Обжигающий лёд и Леденящее пламя

      Мидория совершенно точно был счастлив. Раньше он и подумать не мог, насколько сильно изменится его будущее.       В детстве, когда доктор сообщил ту печальную новость, вся жизнь буквально пронеслась перед глазами мальчика. Он отчётливо видел себя героем, спасающим всех людей планеты с вечной улыбкой на лице. Все это было разом перечеркнуто, а та улыбка отдавала тупой болью где-то в сердце. Мальчик не отчаивался, рисовал и делал пометки о героях, смотрел ту самую запись, которая раз за разом вселяла в него надежду и веру, что все получится. Но слова извинений слетели с губ прежде, чем Инко успела подумать; она плакала и обнимала сына, думая, что поступает правильно. Но нет, ему нужно было отнюдь не это. Нежные руки матери обжигали плечи и спину, Изуку плакал и бездумно смотрел на улыбку Всемогущего, ощущая, как хрупкие плечи сдавливает тяжкий груз.       Безпричудный. В их мире это звучит как приговор.       Изуку хмыкнул и сжал руку в кулак, чувствуя, как сила медленно струится по венам. Сейчас, воспоминания о прошлом казались страшным детским сном, и они оставляли неприятный след глубоко в душе. Ему казалось, что он спит до сих пор (слишком уж жизнь стала идеальной), и однажды все просто исчезнет, останется только тот старый Деку - один и без сил.       Он смог добиться многого, прикладывая максимум усилий, вкладывая всего себя. Изуку также понимал, что ему помогали становиться лучше - Всемогущий, учителя, друзья. Даже вечно взрывной и грубый Каччан внёс в его развитие большой вклад, впрочем, лучше не ставить его об этом в известность.       Кто бы мог поверить, что его жизнь станет такой? У него есть причуда, о которой он грезил долгие годы, завистливо смотря на одноклассников. Сильная и необузданная. Появились друзья и товарищи - настоящие и преданные, всегда поддерживающие и неунывающие. И, конечно же, Всемогущий, его любимый герой! Не только заметил, но и сделал своим преемником.       Мечты сбывались одна за другой. Но чем выше поднимаешься, тем больнее падать. Именно этого боялся Мидория, каждый раз ожидая удара поддых. ***       Учеба в ЮЭЙ продолжалась, Айзавы-сенсея как всегда не было видно, поэтому юные студенты занимались в его отсутствие всем чем угодно, но не повторением материала. Изуку сидел на своем обычном месте и улыбался, вполуха слушая горячо обсуждающих, казалось бы, даже спорящих Урараку и Ииду, поэтому ни тему спора, ни слов так и не понимал. Парень изредка участливо кивал и поддакивал, раззадоривая Очако и получая от старосты подзатыльник.       Изуку почти не слушал их, ежась под чьим-то пристальным взглядом. Парень медленно осмотрел каждого ученика и косо взглянул из-за плеча, встречаясь с гетерохромными глазами. На лице Тодороки не было ни одной эмоции; он даже не дрогнул от зрительного контакта и не отвел своего взгляда. В голове ураганом проносились различные мысли и Шото что-то сказал. Его губы медленно двигались, но голоса не было слышно. Мидория как завороженный наблюдал за тем, как они медленно двигались, совершенно не разбирая слов, сказанных в шумном классе. Он пытался понять их по движениям, но крик Очако прямо в ухо, пугая, заставил отвлечься.        – Деку-кун, ты слышишь? Иида сказал, что… Почему ты красный? Заболел? – спросила девушка, осматривая яркий румянец на щеках и блестящие зеленые глаза. Ее последние слова прозвучали слишком громко в наступившей тишине, многие обернулись в их сторону, некоторые даже приближались к его парте. А он сидел, слегка приоткрыв рот и лихорадочно думая, что его спалили. Из-за чего не только щеки, но и шея покрылась пятнами. Изуку чувствовал невыносимый жар по всему телу, будто он горел на костре, и воздуха совсем перестало хватать.       Он знал, что расспросов Каминари и Ашидо было не избежать, именно поэтому, подхватив школьную сумку и растолкав собравшихся учеников, выбежал из кабинета, у дверей которого столкнулся с учителем.       – Куда собрался? Урок только начался! – крикнул Айзава вдогонку.       – Я-я в медпункт! – в ответ прокричал Мидория, даже не оборачиваясь и скрываясь за поворотом.       Шота вздохнул и прошел в кабинет, не желая разбираться с этим проблемным мальчишкой. Все равно вернется, и уж тогда ему не поздоровится. ***       Конечно, ни в какой медпункт Мидория не пошел, а лишь вернулся в общежитие. Бросив сумку где-то у входа, он зашел в свою комнату и упал лицом в кровать, даже не постаравшись переодеться. Мягкие простыни приятно холодили кожу, но предательский жар не хотел уходить. Неужели Урарака была права?       