— Мне скучно.

С детства я отличался особо выраженными эмпатией, дружелюбностью и альтруизмом. Мне нравилось помогать людям независимо от того, кем они мне являлись. Семья, друзья, знакомые или случайные личности на улице, или даже животные — я помогал всем, чем мог, если, конечно, те были не против и не огрызались (это я не только про бездомных…собак). Было очевидно, что в будущем я буду работать с людьми. Мне приходилось работать с людьми по-разному. Я был волонтёром. Собирал деньги для операций и проводил акции. Помогал детям из приютов, тяжелобольным детям и старикам, иногда просто тяжелобольным, иногда просто старикам без семей. Инвалидам, душевнобольным и просто обычным людям, у которых также есть свои трудности и проблемы. Конечно, мне было тяжело приступать работать с чем-то новым, но я быстро привыкал, что даже с умственно отсталыми смог находить общие темы для разговоров, и всем было комфортно. В данное время я работаю с «обычными людьми». По крайней мере, в большей части в службу психологической помощи обращаются именно такие, либо об своих особенностях в виде инвалидности не сообщают. Иногда, конечно, бывает, звонят абоненты с психиатрическим диагнозом. Но мне не впервые слушать чужие песнопения и стихи, тем более, что они оригинальны и очень неплохи. А в основном обычные взрослые, подростки и дети. В такой среде я и начал развивать свой альтруизм и другие качества, которые нужны консультантам на линии. Для меня такая работа не нова, но не скажу, что в ней нет своих трудностей. Однако сидеть на жопе ровно и отвечать на звонки для меня сейчас самое то — после операции (предыстория которой довольно прозаична) мне не рекомендуется излишняя нагрузка. Да и побыть консультантом телефона доверия я давно хотел, но к этому не допускали. То опыта недостаточно, то без образования психологического никак. Тем не менее своего я добился и премного этому рад. Это моё предназначение, и я не вижу себя там, где я не могу помочь людям напрямую. Прошло несколько месяцев, а может, и чуть меньше полгода, как я начал работать в добровольческой службе психологической помощи или просто на телефоне доверия. Мне пришлось, однако ж, уже за такое время со многим столкнуться в этой сфере. Например, люди с насилием в семье, изнасилование, травля и — страх и ужас каждого консультанта — люди на грани суицида. Буду краток. В первом месяце своей практики мне пришлось с таким столкнуться и, как не прискорбно, я не смог помочь. Я стараюсь не вспоминать об этом. Благо пока что таких летальных случаев у меня больше не было, и я надеюсь, что не будет. Правда надеюсь. Сегодня моя смена, я с конца дня и на всю ночь на проводе, сижу дома через скайп, отвечая на звонки. В начале лета многие уходят в отпуск, поэтому рабочие кадры часто перегружены работой. Мне повезло — за весь вечер пара звонков: девочка, что переживала смерть своей очень близкой ей бабушки и мужчина из ряда «настоящих мужиков» и «непробиваемых камней», которому нужно было просто быть услышанным. Ближе к ночи я уже сидел с кружкой своего крепкого чёрного чая и болтал по тому же скайпу со своим бывшим одногруппником. — Ну и как думаешь, он мне даст, а, Витас? — звучал задорный, не лишённый пьяной нотки голос. — Да откуда мне знать? — с усмешкой отвечал я, попутно листая и щёлкая по новостным ссылкам, — Ты так смутно и субъективно описываешь каждую потенциальную жертву, тире мужчину своей пропитой печени, что ты бы мог посоревноваться в невменяемости с другим алкоголиком. Для меня это так абсурдно выглядит, что мне порою кажется, что это всё ты выдумал по-пьяни, — щёлк и глоток чая. — Алкоголик? Намекаешь, что я — алкоголик?! Ну знаешь ли! Обидно! — возмущённо, но я смог уловить шуточную наигранность такой реакции. Это в манере моего друга. — Я пошутил. Но в каждой