9 июня
Третий день отдыха.
Отношения Антона и Иры налаживаются куда быстрее, чем Шастун мог бы себе представить. Будто не было ссор. Будто не было этих бесящих качеств и вредных привычек. Будто вообще не было ничего плохого за все три года. Всё вставало на свои места. И они будто снова возвращались в те времена, когда их отношения только начинались. Когда Антон уделял Ире все своё внимание, а девушка нежилась в лучах ласки и заботы парня.
Теперь Шастун понимал, что не зря дал им шанс. Не зря доверился своей интуиции, просто дав время. И сейчас он был готов разделить с Ирой всю свою жизнь, лишь бы так продолжалось всегда. Но с обсуждением этой темы с самой девушкой Антон медлил, потому что не знал, как она сама на это отреагирует. Да и просто выжидал подходящего момента. Это не тот вопрос, который можно задать после просьбы передать соль или погладить футболку. Надо ждать, а сколько непонятно. Но когда будет тот самый момент, он поймёт. Поймёт и спросит.
А пока он стоит у стола их отельного гида и ждёт, когда подойдёт его очередь, чтобы купить билеты в PortAventura — самый большой, после Диснейленда, парк аттракционов. Естественно, покупал он только на себя, потому что Ира, как обычно, отказалась. Но, что было удивительно, она ничего по этому поводу не сказала и не бубнила, а просто улыбнулась, добавив: «Конечно, поезжай! Если не любишь просто сидеть на пляже, то почему бы и нет?»
«Не это ли самые лучшие дни моей жизни?» — восторженно думал Шастун, держа у себя в руках билет в одно из самых крутых мест на планете.
Антон был ещё ребёнком. Все его увлечения и ценности застряли где-то в возрасте семи или восьми лет и больше не менялись. И ему это нравилось, потому что так гораздо веселее и интереснее жить. И пусть на тебя косо смотрят или, возможно, даже осуждают. Когда ты считаешь жизнь прекрасной, тебе нет дела до хмурых людей, которые только и твердят о своей работе, политике и курсе евро. Ты слишком занят своими радостями и не спешишь их менять на что-то другое.
И сейчас Антон счастлив, он нашёл своё место под солнцем и впитывает в себя каждый момент, пытается запечатлеть все, начиная с утреннего пробуждения и заканчивая сладким сном.
Сейчас только десять утра, поэтому в парк аттракционов Шастун отправится где-нибудь в час, чтобы не очень долго находиться под палящим солнцем. А сейчас он, чуть ли не в буквальном смысле, летящей походкой шёл к номеру, то и дело поглядывая на билет, а в телефоне уже прокладывая на виртуальной карте маршрут по всем американским горкам и каруселям.
В номере его ждала Ира.
— Ну что, купил? — она знала ответ, видела по его счастливому лицу.
— Да! — Антон чуть ли не прыгал от радости, веселя этим девушку.
— Ну и отлично. На завтра?
— Не, на сегодня. Завтра уже будем готовиться к отлету, к тому же выселение будет днём, не брошу же я тебя одну с вещами, — он широко улыбнулся, от чего у глаз появились морщинки.
— Тоже верно! Я правда рада за тебя, — Кузнецова подошла ближе, обнимая парня за шею и нежно целуя. — А во сколько поедешь? — отстраняясь, спросила она с улыбкой.
— В час, вызову такси и поеду.
— То есть я на обед пойду одна, — Ира наигранно надула губы.
— Ну представь, что со мной будет на какой-нибудь мертвой петле, если я поем, — сказал Шастун, и они оба засмеялись.
— Да, никому бы такого не пожелала!
— А вот представь, идёт человек, а ему на голову…
— Фу, Антон! Прекращай! — сморщилась девушка, похлопав парня по плечу.
— Ладно-ладно, — смеялся Шаст, снова притягивая к себе девушку и накрывая её губы своими.
— Пойдём на море? — отстраняясь, спросила она.
— Конечно, зачем-то же мы сюда и приехали! — выпуская Кузнецову из своих объятий, ответил парень.
— Отлично, тогда я переоденусь в купальник, и можем идти!
Пока Ира копошилась в ванной, Шастун прилёг на кровать, потому что у него появилось ещё десять минут свободного времени.
Рядом завибрировал телефон и Антон, подумав, что это его, взял смартфон с прикроватной тумбочки. Пробежавшись взглядом по сообщению «Жду тебя сегодня, как обычно, в 713», он на секунду застыл, осознавая смысл напечатанных слов.
И все рушиться.
Счастье утекает, как вода сквозь пальцы.
Доверие исчезает, как монетка в руках у фокусника, который снова тебя обдурил.
Все планы на жизнь плавятся, оставляя от себя только мокрое пятно.
