсь прощать это гребаному уроду Лихту. Отомстил я по — своему. Познакомился с ним в каком — то элитном клубе, пару раз стрельнул глазками, похлопал ресницами, повертел перед ним попкой — и Лихт был готов ползать передо мной на коленях. На следующий день я пришел к нему в офис, где довольно долго соблазнял его, пока он наконец не накинулся на меня. Тогда я позвал охрану. На следующий день во всех газетах были статьи о неудачном изнасиловании бедного мальчика Билла Каулитца известным политиком Фридрихом Лихтом. К статьям прилагались фото — красный и злой Лихт с ненавистью смотрящий на меня, плачущего и избитого. Карьера Лихта полетела ко всем чертям. Был суд, на котором я, честно глядя в глаза сурового судьи, прерывающимся голосом рассказывал подробности «изнасилования». Были свидетели, утверждающие, что Лихт регулярно посещает элитные бордели, выбирая там самых худеньких и юных мальчиков. Были другие иски от старых партнеров Лихта, ранее не смевших перечить ему. Припомнилась и «опороченная» Мария. А Тому я не стал рассказывать, что Лихт был невиновен. Зачем? — Ты как? — спросил Шон, осторожно прикрывая за собой дверь. Пройдя в комнату, он сел на кровать. Плохо. Я поругался с Томом — единственным близким мне человеком. И я не понимаю, почему. — Все в порядке, — я улыбнулся ему. Шон улыбнулся в ответ. — Помирился с братом? — руки Шона на коленях сжались в кулаки. И не пытался. Для нашего «перемирия» намного больше подойдет ночь. — Нет, но мы помиримся, — убежденно ответил я, скорее для собственного успокоения, нежели отвечая Шону. — Надеюсь, — процедил сквозь зубы Шон. Я еле удержался от язвительного замечания. Да что этот Шон возомнил о себе? Что он, вообще, знает о нас с Томом? Что он понимает в наших отношениях? — Так и будет, — ответил я и отвернулся к окну. Шон заметно напрягся и уставился на меня глазами побитой собаки. — Что — то не так? Все не так. — Нет, все в порядке, — я ослепительно улыбнулся Шону, с удовольствием глядя на его явную радость. Он уже хочет меня, хоть и боится признаться в этом. Я понял это еще когда он взял меня за руку в клубе. — Хорошо, — с облегчением улыбнулся в ответ Шон и снова замялся. — Ты сегодня вечером занят? Разумеется, болван. Я буду мириться с собственным братом. — Конечно, нет, а есть предложения? — я близко — близко придвинулся к нему, почти касаясь его плеча подбородком. Он шумно вздохнул и сжал замком руки. — Хочешь сходить куда — нибудь? Хоть во вчерашний клуб? Я — то не очень, а вот ты, дорогой мой, похоже только об этом и мечтаешь. — С удовольствием. Только переоденусь. Я встал с кровати и подошел к шкафу, стараясь не замечать обжигающего взгляда Шона. Наскоро натянув первые попавшиеся брюки и рубашку, я пригладил волосы и повернулся к так мило покрасневшему Шону. — Как тебе? — Замечательно, — даже не глядя на меня, буркнул Шон. — Прости, я выйду ненадолго? Я кивнул, и он пулей вылетел из комнаты. Устало опустившись на помятую кровать, я постарался успокоить бешено колотящееся сердце. И выкинуть из головы дурацкие мысли о Томе. В клубе было еще более шумно, чем накануне. Все столики наверху были заняты, и нам с Шоном пришлось пристроиться на одном из широких кожаных сидений, опоясывающих танцпол. Потягивая какой — то коктейль, я обдумывал свое поведение. Я мог бы уже сегодня соблазнить Шона, он был вполне к этому готов, но… но я хотел получить от него нечто большее, чем просто секс. Я хотел добиться его любви, его страсти, его ревности. Поэтому, решил я, не стоит торопиться. Сегодня я покажу ему того Билла, которого он никогда прежде не видел. Я оглядел танцпол в поисках кого — нибудь симпатичного. Одна парочка