***
После аварии мама и Юри восстанавливались очень долго. Потребовалось много операций, прежде чем мама стала выглядеть почти как раньше. Но только лишь почти. Отныне она не носила платьев, а все блузы и рубашки были «глухого» фасона, под горло, с длинными рукавами. По коже на лице не особенно было видно, сколько пластики ей понадобилось, но плечи, спина — там осталось много шрамов. Юна долго не могла понять, почему она и на теле не сделала операции, ведь отец нашел бы деньги. Лишь много позже, случайно услышав, как тот же самый вопрос маме задает близкая подруга, она стала чуть ближе к пониманию. «Не хочу забывать, как чуть не лишилась самого важного и ценного в жизни.» Юри же, мало пострадавшая внешне, повредила позвоночник. Лечащие доктора, коих было немало, говорили, что чудом будет даже если она сможет двигать хотя бы одной рукой. По сути, на ней почти поставили крест, когда убеждали родителей оступиться и не мучить операциями ребенка, обреченного быть прикованным к кровати до конца жизни. Удивительно, как мама и папа не сдались. И одному только Богу известно, какие связи пришлось поднять отцу, если он смог организовать приезд американских и японских специалистов. Но главное — это возымело эффект: девочка теперь не только могла самостоятельно ходить, пусть и при помощи хитрых конструкций, но и во время всей реабилитации, длившейся долгие годы, наблюдалась положительная тенденция. «Это чудо, что она может самостоятельно ходить. Хотя танцевать она, конечно, больше никогда не сможет…» Юна, большую часть времени тогда проводившая у бабушки с дедушкой, пока не кончились каникулы, а потом в приюте — родители и воспитатель Хван тогда договорились с исполняющим обязанности директора Чхве, что девочка какое-то время, пока они не разберутся с операциями, поживет с ребятами. Это заняло не очень много времени, но для десятилетнего ребенка и две недели могут показаться целой вечностью. Хотя проблем с ней не было, некоторых приказов Юна все же не могла не ослушаться. Например, каждый день бегать на ту самую остановку, где она познакомилась с «волшебником Лэем» и села в волшебный автобус. Её не то, чтобы ругали, когда она об этом говорила, но по реакции взрослых девочка быстро поняла, что говорить об этом вряд ли стоит. От психолога, с которым у девочки было несколько сеансов, взрослые узнали, что девочку довез до больницы сосед — это не было странным, ведь они были в хороших отношениях. А выяснить правду у него самого уже не представлялось возможным, потому что он переехал, а потом и умер от остановки сердца. Но выяснилось это много позже. Решив, что дочь просто придумала себе этого Волшебника, чтобы легче пережить тяжелое время, родители успокоились — воображение у обеих было слишком уж богатое на разные фантазии, так что не было ничего странного. Хотя ребята все равно знали правду. Знали, но не верили. Ни Джисон, ни Юджин, ни даже крошка Юри, которой сестра все равно потом рассказала обо всем. И тогда Юна притворилась, что действительно выдавала за реальность свои фантазии, чтобы легче переживалось. Но с тех пор для нее стало слишком важным найти своего волшебника. Найти, обнять и поблагодарить за то, что его обещание сбылось: все было хорошо. Почти.***
«Онни… А ты останешься на Рождество?» Голос крошки Сохё снова ворвался в разрозненные мысли Юны, пока она ехала к месту первой пересадки. Девушка устало прикрыла глаза, прислонившись к стеклу. Салон был полупустым, несмотря на то, что время было самое подходящее для возвращения с работы. Наверно, плохая погода всех загнала в метро. Юна знала, что Сохё боялась не дожить до Рождества. С детства это был ее любимый праздник. Когда она себя чувствовала нормально, когда не болела спина или сердце — она радовалась жизни как любой другой здоровый ребенок, почти не замечая своих ограничений. Но однажды малышка призналась девушке, что каждый раз на новогодние праздники, день рождения или любой другой праздник она загадывает только это — «встретить еще хотя бы одно Рождество». В том, что она сама тоже уже много лет загадывает лишь это, девушка не говорила никому. Думая об этом всю дорогу, девушка едва не пропустила нужную остановку, поэтому постаралась отвлечься и, пересев во второй автобус, залезла в интернет со смартфона. Оказалось, что она не проверяла ленты совсем давно: Дабин успела подстричься, Джимин выстригла чёлку, а Сонун — в очередной раз высветлил свои волосы. И как ему не надоело? А потом она наткнулась на твит Юджин, и поняла, что слишком давно не навещала девушку, эгоистично сосредоточившись лишь на Сохё и своих переживаниях.***