шутке лишь доля шутки… — я пытался сказать это как можно загадочнее. — Считаешь, что он меня разыгрывает? — Не знаю, но с твоей ориентацией я бы был повнимательнее, а то будет, как в тот раз. — Хуже было, когда он оказался трансом, бро! Я-то рассчитывал совсем на другой подход, как бы ко мне, а не наоборот, ну, ты понимаешь? — Ага-ага, сам не понимаю, на что он рассчитывал. — тут я вижу, что мне идёт другой звонок; нарыскиваю листок бумаги и карандаш, говоря в спешке, — Слушай, Генри, Энри, тут на линии… — Да я понял, бро, удачи! — и звонок прерывается. Я нажимаю на кнопку ответа. Сразу слышу всхлипы девушки.  — Алло, — всхлип, — это же телефон доверия? На фоне слышен шум ветра. Я уже интуитивно готовлюсь к тяжёлому разговору, но сам отвечаю мягко и добродушно: — Именно так. Могу ли я узнать, как к Вам обращаться и что Вас беспокоит? — Ханна! — резко, — Меня зовут Ханна, да, и меня бросил мой парень, неделю, нет, две назад… А… а можно узнать Ваше имя? — и снова всхлипывание. — Гейб. — консультанты не называют своего реального имени, — Я сочувствую Вам, Ханна. — без преувеличения, я всем сочувствую, даже если иногда несильно, но я стараюсь быть искренним, — Расскажите, как это произошло? Каковы были причины разрыва отношений? Вы наверняка хотите выговориться по этому поводу. — Да, хочу… — пауза, — Всё началось с того, что мы сильно поссорились, и, если честно, я даже уже не помню конкретно из-за чего именно, — она нервно усмехнулась, — Всё каким-то образом перешло в обвинения друг друга, выговор о том, что нам друг в друге не нравится. Дэвид говорил — так звать моего бывшего, — громкий всхлип, — что я его совершенно не слушаю и мало обращаю внимания на него, и, вообще, что я его использую. А я, я говорила, что он считает меня личной вещью и пытается распоряжаться моей свободой так, как вздумается. Что я либо крашусь слишком ярко, либо позорю его своим не крашенным лицом! А когда я ему говорю, что он не следит за своим видом и ходит в грязной, пропахшей потом одежде, отвечает, что это его дело, как одеваться. И, вообще, что я должна сама следить за тем, чтобы у него была одежда чистая и поглаженная! Это ещё не считая уборки и готовки… Я была так зла, что я ему сдуру крикнула «Раз так, так иди к своей этой шлюхе Кэтрин! Она тебе не только всё по дому сделает, но ещё и отсосать не забудет!». И он сказал, что «Уж лучше шлюха, чем такая блядь, как ты!». Взял и ушёл, хлопнув дверью и уехав на машине. А на следующий день вернулся. Я думала, что он успокоился, и сейчас мы помиримся, я даже сделала нам завтрак, всё как он любит… Но, как оказалось, он вернулся, чтобы забрать вещи, — тут девушка сорвалась, расплакавшись прямо на фразе. Я подождал несколько секунд и вступил, когда плач немного стих: — Вы говорили в то утро? — Нет. — всё ещё заплаканным голосом возразила та, — Когда он вернулся, я не успела ему ничего сказать, как он сообщил, что пришёл за вещами, что всё кончено, и он уходит. Я была так потрясена этим, что просто села на кухне и стала ждать, что же будет. Но он реально ушёл! Бросил меня! — снова навзрыд, — Уехал на своей машине, а я осталась на съёмной квартире. Я была и зла, мне было обидно и горестно, я… Я хотела его в лишний раз пнуть под зад или дать по голове, разбить тарелку с завтраком об его башку! А в то же время, чтобы он остался, чтобы он сделал что-то такое, чтобы я его могла простить… Знаете, я всё ещё надеюсь почему-то, дура, что он вернётся. И до этого тоже ждала. Там… сообщения от него, извинений, ещё чего. Но, как видите, не дождалась, извините. — видимо, она отвернулась, чтобы высморкаться, — Я такую дурь наговорила, наверное, это всё выглядит очень глупо, да? — Ничего, я понимаю. И вовсе не глупо. У всех людей свои трудности в отношениях, это нормально. Вы так переживаете, потому