Изуку вспомнил тот взгляд и губы, снова краснея. Интересно, что хотел сказать Тодороки? Думая об этом, сердце бешено билось, а голова начинала кружиться. Мидория уже давно понял, что происходит. Он влюблен. Сильно и бесповоротно. Это произошло в тот день, когда он, Иида и Тодороки сражались с Пятном. Шото появился вовремя, спасая их и помогая в битве, и тогда-то его сердце пропустило удар. После они провели неделю вместе в больнице – и Изуку впервые узнал, что Шото может быть таким добрым и милым; его шутки поднимали настроение и заставляли смеяться (хотя на самом деле Тодороки всегда говорил серьезно, и не собирался кого-то смешить). Вся эта ситуация сблизила их и укрепила отношения. Изуку кидал мимолетные взгляды, следил и изподтишка наблюдал за ним, стараясь запомнить любую деталь, каждый миллиметр тела. Когда Тодороки замечал это, Мидория делал вид, что ничего не было, и заводил какой-то неловкий разговор, Иида сразу подхватывал его мысль, и дальше они просто болтали на протяжении долгих часов. Парень был очень благодарен, что не был наедине с Шото.       Проваливаясь в сон, последней его мыслью было – может быть признаться не только себе, но и Тодороки? Даже если его не примут, но держать все в себе с каждым разом становится труднее. Дрема медленно перетекла в сон, который заставил очнуться парня. «Чувства? Признаться? Да ты с ума сошел! Уже и забыл, кто ты есть на самом деле? Чертов Деку без причуды.»       Мидория не мог найти себе места, мечась по кровати и сжимая в руках ткань простыни. Его тело дрожало и горело; по лицу медленно стекал пот, а дыхание было затруднено. Он уже давно не спал и чувствовал, что в комнате не один. Каких же сил ему понадобилось, чтобы смочь открыть глаза, но в темноте комнаты ничего не было видно. Уже вечер?       – Это я, Мидория, – прошептали. И Изуку только спустя время понял кому принадлежит голос. В следующий момент парень ощутил холодную ладонь на своем лбу и непроизвольно простонал, отчего Тодороки дернулся, но руку не убрал. – Я переживал за тебя и пришел, как только смог. У тебя высокая температура и жар.       Тодороки применил свою причуду, наблюдая как лед таял, и вода стекала по лбу, скуле и шее, скрываясь за униформой. Он рвано выдохнул и мысленно досчитал до трех.        «Дайте сил»       Он так и просидел всю ночь, ухаживая за заболевшем другом. Мидория часто просыпался и вновь проваливался в сон. ***       Наутро Изуку чувствовал себя прекрасно – от температуры не осталось следа. Он привел себя в порядок и буквально светился, но виноватая улыбка коснулась его губ.       – Из-звини, Тодороки-кун, тебе пришлось возиться со мной.       Шото потер глаза и устало посмотрел на него. Он мог думать только об одном, и слова вырвались прежде, чем Тодороки понял их смысл.       – Я хочу стать твоим героем.       Изуку замер и во все глаза уставился на парня, мысленно заставляя себя дышать. Может быть, ошибся? Имел в виду другое? Ведь Тодороки только начал общаться с другими и все еще испытывал с этим проблемы. Точно, верно, все именно так.       Ведь он помнил, что за последние годы был слишком удачлив. А везение не длится вечно.       – Я тоже, Тодороки-кун, – произнес Изуку, выдавливая из себя чертову улыбку. Он взглянул в те самые глаза и ощутил, будто ему дали хорошую пощечину. Никогда парень не видел в глазах Тодороки столько чувств сразу, и Мидория ощутил себя глупцом.       Шото потянулся к нему, сжимая чужую ладонь и чувствуя этот глубокий шрам. Ведь это он его оставил. Шрам был шершавым, но кожа вокруг него оставалась такой же гладкой. Тодороки поднялся и дотронулся красной щеки парня, убирая выступившие слезы.       – Для меня ты уже герой, Мидория…       – Как давно ты..? – спросил он, уверенно смотря в чужие серо-голубые глаза.       – С нашей битвы на спортивном фестивале, – отвечает Шото, большим пальцем поглаживая веснушки на щеке, а после притягивая ближе для поцелуя. Просто касание губ, а у Мидории уже слабеют ноги, и снова кружится голова.       Когда они отрываются друг от друга, Тодороки прикасается губами к прохладному лбу Изуку, чувствуя, как бьется собственное сердце, и слыша тихий счастливый смех дорогого человека.       – Какой же я идиот, – неловко смеется Мидория, обнимая Шото. – Нет, какие же мы идиоты.

Возможно, судьба дала ему еще один шанс.