— Мне скучно.

После этого странного, даже неестественного случая, который я воспринял как несколько ненормальное происшествие, в мою смену на линию попало ещё четверо человек. Ничего необычного на фоне того, что произошло до них, не было, но я всё равно работал так, как должен был, словно я — самый спокойный и разумный человек на земле. И я был им. Потому что мне было необходимо выслушивать других и думать о них, у меня не было времени на раздумывания о чём-то другом. Поэтому осознанно я даже не вспоминал про Ханну и Мигуэля. Достаточно было того, что меня знобило и подтрясывало. Мне плохо спалось этим утром. Несмотря на то что я лёг без задних мыслей, сон мой был беспокойный из-за чувства тревоги. Часто просыпался и даже бредил во сне, наверное, но я помню это лишь обрывками. В итоге я поднялся раньше, чем обычно после ночной смены — в начале второго часа. Встал и пошёл пить таблетку от головы и валерьянку. Может, стоило это сделать с самого начала, но моё желание спать уже было отбито, пусть я и чувствовал ещё давящую усталость. Я предпочёл отходить плохо выспавшимся, а потом нормально лечь, как все нормальные люди, и уже тогда хорошо отоспаться. От такого плохого отдыха проку не будет, зато я смогу не спеша сходить в магазин за продуктами, как и планировал. Это не единственный пунктик в моём списке, поэтому тянуть с этим всё же не намерен. Я начал собираться и готовить завтрак. Вообще эти препараты надо после еды принимать, вроде как? С такого-то утра как-то всё равно. Пока грелся чайник, а я одевался, начал анализировать вчерашнее. Такое кажется сначала далёким, будто бы и не было ничего. Но для меня это было реальностью. Осознание приходит вместе с напоминанием, оттого тошно и тяжко. В частности из-за Ханны, которая оказалась жертвой несчастного случая, случайности и, как не хочется признавать, но нелепой смерти. Я понимаю, в том нет моей вины. Я делал то, что мог, что было в моих силах в психологическом плане. Этим не удержать прогнившие балки крыши, но всё ещё от этого, как очевидно, не легче. Человек мог уже передумать умирать, но не вселенная, которая решила не уходить с предначертанного сценария. Такая смерть… Жизнь так легко потерять. И никогда не знаешь, как и когда именно. Может подо мной сейчас тоже пол провалиться, и я упаду прямиком в ад, если он есть. Хах… Думал ли об этом или о чём-то подобном тот мимо проходивший мужчина? Мигуэль, пусть так. Ей-богу, он кажется мне странным, хоть и адекватным. Честнее будет, если сказать, что мне он противен. Я злюсь. Это неправильно, да. Причиной тому, я думаю, его надменное спокойствие, которое мне было поперёк горла. Хотя сейчас я начинаю понимать, что тот наверняка не хотел меня как-то этим задеть. Мой негатив к незнакомому человеку не оправдан, он ничего мне не сделал, а моё такое отношение вредит лишь мне. Господи, с какой стати ему вообще было меня как-то нервировать? Возможно, он сам был в шоке, а его безэмоциональное, отстранённое поведение лишь психологическая защита, как барьер. Может, он болен? Или, например, для его работы трупы — обыденность. Ведь вроде тот и хотел сделать как лучше, типа, меня оповестить, может, даже успокоить хотел, но всё равно мне неприятна эта ситуация. Я несколько ещё обдумывал это, и меня начало отпускать от негативного, столь предвзятого отношения к этому человеку. А всего-то здравое мышление включил. Надо почаще себя этим занимать. Я заварил кофе и принялся за завтрак вместе с телефоном, проверяя сообщения. Вот как раз от Энри и коллег по работе, а ещё куча новостей в ленте. Я рад тому, что могу отвлечься на что-то и на время забыть о том, что мне не дало выспаться. Встав в дверях и закинув рюкзак на плечо, меня вдруг будто бы привели в сознание ударом тока, что прошёлся по всему моему телу, и я покрылся мурашками, встрепенувшись. Ударом тока была появившиеся мысль. А что, если Ханна упала не случайно?

