Найди меня

*** Юнги возвращается со студии со странной дрожью в груди, что-то внутри в один момент заныло и буквально заставило накинуть джинсовку и лишь заскочить к Намджуну, сказав, что ему срочно нужно домой и умчатся вниз по лестнице, ведь даже ожидание лифта сейчас казалось невероятной каторгой. На улице разошелся дождь и люди вокруг окружали черными зонтами образуя темный лес, Юнги бежал против всего течения пробиваясь через темные, однообразные фигуры чьих лиц он даже не видел, все это давило ужасной болью, она опутывала его легкие шипами роз, а тело само собой неслось домой, внутренний альфа сходил с ума и Мин еще ни разу за всю свою жизнь и то время что они Тут не ощущал такой внутренней тревоги. Квартал за кварталом, все изученные переулки, по которым было возможно сократить, и вот оно, то здание к которому так рвалось все естество Юнги. Он буквально влетает перескакивая через три ступени столь хорошо знакомой лестницы, и раскрывает дверь трясущимися руками неловко вставляя ключ в замочную скважину и ругаясь, что не может это сделать умелее. Открыв тяжелую входную дверь, Юн влетает беспорядочно скидывая вещи и прислушиваясь к оглушающей тишине, его дыхание сбито, грудная клетка бешено вздымается, а ноги еще припомнят эту незапланированную пробежку, но вот душа исходит волнением, он не знает за что, но он обеспокоен. Он не сразу осознает, что по идее в общаге должны быть Джин и Чимин, но старшего не слышно, а с его чуткостью он бы наверняка вышел, и еще более не сразу до него доходят тихие звуки из глубины помещения. В тот момент когда он вслушивается в отдаленное звучание, столь тихое, но столь отчаянное, что хочется истлеть тут же подобно фениксу, что погибает на рассвете, но только понимание окутывает с головой, когда он понимает что этот нежный, но такой болезненный звук — плач, и не просто плач, а плач Чимина, который Юнги не слышал уже много лет… Ноги подрываются, когда он срывается с места и бежит в комнату младшего, перелетая через диван и вещи парней. С каждым сантиметром звук становился отчетливей и резал слух и сердце как острый клинок, и вот он резким движением открывает дверь. На краю кровати сидит спиной к проходу сжавшаяся фигурка Чимина, он что-то сжимает перед собой и сильно нагибается вперед, складываясь пополам. Альфа подбегает к нему и заключает в крепкие объятья, чувствуя, как парнишка прижимается к нему зарываясь носом ближе к шее, будто бы Юнги — его единственное спасение и он тянется ближе, как мотыльки на свет одинокого фонаря в поздний вечер. -Тише… Я рядом… Я здесь… — лишь может вышептать Мин, чтобы успокоить Чимина, но тот продолжает плакать и альфа просто решает оставить все так, проплачется — отпустит, — Тише, Минни, не плачь… Он шепчет тихо, со всей уверенностью и искренностью, так, чтобы омега понял, что он не хочет видеть его слез, и у него это выходит, через полчаса Чимин начинает посапывать в его руках, одной ручкой крепко ухватившись за рубашку альфы, а второй все так же крепко сжимая красную книжку, которую Юнги, кажется, уже видел, но вот память отказывает в воспоминаниях, и он решает не ворошить прошлое, а оставить все так, если младший захочет, он потом все сам расскажет и на это нет причин в спешке, Юн доверяет мальчишке и не хочет давить, всему свое время, если оно так и не настанет, то просто не суждено этому вылиться в общее калия. Подхватывая светловолосого парня на руки, альфа перекладывает его на кровать собираясь уйти, чтобы не смущать его, но хватка маленькой ладошки на его груди оказывается слишком крепкой и Юнги просто боится за ткань своей любимой рубашки. Сейчас Чимин такой хрупкий, до невозможности, вытянувшись, он прижимается всем телом к альфе, размеренно вдыхая его запах и льстясь ближе к его шее, поддается головой на прикосновение изящных рук Юнги, что