что этот человек был Вам реально дорог. Это естественно. Сколько времени Вы были в отношениях? — Мы почти три года встречались. Я так любила его. Он тоже меня любил. Мы… мы так были счастливы, наверное. Не знаю почему всё так произошло… Почему, что я сделала не так? — заунывно протянула Ханна. — Вы часто ссорились? — Последнее полгода начали только. До этого очень редко и всегда всё сводилось к перемирию. Душа в душу, так сказать. Может, мы просто перестали друг друга терпеть уже последнее время или чувства стали не те. Мне порою кажется, что он просто разлюбил меня и искал повод бросить меня, чтобы не чувствовать себя виновником в разрыве наших отношений. Я не знаю. Не знаю. Но я правда его любила и сейчас люблю… Я бы хотела всё вернуть, как было, и быть счастливой. Но я не могу быть счастлива без него. Однако вернуть Дэвида я тоже не могу. — Прошлое не вернуть, Вы это понимаете, Ханна. Его всегда хочется вернуть, ибо нам кажется, что оно было лучше. Хотя в нём также было много плохого. Вы говорили, что Ваш бывший ограничивал Вас в чем-то? — Да… Говорил, как надо, а как нет. Что-то запрещал. Это если без подробностей. — А теперь Вам никто не будет что-то запрещать. Вы теперь свободны от этих оков. Ибо никто не может распоряжаться Вами и Вашей свободой в угоду себя. Вы можете быть счастливы и даже больше, чем до этого. Вы можете заняться тем, чем хотите. Вы не сможете сразу отпустить прошлое, для этого нужно время, и я не могу знать, сколько времени понадобиться именно Вам. Но нужно отвлечь себя от всех этих мыслей. Может, Вы хотите заняться тем, чем давно хотели, но Ваш партнёр этого не позволял? Любимым делом? У Вас есть родственники, друзья? Вы поддерживаете связь? — Да, есть. Подруга вот есть. — Она знает о том, что Вы расстались? — В первую очередь. Но я ей так надоела уже со своим нытьем за это время, что мне осталось только теперь звонить Вам. Не хочу ей пока больше насаждать, она и сама очень сильно переживает, я знаю это и не виню её, но мне пока не хочется с ней разговаривать и проводить время вместе в таком состоянии. — А родители? — Им я ещё, думаю, не готова сказать. Мама с папой очень любили моего парня, прям души в нём не чаяли, и всё ждали, когда мы поженимся. — Ну, хорошо. В таком случае у Вас есть хобби? Может, Вы любите спорт? Расскажите о Ваших увлечениях. — Я уже пыталась себя занять, но это лишь на время покрывало все мои переживания. Как только я останавливалась, отвлекаясь от дела, возвращалась домой, меня снова захватывали эмоции, и я плакала столько, сколько бы наплакала за весь день, если бы не было дела. И я не чувствовала себя лучше. Как и сейчас. Мне плохо и ничего уже не хочется. Не знаю, чего хочу… Ну да, хочу быть счастливой. Но вся моя счастливая жизнь заключалась в отношениях и планах о создании семьи. А из-за какой-то тупой ссоры всё рухнуло. Может, мне не стоило слушать подругу и попробовать вернуть его? — Пытаться вернуть отношения, которые делали Вас несчастливыми, не лучшая идея, поверьте. Лучше попытайтесь забить эту пустоту в своей жизни чем-то другим, более стоящим. Возьмите себе питомца из приюта. Или вернитесь к своей семье, начните проводить с ними время чаще. Рано или поздно Вам всё равно придётся им сообщить о том, что случилось. Семья помогает справиться с разными жизненными ситуациями. Как я понял, у Вас с родителями хорошие отношения. Я уверен, они Вас не оставят в такое сложное время для Вас. Тишина. Слыша лишь ветер, я начал только больше беспокоиться. Только я хотел окликнуть Ханну, как она заговорила: — Мне так плохо. Всё время плохо и тошно. Я просто… Я просто хочу умереть. Исчезнуть. Вот прямо сейчас. Просто спрыгнуть и всё. Но мне так страшно! — короткий всхлип. — Я верю в Вас, Ханна. Вы сильная девушка, и Вы сможете это пережить. Вам сейчас