***

Pov Мигуэль

Сегодня выдалась хорошая погода. Для меня. Для большинства же людей, как я знаю, не очень. Что мне и выгодно. Ночь выдалась тёплая, к утру собрались тучи, и теперь моросит. Судя по тёмно-серой вате во всё небо, это может продолжаться весь день, на что я рассчитываю. Плохая погода — хорошая погода, в контексте моего положения. После вчерашнего лова я удачно миновал ещё двадцать шесть с половиной километров от ближнего населённого пункта вглубь леса, потратив на этот переход четыре часа двадцать минут ровно, прежде чем я определился с местом привала. Этого хватило с запасом, чтобы столба дыма от костра с места происшествия и в районе ещё пяти километров не было видно, и я мог отведать наконец не сырого мяса. Благо ранее я уже добыл у другого человека зажигалку, а так как я не развожу огонь каждую ночь, мне хватит при лучших обстоятельствах ещё минимум на неделю, но не больше двух. Хотя даже если кремень решит сдохнуть раньше, чем закончиться горючее, я смогу развести при большом старании огонь, если при этом ещё не будет мешаться какой-нибудь ливень. Но пока что я снова сыт и после того, когда закончится прожаренное мясо, недели две точно смогу протянуть на одной воде, а может, и больше, если вдруг не придётся много двигаться. После двадцати дней неподготовленный человек может уже накопить излишнее истощение, организм будет стараться не тратить оставшиеся силы. Если в пищевод ничего не будет попадать, то такая голодовка может стать летальной. Я не имею лишних жировых запасов, но могу питаться и тем, что водится под ногами. То мне и поможет протянуть ещё дольше без следующей вылазки за нормальным пропитанием. Единственное, что не надо забывать — пить. Я не собираюсь идти по руку с рекой всё время, но как удобно, что я достал стальную тару, в которой могу кипятить воду. Мне повезло наткнуться на отдыхающих в палатке в первые дни. У них я забрал термоустойчивую кружку с крышкой, которую положил в также украденный рюкзак средних размеров, и кое-что ещё по-мелочи, но полезное и нужное. Немного еды, воды, неполный коробок спичек, складной (убогий) нож, фонарь, стальную миску, даже спрей от всех тварей летучих и ползучих и немного тряпья с бумагой. Я не взял много, ибо связываться с группой людей, что были поблизости, не хотел, да я и не стал бы брать лишний груз. Он мне ни к чему, ибо я должен быть готов всегда побежать при необходимости, в любой момент. К сожалению, тряпьё идёт у меня на костёр вместе с бумагой, потому что одежды моего или даже близкого по размеру не было. Повелось мне быть детищем великана, а ведь могло быть намного легче, если б не родился таковым. Даже в толпе не скрыться с моими внешними данными. Из всего сворованного остались только вещи постоянного пользования и те же тряпки (бывшая полноценная одежда), пластиковая бутылка прилагается. Часть из них я сжёг, так как в них были завёрнуты рука и часть вырезки. Всё остальное тело пустил по реке, натолкав в него предварительно камней и посадив поверх веток с водорослями. Сотовый отправил в воду следом. На какое-то время это займёт расследование, и у меня будет возможность уйти ещё дальше. Рискую простудиться, гуляя под дождём. Но лучше в дождь, чем в ясный день, когда любой человек с собакой может меня догнать. Всё же мне надо уже сменить одежду, в ближайшие дни и постараюсь решить эту проблему. Давно пора. Плохая погода — хорошая погода, но подрывать здоровье рискованно. Я немного поспал и вновь иду вверх по течению близ реки, скрываясь среди деревьев. Мне известно, где примерно я нахожусь, а также то, куда мне идти. Если карты не врали, то мне повезёт наткнуться в скором времени на дом егеря или на него самого. Может, через пару дней. Мне нравятся лёгкие порывы ветра и шум сосен над головой. Как мелко крапает дождь, по воде, траве. Мне нравятся запахи этих деревьев, чистого, свежего воздуха и влажной земли. Никакие трудности не притупят во мне эту страсть и обожание дикой свободы, какой бы она не была тяжёлой. Кажется, что я слишком долго был отделён от этого, хотя людская жизнь недолговечна. Но теперь, вернувшись, я понимаю, чего в этой жизни мне не хватало. Я свободен. Свободен. Главное рассудка не лишиться от перевозбуждения.