глядят его по голове и тормошат и так уже лишенные всяческой укладки волосы и мило вздрагивает, когда Мин оставляет легкие поцелуи на всем смуглом и невероятно красивом лице младшего. Замочная скважина вновь пропускает через себя повороты ключа и впускает в помещение вечно яркую ведьму, которая вернулась с выгулки. Хосок заходит с приподнятым выше нормы настроением и сразу чуть ли не в припрыжку скачет в свою комнату, совершая огромную ошибку — выбивая дверь с ноги… -Чим-Чимин! Я дома! Орет Чон, но резко затыкается когда его медовые глаза встречаются с злым и очень нервным омутом черноты, в котором смешалась галактика. Юнги смотрит на него презрительно и гневно, шипя сквозь зубы, буквально говоря с ним одними губами: -Еще один громкий звук, и ты вспомнишь что в моей студии есть нож специально для тебя и поверь мне, у меня не возникнет проблем с тем, чтобы спрятать труп, — с холодным огнем в глазах говорит он. -Я тебя понял, хен, — шепчет альфа, вспоминая что он так-то младший и нужно проявить уважение. Юнги привстает с кровати с наконец-то отпустившим его Чимином, который жалобно простонал и свернулся в клубочек после того, как теплое тело альфы перестало находиться более рядом, и показывает Хосоку на выход, тот быстро берет домашние вещи и вылетает из комнаты в след за старшим. Юнги идет на кухню, ставя чайник, а Хосок падает на диван стягивая с себя светлые рваные джинсы и кофту, переодевая все в домашнее. -М… Объяснения? — в пол голоса интересуется совершенно серьезный Хосок. Он знал что происходит меж ними и что сейчас Мину не легко так как знает, что Пак маленькая дразнящаяся зараза и судя по виду старшего, он был чем-то обеспокоен. Тэхен многое передавал, что происходит среди этих двоих, да и слова сказанные сегодня на прогулке с Бонной его сильно озадачили и привели в ступор: -Хосок-а, — начала девушка, неуверенно глядя на идущего рядом альфу. -Да, Бо? — он перевел на нее вопросительный взгляд сильнее сжимая ее руку, чувствуя неладное. -А что сейчас с Юнги? — непривычно неловко интересуется младшая альфа. -В смысле? А что с ним не так? Живет, к камбэку сольному готовится, спит, дышит, кофе литрами употребляет, — перечисляет скептически Хосок, загибая пальцы. -Да нет же! Вот только не говори мне что не замечал то, что он пытался добиться тебя и что он хотел быть с тобой, но я была преградой! Мы с ним и ругались раньше часто, я вообще откровенно не поняла почему в прошлом октябре он начал со мной общаться как ни в чем не бывало, как в первое время, когда он еще не знал о нас, ничего нет… Он просто будто забыл, не бросает на тебя вдумчивые взгляды, а просто бесится вместе и кричит «Джей-Хоуп» на всю гримерку когда ты ему нужен, кидается вещами и говорит что ты придурок, а до этого он, ей богу, был как влюбленная омега, если бы ты мне не сказал что он — альфа, я бы это еще долго не знала, и вообще он как щелчком стал, бли-ин, как его Чимин называет… Холодным принцем, это идеально начало его описывать, его как подменили, — жалуется девушка, а у Чона в глазах сплошное, непонимание плещется как закипающая вода. -Серьезно? — по-собственной глупости спрашивает Хос, ведь в следующее мгновение получает затрещину, — Айщ! -Да, серьезно, Хосок, — хмурится Чхве, — и ты мог ему разбить сердце! -Поверь, сейчас, даже если все так, то далеко не я разбиваю ему сердце, — пожимает плечами альфа, принимая серьезное выражение лица, — у него проблемы от которых зависит его будущее и один очень вредный омега, который в партизаны чувств подался… -Что? У Юнгейки есть омега?! Но… Когда и кто? -Не знаю, но это его истинная пара, — пожимает плечами парень, — О. Дождик начинается, пошли в кафе? Хосок увел тему, но и сам крепко задумался о словах альфы, неужели и в правду Юнги был влюблен в него? Продолжается ли это сейчас или это дефект Того