Я хочу как в кино

      Сегодня он совершенно не знал куда себя деть… Этот аромат застрял у него в носу, в ушах, в голове. Совершенно везде! Он начинал уже бесить, потому что невозможно было перебить эти сладостные вишневые гаммы запахов. Будто все помещение наполнил лишь он. Так сладко… Так великолепно… Так приятно… Но чей этот аромат?! Кто, черт возьми, смеет пленить его запахом своих феромонов?! — Гукии, — окликнул его кто-то -Чего ты здесь застыл? Уже… Уже начался урок.- тихо прозвучал голос того же человека, совершенно выбивающий из колеи. Брюнет взглянул на раздражающее его существо, сразу же понимая, кому принадлежал этот мерзкий, слащавый, и желающий всем угодить, голос. -Тс… Чимин, -голос Чона прозвучал больше с пренебрежением и равнодушием, чем с привычной всем агрессией -Чего тебе, блять, от меня надо? — Чимин молчал. -Чего тебе, блять, от меня надо?! — переходя на крик выпалил тот. Казалось, этого бы хватило для того, чтобы напугать любимца класса и тот бы свалил восвояси, но… — Урок уже начался, Гукии, нужно идти. — Не хочу. — Что мне сказать учителю? Что тебе нездоровится? -этот шквал вопросов действительно начинал уже выводить Чона, но не так, как бы вывел раньше. Этот аромат… Почему он стал только сильнее? Неужели это Чимин?! Какого черта?! А может.?            Резко обернувшись, Чонгук уже не увидел Чимина. Никого. Только этот аромат. Он остался наедине с ним, запах дурил его. Но от кого он исходит?       Глубоко вобрав в легкие воздух, Чонгук смог наполниться им еще сильнее. Такой сладкий, приятный и дурманящий одновременно. От этого по телу просто наперегонки бегут мурашки, голова начинает кружиться. Еще чуть-чуть и Чон потерял бы сознание…       Внезапный шум, звук всхлипов и хриплого дыхания помогают брюнету выйти из этого бессознательного состояния, заставляя идти к источнику воспроизведения этих звуков.       Медленными шагами он шел к своей цели и чувствовал, как запах становился все сильнее и сильнее. Кем бы ни был этот омега, Гук вытрахает его. Будет иметь до тех пор, пока силы не покинут. Ноги совсем не слушались юношу, постоянно заплетались, тем самым раздражая его.            Как только он дошел до своей цели, то застыл в оцепенении. Перед его глазами был Тэхен…       Не тот невозмутимый похуист, а рыдающий на всю раздевалку течный омега, который то и дело впихивал в себя подавители. Запах с большей силой ударил в нос Чонгука, от чего тот уже начинал терять рассудок.  — …Так сладко, — услышав позади себя чей-то голос, Тэ вздрогнул и выронил баночку с препаратом. Множество таблеточек упали на пол, хаотично разбегаясь. Омегу охватил небывалый ужас. Позади него стоял, бесспорно, альфа, которого привел сюда именно его феромон.       Черт! В зеркале он увидел знакомый силуэт, знакомую прическу и очень знакомый алый взгляд. Только не это… Почему именно Чонгук должен был появиться именно сейчас?! Почему именно этот дикарь?! Почему?.. Почему именно тогда, когда Тэхен не сможет защитить себя?.. Почему?! Мысли кричали в голове половинчатого, бились в истерике. В этот момент их обладатель просто замер, будто статуя. — Не бойся меня… Тэхен… Так ты омега.?            Каждое слово с жаром падало из уст альфы, а ноги сами понесли его ближе к новому желанию. Только тогда Тэхен словно оттаял и резко развернулся, встретившись лицом к лицу с животным, порабощенным инстинктом. Ужас и страх охватил все тело и без того страдающего омеги, от чего он смог лишь с силой вжаться в стену. Будто нашел в ней какое-то спасение. — Не подходи! Не смей!              Гук с легкой усмешкой (что совсем ему несвойственно) начал подходить к Тэхену, жадно глотая воздух, в котором был этот вишневый аромат. Казалось, что он уже не мог представить существование без него. -Стой на месте… или я…              Тэхен замирает, когда чувствует на своем лице ладонь Чонгука, покрытую странными ссадинами и ожогами. Сердце стучит как ошалевшее, а к низу живота предательски накатывает возбуждение. — Скажи это… Скажи, что не хочешь этого… Скажи. Давай, скажи что тебе именно сейчас не хочется этого… Скажи… Или же…         Внезапный, но до одури страстный поцелуй, который лишает рассудка сразу обоих, мгновенно порабощает. Язык Гука надменно и властно подчиняет себе язык Тэхна, делая поцелуй более глубоким, удушающим. Лишь нехватка воздуха заставляет их разорвать это мгновение, а тонкая прозрачная слюна, словно нитью, продолжает связывать их. — Скажи, — Чонгук говорит это прямо в губы омеги, одной рукой освобождая его шею от пут красного галстука, тем самым оголяя ее.  — Скажи, что не хочешь, чтобы я продолжил. Давай! Ну же! — В ответ он получил сладкий стон и тихое: «Хочу…».             Это послужило спусковым крючком для альфы. Тогда он, словно животное, разворачивает Тэхена и припечатывает вплотную к холодной стене. Теперь ничего не могло отвлечь его от омеги, ничто его не ограничивало, а тот самый аромат, которым он был уже сам пропитан насквозь, только усиливал в нем чувство плотского желания и вседозволенности. Сорвав эту чертову рубашку, Чонгук принялся целовать шею Тэхена. После поцелуев последовали метки, которые, спустя пару секунд после нанесения, приобретали бордовый оттенок. Все, чего этот безумный альфа так хотел в тот момент, — обладать этой невинной омегой, подчинить себе. И вот оно! От каждого касания губ Чонгука, Тэхен извивался под ним, словно змея на солнце. А тихие стоны продолжали лишать рассудка.              Вот уже вся шея, плечи, спина, были покрыты этими варварскими метками, которые не говорили, нет, они кричали о том, что этот омега принадлежит только ему. Только он может пользоваться им. Вдыхать его запах. Чувствовать тепло. Слышать стоны и тихое: «Хочу…». Волна возбуждения, как цунами, заставляла тонуть в нем и поддаваться, идти на поводу своим инстинктам. Чонгук, не выдерживая, резко спустил с Тэхена брюки. Вид его бедер на мгновение заставил Чонгука остановиться, а потом с силой ударить Тэхена по ягодицам, он имеет право, ведь это целиком и полностью теперь принадлежит ему. Только ему. В штанах Чона было и того тесно, член не просто выступал борцом за идею, но и пульсировал, напоминая своему хозяину о том, что пора бы окончательно присвоить себе эту течную омегу.       Удар. Второй. Третий. Четвертый… Бедра Тэхена начинали подрагивать от каждого удара, а на коже появлялись отпечатки тех самых обожженных рук. Еще удар… еще и еще… Сколько их уже было? Да это и неважно. Альфа не собирался останавливаться, он желал этого, желал оставить на своем омеге как можно больше следов, тем самым предъявляя всем доказательства того, что этот омега только его! Его! Стоны Тэхена начинали переходить в крики. — Гуки.! Пожалуйста… Гуки…       О да! Громче! Кричи имя своего альфы громче! Пусть все услышат и узнают, что ты теперь только для него! Казалось этому мигу не было конца, но урок тоже не резиновый, а начатое хорошо бы закончить. Два пальца медленно, но очень легко проходят в нутро омеги. На удивление, именно в этот момент, Чонгук был максимально нежен. Слегка наклонившись к шее Тэхена, он мягко целует ее, спускается ниже, обводя языком следы укусов. Достаточно растянув своего течного омегу, альфа убирает пальцы, и, освободив свой член от лишних тряпок, проникает в него. Тэхен выгибается и громко стонет. Его тело обмякло: он еле держится руками за стенку, ноги подкашиваются и приобретают ватную структуру. Чонгук снова жестко впечатывает его в стену и начинает двигаться. От былой нежности уже ничего не осталось. Совсем. Лишь грубые толчки, лишь жажда удовлетворения друг другом.       Вся раздевалка наполнилась стонами и резкими хлюпающими звуками. И так до полного насыщения. Если бы ни чертов звонок, сообщающий об окончании урока, то этого одного раза было бы явно мало. Все чего Чонгук сейчас хотел, чтобы те ублюдки никогда не заходили в блядскую раздевалку и дали до самого конца закончить начатое, но…              Первыми послышались голоса Юнги и Намджуна, после и всех остальных. К этому моменту Тэхен уже собирался выходить из раздевалки, как чьи-то, знакомые теперь до боли руки, тянут его к себе.  — Надеюсь, Тэ, теперь ты понимаешь, кому принадлежишь? Легкий кивок в его сторону: «Да…».