Обжигающий лёд и Леденящее пламя

       В душе Тодороки целый мир. Угольные тучи заволокли небеса, скрывая за собой солнце. Моросящий дождь сменился сильным ливнем, который, словно стена, мешал обзору. Темно, одиноко, больно. И в довершении всего яркая вспышка ударила в землю, здания и деревья, вспыхнувшие красным пламенем.       Шото ненавидел. Он был сильным даже в младшем возрасте, но все равно не смог сдержать слез, смотря на своего отца, ощущая неприятное чувство где-то внутри. Мальчик впервые кричал тогда, выплескивая все накопившиеся эмоции, бившие через край, но в ответ так и не получил желаемое, наблюдая бесстрастное выражение его лица. Даже слов не нужно было, Шото и так все понял. «Ты закончил?»       Он не понимал за что, почему, как так получилось. Тодороки медленно стянул бинт, разматывая, и неотрывно смотрел в небольшое зеркало, которое поставил перед собой. Белые ленты опустились на пол без звука, а гром яростно прогремел над миром, тучи стали гуще, не пропуская ни света. Шото смотрел на себя в зеркале, касаясь сначала раненной щеки, а после гладкой поверхности. Теперь все встало на свои места.       Каждый раз оборачиваясь и смотря на собственное отражение, Тодороки вспоминал мать и тот страх вперемешку с болью в ее глазах. Это воспоминание полностью перечеркнуло хорошие и радостные моменты их жизни. И Шото продолжал ненавидеть - своего отца, себя. Ведь они так похожи.       Наверное, парень бы никогда не изменился и просто утонул бы в этом водовороте чувств, но крепкая рука, испещренная мелкими царапинами, ударившая его в живот, и громкий крик разогнали всю темноту.        «Это твоя сила!»       Он никогда не верил, что будет счастлив, что однажды мать простит его, что он сможет полюбить себя и не смотреть на свое отражение с отвращением. И уж тем более никогда не думал, что будет держать ту самую руку в своей ладони.       Шото больше не ненавидит своего отца, хоть и не может до сих простить. Может быть, когда-нибудь это произойдет, а пока Тодороки Шото знает, смотря на Мидорию Изуку, на их отражения в витринах, на сплетённые пальцы, на искреннюю и счастливую улыбку, - что готов ко всему. И даже сквозь тернии протянет руку к солнцу.        В его душе целый мир, и свет в нем теперь никогда не погаснет.