мира? Он просто хотел знать это, ведь сложно подделать тепло любви в отражении радужки глаз, а именно такими глубоко влюбленными глазами смотрел Мин на Чимина. -Какие тебе нужны объяснения? — все же прерывает тишину Мин, садясь за барную стойку. -Ну, хотя бы что вы делали в одной кровати вдвоем? — вскидывает бровями Чон. -Лежали, — кратко выдал Юнги, смотря из-под ободка кружки на недовольную моську лица Хоби, — ну, ладно, ладно, не смотри так. Я вернулся домой и застал его плачущим, пока успокаивал, он уснул и вцепился в мою рубашку, ну я и остался с ним пока ты не приперся. -Плачущим? С какого это перепуга наш Чим-Чим плакал? — взволнованно произнес Хосок, — если бы вошел не я, а Джин-хен, то тогда бы шума было… -Ага, — кивает Мин, — если он захочет рассказать, то расскажет, нет, я и без этого переживу, главное чтобы он был счастлив. -Слуш, Юнги, давай честно все обозначим, но мне важно одно… Ты его любишь или это лишь по фактору истинности? -Откуда ты. — он не успевает договорить так как Хосок продолжает. -Это сейчас не важно, — машет головой Хос, — ты ведь и в правду так резко изменился в поведении и по отношению к нему… -По правде… Я считал себя натуралом, и то что несколько месяцев назад я начал чувствовать потребность в этом мальчишке, который тихо о чем-то болтает ночами в студии и выпрашивает у меня пойти домой, для меня стало шоком, а потом еще и я прочитал статьи про истинность после того как Намджун и Сокджин об этом торжественно объявили, там я уже испугался того что во-первых, Минни мог оказаться альфой, а второе… Я боялся, что мы не сможем потом принять что-либо с нашими истинными, и вообще… А после той ситуации в студии я понял, что могу открыто показывать свои чувства к нему, — говорит Юнги смотря в стакан, стоящий перед ним на столе, — но с чего бы такие вопросы, Хос? -Смешно, но до этого, пока мы с Боной гуляли она говорила, что походу Тот Мин Юнги, был влюблен в Того Чон Хосока, — усмехается Хос, когда видит как искривляется в наигранной гримасе лицо хена. -Бред, — качает головой Мин, — что-то с головой у Того меня не так было… -И не говори… *** Уже поздним вечером общежитие было похоже на само себя, завтра дел не впроворот, три шоу, и обсуждения по поводу фотосессии и оглашение с Сокджином концепта нового альбома, как вижуал он сейчас проводил много времени с Намджуном в студии не только потому что место тихое, а стены с хорошей звукоизоляцией, но и потому что по ходу песни нужно было составить внешний вид всего и вся. Сейчас же в двенадцатом часу ночи они сидели и пили чай, около получаса назад Сокджин ругал младших за новые засосы в самых неподобающих местах, Хосок и Юнги смеялись с этого, в то время как Намджуну было нельзя, иначе его пассия его бы прибила. И вот наконец-то из своего сна выполз Чимин, заспанный, помятый, но выполз, всклокоченные волосы и прищуренные глаза, что бесщадно пытаются привыкнуть к свету. Сокджин мило улыбается, хихикает такому виду омеги и идет его обнять пропуская светлые пряди и еще пуще тормоша их, получая гневно-милое выражение моськи среднего омеги. -Выспался, Чимми? — хихикая, говорит омега, — мы пришли ты спал, а пришли мы порядка пяти вечера. -Ты думаешь я знаю который час? — мямлит с спросонья Пак, — Барабанящий дождь и мгла за окном мне ничего не дают, а чаи вы и в четыре утра гонять можете. -Да не было такого, — дуется Сокджин и тут к нему подходит Тэхен, молча что-то ища в телефоне, а потом кладя голову на его плечи показывает фото на телефоне, на нем четко видно как Сокджин ест свой тортик со дня рождения на фоне четко отсвечивающих зеленым настольных кухонных часов, на который ясно видно «4:20» утра, — Это было единожды! — и в этот момент Тэ листает дальше около семи фото с подобным подтекстом, а затем ехидно улыбаясь и возвращаясь на колени