Пора готовиться к войне.
В одной квартире сидел мужчина. Гадкая, противная и такая отталкивающая ухмылка разрослась на не менее уродливом лице. Маленькие, как бусинки, глаза Шунгитого цвета*, в которых плескалась сама бездна, а в этой бездне — бесконечная усталость напополам с сумасшествием, блекли на безжизненном лице мужчины. Глубокие морщины и давно не улыбающиеся губы, хотя, когда они были повёрнуты вверх? Он не помнит, когда в последний раз улыбался. Нос с горбинкой, не выбритая щетина, и седые, тонкие, давно не вымытые волосы были собраны в низкий хвост. Когда последний раз он стригся или брился? Когда в последний раз он мылся? Он этого тоже не помнит. В его затуманенном мозгу лишь план действия по разрушению города. Ему уже никто не поможет. И не надо. И он не понимает, как его Лена терпит и не уходит. Это и называется дружба? У него был один друг, которого он и сам убил. Ему не дано постичь дружбу. А если ему не дано, то не надо никому. Он уничтожит весь этот мир. Избавит от этой лживой дружбы. И начнёт он с города. Пора начинать. В эту захолустную комнату зашла женщина, лет 30, блондинистые волосы собраны в пучок. Жемчужные глаза, в которых была глубокая нежность и любовь к этому убогому созданию. И как он не видит этого? Закусанные губы сложились в усталую улыбку, и руки, как-то сами по себе, автоматом, легли на плечи мужчины, как бы успокаивая его. И это помогло. Может и не видно, может и не скажет, но она знает, что ему лучше. И как он не видит, что она любит его? Но это не важно. Она останется с ним, несмотря ни на что. И когда она успела? — Когда начнём? — женский, хриплый от долгого молчания, голос прервал эту минуту. «Ах, как жаль, » — думает она. Мужчина на мгновение дёрнулся и посмотрел на город: — Сейчас. Большего ей и не нужно. Главное, что он рядом. И она сделает всё, что он пожелает: — Хорошо. Женщина уходит, бесшумно закрывая за собой дверь, но она слышит, как мужчина тихо, почти беззвучно, шепчет: «Спасибо». И ей больше не надо. Она счастлива. Когда кто-то счастлив быть с кем-то, Ацуши счастлива тому, что она скоро ляжет на свою большую тёплую кроватку. Возьмёт кофе и горький шоколад. Любимая книга как-то сама по себе ляжет в тонкие ручки Ацуши, где-то внутри квартиры будет играть скрипка. И ничто ей не нужно, и никто ей не нужен. Разве что она не откажется от собственной скрипки. Хочет узнать, помнят ли её пальцы, как играть. Ох, как она любила играть. На скрипке, фортепиано, гитаре. На органе она так и не сумела сыграть нормально. И не важно. Хочет услышать мелодию своей души (а она есть?). Всё таки, музыка была ещё одной маленькой слабостью. Как бы она сейчас не мечтала об этом, ей не суждено попасть домой. Кто её отпустит? Вот именно. Никто. Она же простой невинный гражданин. Отпустите её домой, к себе, к книгам. Ну, она хотя бы успеет переодеться. Дойдя до своего места проживания, она сразу пошла к шкафу. Надев на себя бордовые джинсы и чёрную рубашку, печально вздохнула. Как она не хочет всего этого. Ей абсолютно плевать на людей и город. Но ей жаль свой дом, который стал ей родным. Ведь когда начнётся хаос, люди в панике будут разрушать всё. А ей этого не надо. Ой как не надо. Взяв чёрные кеды, вышла из дома, предварительно обезопасив свой дом. Ацуши не хочется ничего делать, но надо. Но надо. Пока Ацуши была в своих унылых раздумьях, Дазай и Куникида дошли до агентства. Медленно поднимаясь по лифту, Дазая осенило то, что поздно. Поздно готовится. Кодзи уже здесь. И осознание того, что, черт возьми, уже пора выдвигаться, у него сжался ненужный орган, который, к сожалению, продолжает трепыхаться. Ноги сами его несут, и рот быстро бормочет. Никогда он так не ошибался. Черт. — Директор, пора! — сказав эти слова, все, не сговариваясь, встали. — Ты достал информацию? — первым вопросом задался Фукузава. — Она сейчас не