***

Тем днём я подремал ещё двадцать минут в районе двух часов, а потом мне пришлось делать навес под деревом, растущим под наклоном — дождь начал усиливаться и скоро превратился в ливень. Я заранее снял и убрал одежду в рюкзак, сунув его под ствол, где было наиболее сухо, а сам остался сидеть под самодельным шалашом. Он бы мне не помог, если бы выше не было густых ветвей, которые как-никак всё равно защищали меня от воды с неба. Ливень по-обыкновению шёл недолго, но сильный дождь продолжался, и я оставался в своём укрытии до самых сумерек. Почти до полуночи, пока не стало поспокойнее. Во время дождя я дважды недолго поспал и отпил запасов воды, а ночью вновь двинулся в путь. Что оказалось плохой идеей, ибо фонарь неожиданно сел, а небо совсем мне не светило. Использовать зажигалку для освещения не входило в мои планы, поэтому я просто уткнулся под очередное дерево, подстелив на землю ветви ели. Я решил дождаться, когда будет хоть немного светлеть, и тогда сделать костёр. В потёмках я затрачу на это слишком много времени и сил. Чтобы как-то отвлечь себя от чувства холода, я съел часть мясных запасов, а после кое-как с дрожью подремал. Спустя полтора часа, когда начало светать, я стал заниматься костром. Около этого костра я провёл почти двое суток, потому что дождь постоянно то утихал, то снова усиливался. Но погода не особо менялась в последующие дни. Мой ход значительно замедлился, чуть ли не каждый километр мне приходилось останавливаться, чтобы переждать дождь. Я давно уже убрал обувь в рюкзак, дабы хотя бы у костра в них, более-менее сухих, отогревать ноги. Ходить по земле, пусть если там встречаются шишки и иголки, не больно. Либо я умудрился сбиться, что было невозможно, либо убежища лесничего в округе нигде не было, и другое находится ещё дальше. Особого выбора у меня не было, поэтому я шёл дальше с верной дождевой крышей над собой и над всем лесом.

***

Прошло около пяти дней и полсотни километров, прежде чем я стал находить метки на деревьях. Они были не новы, но логично было бы предполагать, что их сделал человек, который здесь часто расхаживал. Или расхаживает до сих пор. Эти места не такие глухие, чтоб эти метки делал какой-нибудь затерявшийся путник. Так что я решил последовать по знакам, вслушиваясь и оглядываясь. Через полчаса я всё же наткнулся на дом лесника. Было уже поздно, и я так промёрз, что мне было всё равно, есть ли там кто-нибудь или нет. Но, подойдя ближе, я всё же убедился, прислушавшись и посмотрев в окна, что внутри бодрствующих никого нет. Кроме собаки, которая уже за пол сотню метров начала лаять. А если за это время на меня её не спустили, значит, дома и поблизости хозяина нет. Здание было небольшое и старое, вместо замочной скважины — обычный засов, так что с дверью проблем нет. Прежде чем открыть и освободить брехавшую на меня псину, я достал оставшиеся мясо и потом вошёл. Меня сразу обволокло тепло, в нос ударил запах древесины, но сильнее этого воняла шавка, которая с порога рычала на меня, ясно давая понять, что дальше она меня не пустит. — Хороший пёсик, — спокойно протянул я, показав собаке мясо, завёрнутое в тряпки. Почуяв аромат еды, животное заглохло и стало вертеть носом, с интересом и недоверием глядя на мой кулёк. Я негромко рявкнул: — Сидеть. — собака лишь попятилась, удивлённо смотря на меня. Ну, неудивительно. Я кинул ей мясо вместе с тряпками, проговорив «Ешь и не трожь меня» и пройдя мимо за следующую дверь, пока та разбиралась с моим угощением. Этот пёс ещё поможет мне узнать, когда придёт его хозяин, поэтому я не стал его убивать.