Чонгука, — хорошо, признаю, бывает. -Сейчас без десяти двенадцать, — попутно выпивая чай говорит Юнги, — голова не болит? -С чего бы она должна болеть? — сначала не понимает Пак, а потом до него доходит, он машет головой и тепло смотрит на Мина, — А… Нет, спасибо за заботу хен, все в порядке. -Ну и славно. -Что? — непонимающе машет головой Чонгук, — а что произошло? Чимин, скажи честно, ты пил без нас??? -Я не настолько больной, просто вечером мне дурно было, — шикает Чим, — Сокджин-хен, — обращая на себя внимание проговаривает омега. -М? — мягко спрашивает старший омежка. -А где Намджун-хен? — по-детски невинно спрашивает Чимин. -Ох, боже, может хватит спрашивать про Намджуна как будто он нерадивый отец, который пропадает днями и ночами на работе, а вы наши дети, что интересуются у папы где он, — вздыхает Джин, смотря как Чимин мигает ресничками в непонимании, — Он спать пошел, сказал что сильно устал. -Ясно… Я… Хочу последовать его примеру… — тянет Чимин, разворачиваясь на сто восемьдесят и уходя в направлении комнаты, — спокойной ночи… -Спокойной, — хором говорят парни. *** Сокджин чувствует себя полностью истощенным, проведя уже три шоу подряд с перерывом на разборки по поводу концепта в агентстве между вторым и третьим телешоу, где за все время он ограничивался лишь переглядками с Намджуном и на этом все. В какой-то мере он завидовал Тэ и Гуку, которые спокойно могли пообниматься перед стаффом и им все было правым боком, они были открыты, за что и получали бесконечные выговоры от Намджуна и Сокджин поддерживал эту позицию своего альфы, потому что в контракте было на родном корейском прописано, что они не имеют права оглашать отношения, ну, а «встречаться» там имелось как само собой произвольное, поэтому сейчас, когда группа особо активно начала набирать обороты, нельзя допустить чтобы дети все испортили и навлекли скандалы на компанию. После третьего шоу Сокджин просто упал на диван в гримерке наблюдая как спешно куда-то убегает стафф, расходятся парни, Хосок вообще за пудрой с Боной пошел, та настояла что у нее она закончилась и нужно забрать на мини-складе новую, Тэ что-то пропищал на ушко Чимину и они убежали в укромное местечко как и раньше, чтобы младший мог рассказать какую-нибудь историю или еще, что более интересное, и желательно без лишних глаз, а Юнги подхватив с собой Чонгука со словами: «Меня Седжин куда-то зовет, Чонгу-ук, не бросай меня одного на этот опасный путь, ты ж знаешь что все омеги страшны… Чонгук, ты мне друг в конце концов или кто???». На тот момент у младшего Чона просто варианта другого ответа не было, кроме как согласится. Проходят еще пара минут и тут Джин слышит, как затихает весь гул в помещении, он нехотя приоткрывает глаза и замечая пустоту, он приподнимается и видит что остался тут совершенно один, он знает что пока у них часовой перерых, а потом буквально пара вопросов для каждого, что в сумме не должно было занять более получаса и они на сегодня свободны, Джин уверен что на улице уже темно, часы тикают за десять вечера и вся эта тишина, что спустилась на его ушки и ласкает барабанные перепонки, которые от нее уже порядком отвыкли за достаточно продолжительное время, очень приятно отдавалась внутри. Омега даже не знает делает ли дело лучше то, что на нем не сценический костюм, а его более привычная одежда, хоть и объемный свитер удобен, но вот облегающие черные джинсы, стесняющие движения, хотелось ликвидировать. Он просто лежал и думал о жизни прикрыв глаза, как голова пропустила одну лишь мысль: «Хочу к Джуну…», омега уже успел полноформатно понять, что его тяга к альфе невыносимо велика, поэтому после каждого концерта они старались бежать к друг другу и хотя бы падать на диван рядышком чтобы немного подпитаться внутренней силой, это, конечно же, было связанно непосредственно с истинностью