важна, — спокойно оповестил их Дазай, — кроме той, что он начинает свой «Вирус». — Но где он находится? — второй вопрос не заставил себя ждать. — Знает лишь один человек, — произнес тот, смотря на Куникиду. Блондин перехватил взгляд шатена и за мгновение догадался: — Ацуши? — удивлённо проговорил тот, — но откуда? — Самому бы знать, — усмехнулся Дазай, — и она будет ждать нас, — он посмотрел на сотрудников, — ведь она все это знала с самого начала. — Тогда почему не рассказала? — подала голос Акико. — Кто знает, о чем этот черт думает, — вздохнул Осаму, — кто знает. Может скука. Может нет. — А город? — Плевать ей на город. — А люди? — Плевать ей на людей. — А? — Плевать ей на «А». — Но она поможет? — неуверенно спросила Наоми, сестра Танидзаки. — Да, — после этих слов все уставились на Дазая в недоумении. Ей безразлично, что будет с этим городом и людьми, но она поможет, — ради своей безопасности, — договорил тот. — Тогда нужно найти ее, — утвердительно кивнул директор, — Дазай, ты знаешь, где она? — спросили гения. Но в ответ тишина. Здесь никому не нужен ответ, ведь все знают, что если Дазай и не знает, то догадывается. А этого им хватит. Сейчас нужно город спасать. Да… Только от продолжения повествования, автора прервал звук, исходящий от всех мониторов в офисе. Что ж, да начнётся «Вирус»! Звук всё усиливался. На компьютерах играло смертоносное видео. Шум был слышен, даже закрыв уши. Ветер всё усиливался на улице, или это было на видео? Они не знали. Но отчего-то сердце быстро-быстро стучит от страха, и так любопытно-любопытно, что хочется повернуться и впериться взглядом в монитор. Но нельзя. Нельзя! Своим, ещё не затуманенным от страха, слухом они слышали копошение. Что это было? Что, чёрт побери их всех, это было? Черви? Животные? Глюки? Страх комом накатывает где-то в горле, и дышать, дышать, дышать невозможно. Страшно! Глухой стук сердец, которые, кажется, стучат одновременно, был слышен каждому стоящему. А звук всё усиливался. Что там? Так хочется посмотреть. Посмотри-посмотри-посмотри. Шепчет голос в каждой голове. Дыхание сбилось, пот льётся градом. Повернись-повернись-повернись. Он так манит, нужно только повернуть голову, ведь так? Да-да-да. Но разум твердит «нет». Нельзя. Терпи. А мелодия всё громче, громче. А страх всё ближе, ближе. Скрип режет по ушам, хочется просто вырезать себе уши, чтобы не слышать этого. Хватит-хватит-хватит! И тишина. Всё закончилось? Они хотят, чтобы всё закончилось, но каждый знает, что это не конец. Почему? Почему? Почему? Шум моря впивается в мозг. И так хочется повернуть голову, и так хочется вырвать её себе, что просто теряешься и сходишь с ума. И это великие детективы? Ха-ха! Все стоящие люди смотрят друг на друга и видят отражение своего страха в глазах другого. Ноги подкашиваются, не держат, как будто сделаны из ваты. Глаза вот-вот выкатятся из век, а сердце, сердце, чёрт возьми, колотится так сильно, так громко, что становится трудно вздохнуть. Грудной клетке уже больно. Больно, слышишь, сердце! Больно. Перестань. Успокойся. Уймись! А сердце не может, ему страшно. Сердце хочет остановиться и вовсе, но не может! Оно считает. Пытается. Сколько времени прошло? Час? Два? Казалось, что прошла целая вечность. Ан нет, прошло только две минуты. Две минуты понадобилось, чтобы сделать из спокойных людей в, дрожащие от собственного страха, амёб. Две минуты понадобилось, чтобы захотеть сдохнуть от своей собственной руки. Две чёртовы минуты понадобились, чтобы сломать весь город и утопить людей в отчаяние и страхе. Видео когда-нибудь закончится?! Такой вопрос стоит у всех в голове, а оно, как назло, продолжает идти, соблазняя и убивая своими шорохами. Да выключите же его! А часики, смеясь, громко и медленно тикают. Тик-так, тик-так. Слышишь? Это ты сходишь с ума. Тик-так, тик-так. Тебе не остаться в живых.Это и есть хаос?