тяжело, я понимаю, но ведь помимо отношений есть и много других прекрасных вещей в мире, которые стоят Вашего внимания и любви. Семья, хобби, друзья. У Вас такой прекрасный голос, Вы ведь ещё совсем молодая, я прав? — Мне двадцать два, да. — Всё в Ваших руках. Вы достойны быть счастливы. Каждый может быть счастлив. Стоит лишь переждать, когда все душевные раны затянутся. Поговорите с родными, пожалуйста, я уверен, Вам после будет легче. Вы всегда можете позвонить на нашу линию снова и всё выговорить. Займитесь трудотерапией, отдайтесь какому-нибудь делу. Можете записывать всё накопившиеся в Вас на листе бумаги, а потом рвать и сжигать, или ещё что придумайте. Мне это помогает. — Серьёзно? — она усмехнулась. В таком плачевном состоянии ей и не думалось, что всё может быть так легко. — Да, на полном серьёзе! Послушайте, все мы делаем ошибки, все мы неидеальны. Повторюсь: все мы. У каждого свои недостатки, страхи и прочее. Но надо это лишь принять и идти дальше. Не зацикливайтесь на том, что бы Вы могли сделать иначе, чтобы сохранить Ваши болезненные отношения. Люди сходятся и расстаются, отношения, как правило, не вечны, но они и не последние в Вашей жизни. Нужно смириться с этим и пробовать снова стать счастливой. Рано или поздно Вы сможете найти новую радость в жизни, и не обязательно в лице нового человека. Я не призываю Вас к всепрощению, но ради своего же блага отпустите болезненные мысли и воспоминания вместе с Дэвидом. Вы ведь ещё кое-кому дороги, верно? И снова молчание. Мне слышны похлипывания, но уже не такие, как до этого. Я надеюсь, что мне удалось как-то успокоить эту девушку, хотя, кажется, я даже не пытался прямым текстом отговорить её от суицида в этой панике. Да, вот так я паникую, выливая слова поддержки и советы, последнее, кстати, нельзя делать, но вроде как я не сделал этого? Чтоб меня, уже сам не соображаю и ничего не помню! — Смерть не решит Ваши проблемы. Только Вы можете решить их. И я верю, что Вы сможете это сделать. Вернитесь в безопасное место, пожалуйста. Подумайте о Вашей семье, подруге. Разве Вам их не жалко? Вам бы тоже, наверное, было плохо, если бы кто-то из них умер? Задумайтесь. Всё образуется, если Вы и правда этого хотите. Всё будет хорошо, — я стараюсь говорить негромко, но уверенно и с чувством. Я протёр лоб, стирая капли пота. Нервно погрызываю едва живой карандаш. — Ханна? Вы как? — Да-да, я здесь, — она звучит уже иначе, как-то отвлечённо и взволновано, — Просто я испугалась скрипа. Здесь, понимаете, все доски прогнившие, дом очень старый. Я тихо, облегчённо вздыхаю. — Вы где-то на заброшке? — Что-то типа того. А ещё темнеет, солнце село за деревья, и мне уже труднее разобраться что где… — девушка задумчиво хмыкнула, — Ничего, если я ещё поговорю с Вами, пока хотя бы не спустилась? А то мне страшновато, хах. — Ну, время у нас ещё есть, так что, да, — я решаю отпить немного чая. Он уже остыл, но после такого нервяка мне всё равно, что пить — горло сушит, как после пьянки в честь победы в марафоне. Да уж, и прям, как марафон! Может, потом выпить даже? Нет, нельзя, мне ещё до утра сидеть. От этих мыслей я печально вздохнул (не в микрофон, разумеется). Хотя… — Знаете, я всё ещё не уверена… Да твою ж мать. — В чём Вы неуверены, Ханна? — по-доброму интересуюсь я. Мой карандаш сводит счёты с жизнью, разваливаясь от нажима пальцем в руке. — Г-Гейб? Мне страшно. — Что случилось? — я тут же забываю про свою недавнюю идею и снова напрягаюсь. — Ханна, Вы же не собрались прыгать, я надеюсь? В ответ лишь трепетное дыхание. — Ханна, хотите я запишу Вас на очный приём к психологу? Возможно, Вам нужна помощь более компетентного специалиста, чем я. Вам помогут, Ханна. Стук, треск, крик. Ещё не поняв, что произошло, я кричу, заплёвывая экран: — Ханна?! Молчание. — Вы слышите меня, Ханна?! И всё ещё тишина. Всё во мне неспокойно, суетливо. Голова гудит, горло перехвачено, дыхание неритмично. Будто сердце сейчас выпрыгнет через глотку, а мозги со всеми мыслями, что свалились мне в это мгновение, вытекут через уши, которые горят, которых оглушает тишина. Если она просто случайно свалилась и свернула шею? Пусть она будет жива, прошу! Но продолжаю внимать лишь порывы ветра, шелест листьев и пение птицы. Господи, ну нет. Нет-нет-нет-нет! Нет! Ну, пожалуйста!..       