и с тем, что их связь, как кажется, была чуть сильнее, ведь даже если сравнивать Тэ и Гука, то даже если они врозь, то после концерта где их партии далеки от положений в танце друг от дружки, то вечером они будут так же бодры, а вот его с Джуном и на пару часов не хватает, ведь потом чувствуется упадок сил и тяга к чужому телу, которое так бережно обнимает его во сне. Под такт таких мыслей он начинает чувствовать теплые прикосновение родных рук на щеке, что убирают скатившиеся на лицо пряди и думает что уже бредит, но открыв глаза, перед самим собой он видит знакомую рослую фигуру, что сидит перед ним на корточках и мягко улыбается едва показывая свои ямочки. -Джунни… — шепчет омега, ластясь ближе. -Устал? — проговаривает альфа видя, как омега привстает и немного потрепанно смотрит на него, от чего Нам не может сдержать искренней, но к сожалению такой же усталой улыбки, — Иди сюда, — ласково проговаривает в пол тона голоса альфа и подхватывает омегу, сажая его себе на колени. Сокджину уже просто плевать на приличия, он устал, устал быть слишком далеко и слишком долго ждал момента быть ближе, так что бесстыдно седлает бедра альфы и кольцует шею руками. Руки Джуна быстро ретируются на тонкую и прекрасно очерченную талию своей пары. Он тоже изнемогал от тяги к этому прекрасному существу, и если бы омега вообще знал, как Намджун его ревнует к каждому проходящему мимо парню, что присвистывает, смотря в его сторону, или комментариям о его красоте, о том, что его хотят, и о том, что кто-то думает, что его Джинни — альфа. Для Нама это смеху подобно, но вот клыки с каждым разом удлиняются и пронзают нежную кожицу рта. Сокджин сейчас смотрит так тепло, с таким желанием и нежностью, что внезапно руки сами начинают блудить под тканью свитера, а глаза темнеть, смотря на такого идеального, на его Сокджина, ведь не смотря на вопросы о паре на которые старший отвечает уклончиво и на похотливые взгляды, Джин верен ему, и он его, и совсем скоро Намджун обещает сделать его окончательно своим. Джин тянется за долгожданным поцелуем, ему надоела вся эта работа, ему надоело ровным счетом все, он уже просто хотел ощутить властные прикосновение альфы, ей богу как течный, а до нее еще полмесяца, но вот только от желания при прошлых течках, теперь он хочет определенного человека, и он сейчас оглаживает его спину, и выжидающе смотрит прямо в помутневшие глаза, Сокджин не теряя времени наклоняется и впивается в пухлые губы, смакуя их на терпкий, даже острый имбирный вкус, альфа не отступая углубляет поцелуй, получая сдавленный стон и укрепившуюся хватку вокруг его бедер, и лишь становится напористей. Он берет все из этого поцелуя, прикосновения губ, что так давно не были страстными поскольку работа отнимала все и сил хватало лишь на долгие, но ленивые вечерние и простыми утренними затяжные поцелуи, совесть еще присутствовала, так что перед «детьми» было некомфортно иногда даже просто пересечься простыми чмоками, а что уж говорить об остальном, но сейчас у них есть возможность, время наедине, и сейчас не существует никого кроме них. Намджун целует с напором, глубоко, рыская по самым далеким и сокрытым уголками рта Джина и сплетаясь с ним языком, слушая сладкие как и его чуть слышный запах стоны, прорывающиеся сквозь губы, Джун знает что старший любит кусаться и вновь чувствует как кожа на его губах знакомо покалывает, пуговицы рубашки альфы давно расстегнуты и нежные руки омеги покоятся на его груди, иногда проводя нити царапинок своими недлинными ноготками. Они прерываются на глоток живительного воздуха, как Джун вновь опускается на место метки оттягивая горловину кофты омеги и ставит там глубокий багряный засос, от чего с губ Сокджина срывается протяжный и особо высокий стон. Намджун потихоньку спускается вниз по линии позвоночника, чувствуя, каждый