И
тишина. Столько эмоций и мыслей — все затихло, уступая место одному большому разочарованию, которое, сука, настигло его в, казалось бы, самый счастливый момент.
Услышав, как открывается дверь, Антон поспешил отложить телефон, ложась на другую половину кровати, чтобы Ира ничего не поняла.
— Ну что идём? — она улыбается, а внутри него все медленно сгорает.
— Да! — через силу натянув на себя улыбку, Шастун встал с кровати.
«Актриса. Актриса. Актриса» — твердил внутри каждый орган, перечеркивая все воспоминания, уже ставшие болезненными.
Все, что я к тебе чувствовал —
иллюзия.
Все твои чувства —
игра.
«Сейчас главное — не выдать себя» — мысленно давая себе пощёчины, Антон заставлял вести себя естественно. Улыбаться сквозь боль. Разговаривать, игнорируя ком в горле. Смеяться, не обращая внимания на горькое послевкусие обиды.
«Может, я себе накручиваю, и она не… — ему даже в мыслях не хотелось этого произносить. Больно, —
изменяет? Но я это проверю. И срать я хотел на зря потраченные деньги»
Все два с половиной часа на пляже, Антон думал, как ему узнать время, на которое запланирована её встреча.
«Вряд ли, она сохраняет все эти смс. Секрет идеального преступления — отсутствие улик. Но все ещё не стоит забывать, что все тайное рано или поздно становится явным»
Успешно делая вид, что он собирается в парк аттракционов, Шастун складывал в свою сумку телефон, деньги, наушники, билет и документы, которые, вряд ли, пригодились, даже если бы он поехал.
— Хорошо тебе повеселиться! — радостно сказала Кузнецова.
— Спасибо, — ответил Антон.
«Тебе тоже» — добавил внутренний голос.
И обняв девушку, парень вышел из номера, направляясь в бар.
«Сначала надо выпить» — думал он, залпом осушая и сразу же закусывая две стопки водки. И ничего больше не заказывая, Антон сидел за барной стойкой, уставившись куда-то вперёд.
«А что если я буду просто караулить лифты? Ведь ей же в любом случае на седьмой этаж, раз номер 713»
Встав со стула, он переместился на диван, где можно было отлично наблюдать за передвижением лифтов и все также оставаться незаметным.
И Антон даже думал, что ему придётся долго сидеть и ждать, когда Кузнецова выйдет из номера, но нет. Не прошло и двух часов, как в лифт зашла девушка в
красном платье, которое он сам когда-то ей и подарил.
Блять…
«Ты перешла все границы. В этом платье, ты отмечала нашу первую годовщину, а теперь идёшь в нем соблазнять кого-то мужика? Какая же ты мразь, Кузнецова. Именно мразь»
Единственное, что я сейчас хочу, это вернуть все твои ебучие поцелуи, объятья и прикосновения, взамен на все то, что я отдал тебе.
Хочу прострелить себе голову, лишь бы больше не думать, вырвать с корнем и уничтожить всю память.
Ненавижу…
Подождав еще минут двадцать, Антон уверенно двинулся в сторону 713 номера.
«Я не собираюсь ждать и гадать. Я приму правду, какой бы она ни была»
Но найдя нужную дверь, Шастун не мог даже и руки поднять, чтобы просто постучать. Он боялся неизбежного. Боялся увидеть то, что уже несколько десятков раз успел представить у себя в голове. Боялся даже произнести и слова, хотя речь была уже подготовлена. Просто боялся… Но собрав свои собственные остатки в кулак, он занёс руку и постучал.
Шаги, щёлкающий замок, а в его голове будто таймер давал обратный отсчёт:
Три…
Два…
Один…
Дверь открывает молодой парень в халате, который сразу же со словами «какого хуя?!» отшатывается в сторону, из-за Шастуна, который буквально врывается в номер.
Кровать в лепестках, бутылка дорого вина, два бокала и
она… прям как в фильмах. Очень хуевых фильмах.
— Добрый вечер! — произнёс Антон с наигранной вежливостью, но в его голосе плескалось столько яда, сколько не было и в самой морской осе. — О, смотрите, да тут застолье! Так я вовремя! Никто со мной вина выпить не желает? — парень осмотрел всех присутствующих. — Нет? А жаль, я бы не отказался. Что это у нас тут? — он взял бутылку со стола и начал рассматривать этикетку. — М-м-м, Contador! Триста баксов за бутылку. Неплохо! Э, молодой человек, а вы чем занимаетесь? — обращаясь к тому самому парню, спросил Антон.
— А вы, позвольте спросить, кто? — тот недовольно развёл руки.
