Прости

— Каччан, смотри, как красиво, — улыбался Изуку, с восхищением разглядывая цветущую сакуру: — Весна… действительно прекрасна, не так ли? — Прости, — пробормотал Катсуки, даже и не глядя на него. Мидория ничего не ответил, продолжая парить в воздухе над ним с мечтательной улыбкой. Он и правда… любил весну. Даже сейчас. *** Это было, как говорили, «внезапное» самоубийство. И только Бакуго знал, что никакое оно не «внезапное». Это была его вина, и ничья больше. Именно он в шутку сказал Деку, мол, хочешь стать героем — спрыгни с крыши, и кто знает, может хоть в следующей жизни тебе повезет с причудой. Правда, в шутку сказал, но кто знал, что Деку воспримет его слова всерьез. И уже стоя на его похоронах, глядя на фотографию улыбающегося Изуку в рамке, на его плачущую мать, Бакуго полностью осознал, какой ужас он натворил. Вина тяжким грузом повисла на нем, и висела так до сих пор. А потом Катсуки начал видеть его. Деку все время был рядом и всегда следовал за ним. Изуку не желал ему зла, не хотел отомстить, просто… просто был рядом и все. Болтал с ним, улыбался и смеялся, как будто ничего и не произошло. И от этого Бакуго было только хуже. Вина съедала его. Он каждый день просил прощения, но даже так Деку не оставлял его. На все извинения улыбался, ни разу не обвинил ни в чем блондина. Делая этим лишь больнее. *** — О, так вот как выглядит академия Юэй, — Мидория с улыбкой оглядывался по сторонам. — Всегда мечтал тут побывать. И вот, я здесь, — тихо посмеялся призрак. Катсуки досадливо закусил губу. Болезненно зажмурился и тихо прошептал: — Прости. Бакуго поступил сюда, как и планировал изначально, попал на геройский факультет и был зачислен в А класс. Он не был особо разговорчив со своими одноклассниками и редко общался с кем-то. Вот только ребята все равно продолжали липнуть к нему, желая подружиться. Изуку с интересом оглядывал одноклассников Каччана, восхищался ими и на уроках, бывало, бормотал что-то об их причудах в своей привычной манере. Бакуго недовольно косился на него, ведь тот мешал сосредоточиться на уроке своим бубнением, но заткнуть не мог, ведь остальным бы казалось, что он говорит сам с собой. Поэтому и терпел. Терпел, когда Деку читал ему нотации о том, что Катсуки следует быть хоть чуточку дружелюбнее и поскорее завести друзей. Терпел, когда Деку что-то там беспокойно лепетал, стоило Бакуго пораниться во время тренировок. До последнего сдерживал ругань, изредка лишь срываясь. А Изуку радовался. Радовался, когда Катсуки завел в новом классе первого настоящего друга, потом еще одного, и еще. Радовался, когда тот становился сильнее, радовался, когда Бакуго занял первое место на спортивном фестивале. Он с восхищением смотрел на своего друга детства, несмотря на то… что произошло с самим Изуку. Он не считал Каччана виновным. Ведь это именно Мидория сделал тот самый последний шаг с крыши. Значит, он сам и виноват. Но даже когда он сказал об этом Катсуки, он не увидел в алых глазах облегчения. Только печаль, так им несвойственную. И снова Изуку услышал мольбу о прощении. И от этого Мидории было лишь больнее. *** Бакуго очень часто приходил к могиле Изуку. И всегда приносил с собой цветы. Так было и в этот раз. Катсуки присел рядом с надгробием и положил на землю тюльпаны. А затем выпрямился и сложил ладони в молитвенном жесте. — Очень красивые, Каччан, — улыбнулся Мидория. — Спасибо тебе большое. — Прости, — тихо выдохнул блондин. — Катсуки-кун? — раздался слегка удивленный голос у него за спиной. Бакуго повернулся и увидел мать Изуку. Она слабо улыбнулась и подошла ближе, тоже положила цветы на землю и сложила вместе ладони. А затем с печальной улыбкой коснулась ладонью надгробия. — Он был таким хорошим мальчиком… спасибо, что навещаешь его, Катсуки-кун, — улыбнулась Инко. — Я постоянно находила здесь чьи-то цветы, видимо, твои. Интересно, как он там? — она подняла взгляд к небу. — Думаю, что… в порядке, — вздохнул Бакуго. — Мне часто кажется, что он все еще рядом. Словно никуда и не уходил. — Ты прав, — кивнула женщина. — Мне даже сейчас кажется, что мой мальчик рядом со мной. Иногда чувствую какой-то холодок и будто чье-то касание, и утешаю себя тем, что это он, — улыбка Инко стала печальной. Катсуки наблюдал за тем, как призрак Деку трепетно обнял мать и поцеловал ее в щеку, и к горлу блондина подкатил ком. Это все его вина. И ничего уже не исправить. — Простите, — тихо выдохнул Бакуго, и, не в силах больше тут находиться, развернулся и медленно пошел прочь, на ходу быстро утирая слезы. И спиной чувствовал, что Деку последовал за ним. *** — Что я могу сделать для тебя? — шепчет Катсуки и переводит взгляд на витающего рядом с его кроватью Мидорию. — Что я могу сделать, чтобы ты оставил меня? Изуку пожал плечами и покачал головой. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Бакуго вздохнул и перевернулся на бок, отворачиваясь к стене. Он устало прикрыл глаза и закутался потеплее в одеяло. Зная, что когда он проснется, первое, что он увидит, будет добрая улыбка и наивные зеленые глаза. И от этой доброты ему было только больнее. Деку умер… но он жив. И теперь всегда рядом со мной.