из очерченных позвонков, уже подбираясь к кромке джинс, как слышится оглушающий в этот момент хлопок двери и они замерзают. -Парни вы здесь? Вас заиска…лись… На пороге гримерки стоит Седжин с бумагами и взирает на картину маслом: растрепанные Намджун и Сокджин, у второго почти полностью снята кофта, хотя потом как замечается у первого тоже не очень хорошо дела с пуговками на рубашке, на расстегнутой и рубашке если быть точнее, у обоих сбивчатое дыхание, Джин крепко седлает бедра Намджуна, руки альфы в почти в штанах омеги. И тут Седжин ничего не успевая сказать, разгорается краской как и уже такой же алый Джин и рывком выходит из помещения прикрывая с громким хлопком дверь. -Блять… — выдает шокированный Сокджин, вставая с колен альфы. -Пошли, — будто бы невозмутимо говорит Джун, застегивая пуговицы, — поправься, милый. -Угу… — еле говорит Джин. Последние пол часа проходят в неловких переглядках пары с менеджером и полном смущении старшего омеги, хотя нет, не верно, в полном смущении обоих омег. В один момент Седжин серьезнеет, скорее всего только отойдя от увиденного, и подходит вплотную к Джуну, что, естественно, был выше него, пока все остальные были чуть поодаль и прощались со всеми остальными, единственное что он сказал было: «Поговорим об этом дома» и все, естественно эти слова были переданы Джину и тот видно волновался. Спускаясь из здания где проходило телешоу их наконец-то одул свежий воздух, они вдыхали свежесть августовского ветра, начало августа — всегда окружено волшебством и свойственной лишь этому времени атмосферой. Они сели в машину по привычным местам, микроавтобус давно стал чем-то привычным и отчасти родным, так что ничего не изменилось: Намджун упал на переднее сидение с Седжином, Джин в свою обыденность рядом с вечно о чем-то галдящим Хосоком, Юнги отвоевал себе сразу два кресла, а младшие всем составом на заднем ряду, все вроде как обычно, но вот редкие взгляды в сторону Джина со стороны омеги за рулем, и его скорый интерес к полу вызывали некомфортную атмосферу в частности для троих из здесь находящихся, все бы ничего, но вот это давило, и хеново «Поговорим дома» ничего хорошего за собой не несло. К общежитию все подъехали еле выползая из авто и заползая на родной второй этаж, все как обычно, Тэхен отталкивает Чонгука и Чимина, залетая в ванну, на что получает гневные проклятья от старшего из этой троицы, Хос убежал переодеваться, но вот Седжин, очень задумчивый за все это время осел на светлый диван посередине гостиной, по его примеру сел Джун на одно из кресел, что было с правой стороны от дивана и рядом осел Сокджин на подлокотник, складывая руки на коленях и немного краснея, боясь смотреть омеге в глаза, остальные же просто хлопали глазками на эту картину, но потом хенним подал голос: -Мальчики, присядьте, сейчас мне нужно с вами поговорить о кое-чем важном, — проговаривает монотонно Пак и смотрит как остальные оседают. Только вышедший Хосок, урвавший почти всю фразу, перелетел через спинку и занял все пространство второго кресла, на которое только что хотел осеть Чонгук. Юнги сел по правую руку от менеджера, в то время как Чон по левую, а Чимин с долей недоверия на подлокотник дивана со стороны Мина. Седжин оглядел их и глубоко вдохнул, переводя взгляд на виновников торжества. -Как давно? — лишь интересуется он, и никто не понимает о чем он, лишь приглядевшийся к изменениям в лице пары Хосок, начинает ехидно улыбаться подавляя смешок. -Что «Как давно»? — наивно интересуется Чонгук. -Они знают. -Да, и правда, хен, что именно тебя интересует, — говорит Намджун и получает от Сокджина локтем по плечу, — За что? -Боже… Горе ты мое луковое… — лишь качает головой о омега, — почти три месяца, — уже обращаясь к омеге напротив говорит он, получая удивленный взгляд. -Серьезно? — удивляется Седжин, и