— Вопросом на вопрос? Фу, как некультурно! Но так и быть, отвечу. Понимаете ли, — пауза, чтобы придать драматичности этому абсурду, — я парень этой особы. Но уже, по всей видимости, бывший. Да, дорогая? — теперь он обращался к Ире, которая все это время молчала, испуганно хлопая глазами.
— В смысле парень, но…
— В жопу себе засунь своё «но», окей? — не выдержал Шастун. — Можно один такой малюсенький вопрос? — он смотрел ей прямо в глаза, даже не пытаясь скрыть боль и ненависть. —
За что? — его голос немного дрогнул. — За что?! — повторял Антон, пока его глаза наполнялись слезами, но плакать нельзя, не здесь, — За что, блять?! За нежность? За доброту? За всё мое внимание? Да?! Ответь! — но Кузнецова молчала, боясь произнести и слова. — Ответа нет. Чу́дно, я, в принципе, рассчитывал на это. Хорошего вечера! — подойдя к парню он остановился. — Братан, крайне не рекомендую! Мозг ебет на высшем уровне, да и трахается с кем угодно, — похлопав того по плечу, он быстрым шагом вышел в холл.
Как он оказался в номере, Антон и сам не помнит.
Щелчок
И он уже сидит прямо в одежде в ванной под холодными струями воды и пытается. Пытается смыть
её с себя. Забыть, растоптать все воспоминания, выкинуть из головы, уничтожить последнюю связывающую их нить…
А внутри уже и так пусто.
Одно пепелище.
И почему ему приходиться платить за счастье в двойном размере, оставаясь банкротом? Что он такого сделал в этой или прошлой жизни, что для него такая цена?
Но самое главное — он понял, что
любил…
Любил девушку, растоптавшую его чувства, забравшую последний воздух из легких с собой, оставившую его одного.
«Но за что? За все мое терпение, которое не раз проверялось на прочность? За всю мою верность, в которой я ни капли не сомневался? Или за всю любовь, которую я тебе дарил? Что? Что из этого является причиной? Да, мы ссорились. Да, порой вообще не понимали друг друга. Но почему тогда я также кричал, обижался, но все равно оставался рядом, а ты так бессовестно этим пользовалась?»
И дав самому себе выплеснуть все то, что успело накопиться, он заплакал, разрушая в себе последнюю сдерживающую конструкцию. Тихо, почти беззвучно. Шум воды смешивался со всхлипами, заглушая их. Холодные струи смывали горячие слёзы. А голову все не покидали мысли… они, словно дементоры, высасывали из него последние крупицы счастья. Ещё чуть-чуть и ничего не останется.
Когда уже сидеть под холодным душем стало невыносимо, и конечности перестали нормально функционировать, Антон выключил воду, переоделся в сухую одежду и сел в кровати, укутываясь с головой в одеяло.
«Так, я понимаю, тебе разбили сердце, растоптали твои чувства и просто выкинули их в помойное ведро, но просто так сидеть и страдать ты не можешь» — твердило сознание.
Пытаясь убедить самого себя, что ему абсолютно похуй на все, он все больше понимал, что
это не так.
Все зря…
По комнате разносится звук щёлкающего замка, и открывается дверь.
Он знает, что это
она. Ебучие карточки от номеров…
— Я за вещами, — тихо, почти шепотом, произнесла девушка, а от её голоса становилось ещё больнее.
Скинув с себя одеяло, Антон почти вплотную подлетел к ней. Ира попятилась назад, пытаясь уйти, но уткнулась спиной в стену.
Шастун тяжело дышал, не отводя с неё взгляда.
— Прости, — одними губами вымолвила она.
— Не поможет. Тебе не жаль, — констатировал парень.
«Мое сердце и так разрывается, давай, проверни нож!» — думал он, ожидая, что девушка ещё что-то скажет, но она молчала.
— У тебя ровно пять минут. Время пошло — жестко выговорил Антон, достал припрятанную на всякий случай пачку сигарет и вышел на балкон.
Вместе с дымом из головы улетали прочь все планы и мечты на будущее. Сейчас хотелось только прыгнуть с этого балкона и больше уже ни о чем не беспокоиться. Но Антон знал, что это будет самым неправильным его решением и, к сожалению, последним, поэтому он продолжал травить свои легкие никотином, затягиваясь до жгучей боли в горле.
Через какое-то время, когда Шастун докуривал уже вторую сигарету, хлопнула дверь, и возня в комнате прекратилась.
Ушла.
Теперь навсегда.
«Только не смей возвращаться. Прошу. Не надо. Хватит сидеть в моей голове. Хватит скрести своими длинными ногтями мне прямо по сердцу. Раз ушла, то уйди по-настоящему. Я не хочу вспоминать тебя, думать о тебе, мечтать о другом исходе. Ты и так все разрушила, не надо доламывать меня, пожалуйста!»