Некоторое время я просто пялюсь в экран, в надежде пытаясь расслышать хоть какие-то признаки жизни Ханны. Но с каждой секундой я больше убеждаюсь в том, что сотовый девушки упал с заброшенного здания вместе с ней, и это летально. Мало того, что я не понимаю до конца, жива ли та, даже если она и правда упала и умерла, я не знаю причины, почему это произошло. Сама ли она, что значит, что я не смог выполнить свою работу и долг перед совестью, или это случайность, несчастный случай? От мысли, которая мне твердит, что я ничего не понимаю в данный момент, мне становится тошно в буквальном смысле. Ватными руками я с тягостью фиксирую номер и вызываю на место скорую.       Вдруг слышен посторонний шум. Я прислушиваюсь, не веря уже самому себе. Это, похоже, на отдалённые шаги по траве. Сам не зная почему, будто инстинктивно, словно я сам потерпевший, громко зову, прижав микрофон к губам: — Эй, Ханна? Ханна, это Вы?! С Вами всё в порядке?! Ханна! Алло! Шаг прекратился. Я с замиранием ожидаю. — Слушаю Вас. Внутри меня всё всколыхнулось и на мгновение остановилось. Это была точно не Ханна, потому что голос был мужской. Как мне кажется, человека зрелого, которому, как минимум, было за сорок пять. Это был низкий, густой и холодный голос, не лишённый тем не менее манерного тона, который с первых двух слов был ровный и отражал абсолютную спокойность, я бы даже сказал, хладнокровность своего обладателя, отчего мне стало немного не по себе. Я ещё не понимал, что в этой личности с этим голосом такого особенного, но у меня сразу образовались неоднозначные, противоречивые чувства к тому, кто на другом конце поднял чужой телефон, скорее всего, рядом с трупом. Будучи ошарашенным на фоне нервного потрясения, я не знал, какой вопрос задать. Даже более того — я не знал, что мне думать. Но человек на связи, видать, понял это: — Я нахожусь около тела девушки, пульс у неё отсутствует. — и после небольшой паузы, — Соболезную. Нервно сглотнув, я спохватился: — Извините, можно я Вас ещё о кое-чём спрошу, раз Вы всё равно оказались рядом? — на моё же удивление, я говорил так же, как и обычный парень-консультант до этого, монотонно и без какой-либо горечи, хотя мне было сейчас не легко. Не знаю я, произвело ли это на проходимца то же самое, но спустя некоторое молчание он вновь его прервал: — Конечно, спрашивайте, — всё с той же непоколебимостью. Некомфортно. Я снова затупил, но, немного подумав, в итоге выдал следующее: — Как Вы оказались рядом и… почему решили поднять сотовый? Сотовый рядом с мёртвой девушкой, — последнюю фразу я проговорил медленно и тихо, каждое слово отдельно, потому что на глазах у меня образовались крупные слёзы, в горле застрял ком, а я старался не подавать вида, что сейчас готов расплакаться. Я всё ещё должен держать себя в руках. — Я проходил мимо, услышал крик и пошёл проведать. А когда подошёл, увидел эту несчастную на земле. Как и сообщил ранее, я проверил пульс. Потом поднял телефон, так как он на громкой связи и я слышал, как Вы звали ту, кто уже не может Вам ответить. Поэтому решил ответить вместо неё. Теперь Вам хотя бы известно то, что с ней. — остановка, — Полагаю, несчастный случай или она нарочно спрыгнула. В этом месте, насколько я знаю, уже совершали таким образом самоубийство. Я тут же задал встречный вопрос: — Что Вы там делали, проходя мимо?.. — Прогуливался. Здесь прекрасная природа и свежий воздух, очень полезно, — ровно, без намёка на какой-то траур и зацикленности над недавней смертью. Вот оно как. Мужчина коротко хмыкнул. — Позвольте теперь я поинтересуюсь, думаю, это будет справедливо. Кем Вы являетесь этой погибшей девушки? Её зовут Ханна, я верно расслышал? Я немного смутился, однако ответил тут же: — Да, Ханна. Её звали Ханной. Я же, эм… Я консультант службы психологической помощи. Если Вы знаете, что это, то объяснения будут излишни. — О-о, — несколько живее, но всё также без чувств протянул мужчина, — Вы работаете добровольцем? — Да, но вообще-то я не обязан Вам сообщать информацию о себе. — Но Вы ответили. Я в курсе о том, как работают операторы. Приятно думать, что тебе доверили немного личной информации. — Больше не буду, — я произнёс это неожиданно для себя резко, не сразу осознав, что я сказал и что имел конкретно ввиду. Это заставило меня сосредоточиться на разговоре ещё больше. — Ваше дело, но я думаю позвонить Вам ещё как-нибудь. Можете мне продиктовать номер Вашей службы? Я снова в изумлении. — Ну… Вы будете записывать? — Нет, у меня нет ничего для этого в данный момент. Просто продиктуйте, а я запомню. И я продиктовал. Нависло короткое молчание. — Это всё, чего Вы хотели? — меня уже начинало тихонько колотить, но я не выдавал себя. Научился с опытом. — На самом деле, когда я обращусь в Вашу службу, мне бы хотелось говорить с Вами. Не поймите неправильно, просто я не хочу ни с кем больше делиться тем, что я настиг пару минут назад. — Служба психологической помощи гарантирует полную конфиденциальность, но в случае, если Вы сообщите о намерениях навредить кому-то, я буду обязан предупредить органы и того человека или группе лиц, кому Вы хотите навредить. — Разумеется. — так же безучастно, — Но Вы меня не поняли, — он сделал остановку, и мне показалось, что в этот момент мужчина улыбнулся. Хотя что у него там вообще на уме? — Я хочу говорить именно с Вами. Я очень пунктуальный в плане доверия. Можете хотя бы назвать мне свой псевдоним, каким Вы пользуетесь при разговоре с абонентами, если, конечно, пользуетесь. Вы же не обязаны называть своего имени, так ведь? Я задумался. — Можете звать меня Годвин. — Друг Божий… Как иронично. — Иронично? — Наверное, и не знали о значении этого имени? — Изначально это должно было быть моим настоящим именем. — и сразу же, — А как мне к Вам обращаться? Чтоб я мог сказать своим коллегам, кого им переводить ко мне. Послышалось задумчивое мычание. — Давайте подумаем. М-м, раз Вы друг Божий… То тогда буду Михаилом, м, нет. Михаэль, тоже выжило из себя… — мужчина вновь замолчал. Я уже изрядно его натерпелся и нанервничался впрок, больше не хочу. — Я Вас понял, — я хотел поторопить этот проплывавший мимо корабль и отправить его плыть уже дальше, но меня перебили, словно гудок. — Мигуэль. Это эквивалент. Но значение то же. Можете поискать информацию об этом. — пауза, — У меня всё. Кстати, Вы же зафиксировали номер и отправили на место тех, кто займётся телом? — М, да, ещё до того, как Вы подняли трубку, — я запнулся, процедив последнее, — …Мигуэль. — В таком случае я прощаюсь с Вами, Годвин. Надеюсь, нам ещё выпадет случай побеседовать. — До свидания, Мигель, — я поспешно заканчиваю звонок ещё до того, как мне ответят то же самое, и сижу в полном недоумении несколько минут. Что это такое было, блять? Прихожу в себя я только тогда, когда цепь моих мыслей доходит до имени, которое себе взял этот безэмоциональный мужчина. Ищу в поисковике значение его имени. И когда нахожу, смеюсь, не без доли лукавства. — Да пошёл ты, — злобно шепчу я и заканчиваю с этим. Мне нужно что-то покрепче чая и отвлечься на что-то иное, ибо от мыслей об этом типе у меня живот крутит.