тут моторчики в голове Пака младшего начинают работать. -Три месяца… Они… — еле слышно проговаривает Чимин, а потом выпаливает в голос, — Тваю мать! Так вы спалились?! -И-и! Пак Чим-Чимин получает сто очков за догадливость! — орет Хосок все же прорываясь смехом. Лицо Чонгука так же меняется -То-есть вы нарвались на… — только начинает Чонгук, как более разумный Юнги, который по всей видимости не выдержит еще и раскрытия этих, сначала показательно хрипит в кулак, а потом говорит: -Чонгук, пошли чай всем наведем, — показывая пальцев в сторону кухни говорит альфа, а уже когда они подходят к кухне, еле слышно в самое ухо произносит, — Ты дурак? Он же и вас с Тэхеном убьет! Будто бы не знаешь какими могут быть омеги в гневе! -Ой, точно… Не подумал… -Вы о чем вообще думали когда начинали это? — внезапно спокойно начал спрашивать Седжин все еще смотря в пол, — вы хоть подумали о том, что это может не продлится долго? А о том, что будет если вы и в правду полюбите друг друга больше жизни? Вы хотя бы думали о том, что возможно, хоть я знаю насколько это ничтожно, но если кто-то из вас встретит истинного? Кто-нибудь из вас, я прекрасно знаю что, ты Сокджин, и Чимин попали в категорию тех омег, что не могут иметь детей не от истинного, раз уж на то пошло, то я уже думаю, что для вас ни для кого не секрет о том, кто здесь кто, — в этот момент появляется Юнги с подносом и оставляет его на кофейный столик и еще пару кружек несет Чонгук, мимолетный взгляд и тут Юн видит тоску в глазах Чимина, ту же, с которой он смотрел, когда он тогда его утишал. -Тебе не стоит печься о нашей Судьбе будущей семье, хенним, — уверенно говорит Сокджин, немного удивляясь тому, что и в правду из таких омег, но рука Джуна что крепко сжала его ладонь придает уверенности, — Я уверен, что у нас все будет хорошо, и вы увидети наших детей, которые будут очень похожи на нас. -Ч-что? -Не, намеки это не твой конек, хен, — посмеивается Хосок с кресла, явно получая удовольствие от происходящего. -Хоуб, завались, — с теплой улыбкой говорит Намджун. -О чем вы? — не понимая о чем говорит Хосок интересуется Се. -Они хотят донести до тебя, что они истинные, хенним, — вполголоса говорит немного потерянный Чимин, как-то мечтательно и грустно. -Что?! — резко прорывается Седжин, но не успевает ничего сказать из-за шума со спины. -Чимин, иди первый, а то Чонгук там утопится. Дверь в ванну распахивается и из нее выглядывает Тэхен в огромной футболке с широкой горловиной, который прекрасно открывал миру великолепие помеченного омеги с десятком засосов только на шее. Он выходит уверенно, но как только видит знакомую черную макушку и ловит взгляд Сокджина, резким движением вновь запирается в ванной, успев до того как голова хеннима окончательно повернулась в его сторону. Грохот резко закрывшейся двери оглушил, а сам омега резко принялся искать в общих шмотках хоть какие-нибудь подходящие вещи, и нашел водолазку, он даже не знал чья она, но натянув ее, он уже вышел, хотя холодный пот все еще стекал по спине. -Ты чего, Тэхен, — контрольно спрашивает Седжин. -Седжинни-хенним, а ты что тут делаешь? Я думал ты домой к мужу поедешь? — мило улыбаясь и уводя тему, лепечет Тэ. -Водолазка? Зачем ты ее надел? — скептически интересуется омега и Тэ находит отмазку так быстро, как только может. -А! Я вышел и понял, что мир за пределами ванны холодный и опасный, поэтому я утеплился, мне холодно стало, — нервно хихикая, как можно более заверительно говорит Тэхен, — ну я это… Спать наверное пойду. -Нет, Тэ, иди сюда, — отрицательно кивает старший омега, и Тэ приходится опустится напротив дивана на пол. Все как бы хорошо, но вот только водолазка оказывается слишком обтягивающая и приглядевшись Пак присматривается к шее, будучи уже несколько лет меченным омегой, он знает как смотрится свежая