парней, сладострастно извивающихся и обтирающихся друг о друга под бодрый ритм какого — то супермодного клубного микса, показалась мне вполне подходящей. — Подери, я хочу потанцевать, — капризно заявил я, сунув в руки Шона недопитый коктейль, и, нарочно виляя бедрами, двинулся к облюбованной паре. Спиной я почти чувствовал напряженный взгляд Шона, но был уверен, что обернись я, он тут же опустит взгляд. — Присоединиться можно? — спросил я по — английски, нагло притискиваясь к парням. Один из них, смуглый и темноволосый, оглядел меня с ног до головы и, видимо удовлетворившись результатом, кивнул. Второй, блондин, положил мне руки на бедра и прижал к себе. Боже, эти парни явно знали свое дело! Они не столько танцевали, сколько задались целью завести меня. Надо признаться, что они своего добились. Вскоре я совершенно не соображал, что делаю, и просто бесстыдно терся о них, с наслаждением чувствуя на своем теле настойчивые прикосновения двух пар рук и чьи — то горячие губы на своей шее. С трудом собрав в кучу оставшиеся крохи разума, я обернулся туда, где сидел Шон. Он упорно не смотрел на меня, судорожно сжимая в ладонях треснувший бокал. Я ухмыльнулся и, отстранившись от своих горячих партнеров по танцу, подошел к Шону. — Чего сидишь — скучаешь? — нарочно развязно спросил я. Шон покраснел и, выразительно покосившись на мою шею, деланно равнодушно ответил: — Мне здесь нечем заняться. Так что, похоже, я жду тебя. Я широко улыбнулся и обернулся на парней, ожидающих в сторонке. — Знаешь, тебе, наверное, не стоит меня ждать. Я… — Как скажешь, — прервал меня Шон и резко поднялся с сиденья. — Приятно провести вечер! И он быстрым шагом вышел из клуба. Я устало потер ноющие виски и криво усмехнулся подошедшим ко мне парням. Мое желание удачно завершить сегодняшнюю ночь общением с ними, мгновенно улетучились. К тому же, я совершенно некстати вспомнил Тома, который, скорее всего, валяется сейчас в своем номере и переживает из — за нашей ссоры. — Знаете, наверное, я пойду. Танец был классным, спасибо, — я пожал плечами и хотел было уйти, но брюнет цепко схватил меня за запястье. — Куда — то собрался? Блондин зашел сзади и крепко обхватил меня за талию. — Мне надо. Отпустите, — ледяным голосом процедил я, смерив брюнета презрительным взглядом. Обычно, это помогало. — Мальчика дома ждет мамочка, — саркастично произнес блондин за моей спиной. — Но вот, в чем дело… — выразительная пауза, — Она вряд ли его сегодня дождется… И он потащил меня куда — то в сторону от танцпола. — Что ты собираешься с ним делать? — с интересом спросил брюнет, по — прежнему крепко держа меня за запястья. Я дернулся и получил от блондина звонкий шлепок по заднице. — А ты как думаешь? У нас же сегодня мальчишник, не забыл? Я обещал Марку, что приведу шлюшку посмазливей. Он вполне подойдет, — и я получил еще один шлепок. — Какого… — я хотел было возмутиться, но блондин зажал мне рот рукой. Меня почти трясло — от ярости или страха. — Не спорь, детка. И не сопротивляйся — тебе же будет лучше. Дальше все превратилось в кошмарный сон. Меня втолкнули в какую — то полутемную комнату, полную пьяных мужиков. После блондин вывел меня в центр комнаты и, словно заправский сутенер, устроил аукцион. От пошлых комментариев и похотливых взглядов мой мозг совершенно отключился, и я словно на время забылся в каком — то полубреду, почти не чувствуя на себе чьи — то потные руки и чей — то огромный член, пронзающий меня. Потом был еще один, и еще.… На третьем мое сознание сжалилось надо мной, и я провалился в пустую темноту, успев лишь прошептать имя брата… Мне почудилось, или передо мной и вправду мелькнуло озабоченное лицо Тома?