И только Дазай оставался спокойным, хотя его сердце тоже стучит и молит об упокоении, ведь Дазаю не должно быть страшно. Так почему? Почему? Почему его охватил животный страх, что давит сверху огромной массой на тебя? Он впервые захотел, чтобы появилась тишина. Любая. Но главное, чтобы избавила от этого гула на видео. И он даже не представляет, что происходит на улице, ведь выебанный страхом* мозг не воспринимает крики с улицы. Скуренное солнце и мир в огне*. Добро пожаловать в ад. Ацуши тоже страшно. Но не так сильно. И сердце не стучит так громко. И страх не давит. Но Ацуши страшно. Ей никогда не было так страшно. Страшно настолько, что воздух кончается, как будто она под водой и не может выгрести оттуда. Тигр внутри безжалостно рвёт оковы. Ему тоже страшно. Он хочет сбежать, как и Ацуши. Но нельзя. Чтобы жить далее в спокойствии, ей нужно будет спасти это городишко. Плевать, конечно, на всех. Но на себя — нет. Эх, а пока повеселимся. Посмотрим, как люди будут в безумие разрушать свою милую Йокогаму. Убивать друг друга. Умирать. Тебе не весело, Ацуши? Нет. Невесело. Вообще не весело. Скучно. Слышишь? С-к-у-ч-н-о. Люди только раздражают от того, что бегают туда-сюда, пытаются что-то сделать. Раздражает. Это не весело. От наплыва сумасшествия хочется блевать. От криков хочется убиться. Невесело. Вообще. Никак. Но любит побегать. Особенно, когда ты — мышка. Кто же первый: мафия иль агентство? Это уже интереснее. Тёмная фигура, стоявшая в переулке и смотрящая на глупых созданий, исчезла в тени. Поиграем! Толи услышав её тихий смех, толи просто поняв, что нужно действовать, все, как с цепи, сорвались её искать. Попутно стараясь не натыкаться на людей. Но это — увы и ах — не получалось, ибо они были везде. Со своим безумием и со своей болью. Они хотят жить. Чёрт. Просто хотят жить. Это так много? А Ацуши смотрит откуда-то на них и смеётся. Пусть ищут. Оу, Мори-сан, вы решили объединиться с агентством? Умно-умно. Но сможете ли вы, не смотря на общие усилия, найти мышку? Сможете ли вы её уговорить на то, чтобы она дала вам информацию? На сколь вы хитры и умны? И на что вы готовы пойти, ради информации? Интересно. Одинокая девушка стоит посреди этого хаоса. Прошло уже 4 часа 27 минут. Так не интересно. Они никак не могут найти её. Ах, как жаль. И надо бы уже уйти отсюда, ведь некоторые эсперы тоже сошли с ума. Не смогли удержать своё желание посмотреть в узде. Или просто не повезло случайно увидеть и залипнуть в экран. Слабые. Ацуши их жаль. Наверное. Не точно. Совсем не жаль. Ни чуточки. Позади неё слышны крики людей и шум битвы. Справа агентство бежит на помощь. Ха-ха! Слева мафия спешит. И вот, она уже посреди битвы, где агентство и мафия сражаются бок о бок ради её безопасности. Она рада (с-сарказм). Но Дазай не бдит. Он смотрит на тебя своими каштановыми глазами. Смотрит и пытается узнать, о чём она думает. А Ацуши что? А ничего. Она в печали. Она смотрит на разворачивающуюся битву и вздыхает. А ведь… Этот рабочий день закончился быстро — была счастлива Ацуши. Она сейчас вернётся домой — думала она. Ничего больше не произойдёт — лелеяла она. Но то ли Ацуши не везёт сегодня, то ли над ней судьба смеётся, причём постоянно. Ну, а как ещё ей охарактеризовать то, что происходит? Какого чёрта, она сейчас в эпицентре битвы? Как она сюда, вашу мать, попала? Что она сделала в прошлой жизни такого, что ей так не везёт? Родилась не в ту фазу луны? Не перевела бабушку на другую сторону дороги? Она бы всё отдала за эту информацию. Но сейчас ей нужно в укрытие, где не будет драки, камней и Дазая. Поиграла называется. Она смотрит на Дазай. Дазай на неё. И нет искры. И нет безумия. Просто холодный расчёт. Просто игра. В моргалки, ага. И это серьёзно. И не смейся, Ацуши! А, поздно… Смех девушки разнёсся по кварталу. Ацуши плевать. Ацуши хочет домой.Какой безумный день.