метка и как она может выделятся запекшейся кровью, а те бугорки которые очень напоминают по форме очертания овала, так же напоминают ему и метку, хотя это уже кажется бредом, но сейчас он не доверяет никому ровным счетом из тут присутствующих кроме, наверное, Чимина. -Тэхен, — думственно начинает он, — сними ее. -К-кого? — голос предательски скрипун и Тэхен отполз. -Водолазку. Или тебе есть что прятать от меня?! — спрашивает Седжин и Тэ нервно сглатывает. -Н-нет, хен, с чего ты взял? — улыбаясь говорит Ким проклиная свой ломающийся голос, — мне просто холодно. -Сними. — твердо продолжает старший, но малой упирается. Хосок получает немерено удовольствия, от всего этого, так что решает за всех: «Горит сарай — гори и хата», так что посылая Чимину мысленные импульсы он призывает к действию. Пак магией его понимает и так же ехидно улыбается вставая и идя прямо на Тэхена, тот жмется, но бежать некуда, сзади преграда — стена, так что он со страхом смотрит на друга, который садится ему на ноги сложенные в позу лотоса, в то время как незамеченный ранее Хосок резко сдергивает с него несчастную водолазку. У Тэ глаза округлились, когда Чимин мило улыбнулся и ушел на свое место. Всем открылся прекрасный вид на сады роз из засосов с главной розой на плавном сходе плеча и шеи, прямо на ароматной железе. -Тэхен… Это метка? — неверяще спрашивает Седжин, а Тэ лишь нервно посмеивается, смотря как Чонгук медленно привстает в попытках ретироваться, — А Вы куда молодой человек? — не изменяя эмоции и даже не смотря в его сторону, а сконцентрировав все свое внимание на метке младшего омеги, он притягивает Чона за край футболки и тот падает обратно. -Водички попить… Но уже никуда, — тоскливо шепчет Чонгук. -Тот же вопрос что был задан страшим, — сглатывая начинает он, — ВЫ О ЧЕМ ДУМАЛИ ИЛИ СКОРЕЕ ЧЕМ??? -ГОЛОВКОЙ, — ржет Хосок. -Хенним, хенним, хенним! — тараторит Тэхен, в тот момент когда Сокджин идет в знакомому шкафчику где у старшего стоит валидол, — Я уверен что проведу с Чонгукки всю свою оставшуюся жизнь, мы даже ругаться перестали! -То что вы перестали ругаться не показатель, Тэхен! Чонгук, а ты о чем думал когда сделал ЭТО??? — уже почти кричит омега на вжавшегося в диван Чонгука, в последний раз он такое чувствовал больше трех месяцев назад кода нарвался на гнев Чимина. -Тем что он мой истинный… — на грани слышимости бормочет Чон и тут как раз поспевает Сокджин. -Спасибо, Джинни… — еле проговаривает омега, пробывая в состоянии шока, — Ну давайте, скажите что еще и Юнги с Чимином истинные! Добейте меня! Прошения на абум стрела прилетела прямо в цель, ведь Чимин чертыхнулся и начал с неожиданности падать на Юнги, когда осознал это, то резко оттолкнулся, но не подрасчитал то, что там только на пол, Юнги в страхе за свою омегу, схватил его за руку и притянул обратно чтобы тот не упал, а Хосоку сегодня в тройне весело. Лицо Седжина было не оценимо словами, когда он повернулся смотря на них, а Чимин в полне себе гармонично почти весь лежит на груди Юнги, пока альфа прижимает его крепко с себе. -Седжин-хен, да вы Ванга, — улыбаясь, хлопает Хосок. -Так, Хосок, слушай, — начинает Юнги, — что-то тебе сегодня весело шибко, не люблю твою довольную рожу так что, раз уж у нас у всех тут «Открытий огонек», то думаю спустя два с половиной года, ребята заслуживают знать какого хуя у Боны так часто «заканчивается пудра»! — шипит Юнги и улыбка на лице Хоупа тает на глазах и появляется неверящее выражение. -Ты не посмеешь… — лишь начинает он, но тут уж поздно, ведь Юнги громко заявляет, от чего уже лица всех искажает изумление. -Чон Хосок уже два с половиной года состоит в близких отношениях с Чхве Боной, и поверьте мне, это хуже чем наши Тэхен с Чонгуком!!! Кричит он, а потом наступает тишина, ведь Юнги узнал случайно, и об этом недолжны были знать. ***