Написав старшей подруге сообщение, Юна дождалась нужной остановки и вышла. Нужный автобус, жаль не тот самый, подошел тоже очень быстро. Да и проехать нужно было всего несколько кварталов. Отчего-то сердце внутри затрепетало, будто предчувствуя скорую встречу. Сколько раз она уже так приезжала сюда? За все эти годы, она была здесь в самые важные для себя моменты. Все вокруг менялось: одни магазины сменялись другими, несколько домов перестроили, а уж рекламным щитам — и вовсе не было числа. И только ее собственные чувства оставались неизменными: предвкушение и надежда, спустя долгое ожидание сменяющиеся разочарованием и какой-то детской обидой. Она ощущала себя так, словно возлюбленный не пришел на назначенное свидание. И хотя в какой-то степени это так и было — она ведь уже давно была влюблена — ей все равно никто ничего не обещал. Кроме того, что все будет хорошо. А уж в этом-то волшебника сложно было упрекнуть: слова сбылись с лихвой. Но она все равно ждала его появления. Сначала просто, чтобы поговорить, поблагодарить — как тогда, пятнадцать лет назад. А потом и просто потому, что уже не могла не думать о нем. Не могла не ждать. Пятнадцать лет… Интересно, не могла ли детская влюбленность просто пройти за это время? Или же, зацементировавшись детской же обидой в сердце, она теперь была для Юны вечным спутником? На самом деле Юна уже даже не задумывалась об этом. Просто продолжала надеяться на чудо. Так же, как надеялась на то, что Сохё и Юри тоже станет лучше. И все также приезжала сюда, лишь в последние несколько лет сосредоточившись сначала на учебе, а потом и работе-волонтерстве, на время забросив свое паломничество. За это время, что ее тут не было, вокруг все снова неуловимо изменилось. Неоновые огни вокруг стали ярче, машин на дороге — больше, как и людей на тротуарах. И лишь остановка была та же самая. Конечно, ей обновили крышу и заменили простую стенку на рекламные щиты, в которых через равные интервалы сменялись рулонные постеры с объявлениями. Но это все равно ничего не значило, особенно когда Юна здесь снова ощущала себя маленькой испуганной десятилетней девочкой. На глаза ожидаемо навернулись слезы, и девушка отвернулась, чтобы ожидающие транспорт люди не заметили и не подумали, что она чокнутая. Усмехнувшись этой мысли, Юна успокоилась довольно быстро. В кармане пиликнул телефон, возвестив о входящем сообщении, но она не стала на него смотреть. Даже тогда, когда остановка опустела и девушка осталась там совсем одна. Только не здесь, не в этом месте. Сев на скамейку и нахохлившись, спрятав руки в глубокие карманы, Юна подышала себе в шарф, сетуя на то, что ветер сегодня был уж больно промозглым. Накинула капюшон на голову поглубже и приготовилась ждать. Часы на какой-то из башен поблизости пробили восемь часов вечера.***
Она просидела час, а потом и второй. Ей не было дело до взглядов прохожих или пассажиров, которые то и дело искоса на нее поглядывали. Девушка все проигрывала в голове ту встречу. Или то, как ждала своего волшебника на этой остановке в каждый свой приезд. Вот он перебегает дорогу. В тот день было светлее, только дождь лил не переставая. И было теплее, это же все произошло летом. Вот он садится на корточки, прислонившись к стенке, и выглядывает на улицу, словно чего-то ждет. Хотя, он же сам говорил, что ждет автобуса. На нем кожаная куртка с заклепками, которая должна бы придавать ему крутой вид, но он лишь выглядит в ней как мальчишка, отчаянно пытающийся казаться крутым. Черная футболка с какими-то иероглифами, которые частично уже стерлись, и потертые джинсы с изношенными кедами — вот и весь нехитрый набор. Но яркие ясные глаза, даже в такую пасмурную погоду сверкающие как драгоценные камни, и теплая светлая улыбка, из-за милой ямочки на щеке казавшаяся озорной… Вот от чего у Юны сердце начинало биться часто-часто. Пусть даже это все осталось лишь в воспоминаниях, во многом идеализированных. Девушка все это и сама прекрасно понимала, но отступать в своем ожидании все равно не хотела.***
Лишь когда часы показали, что вечер перевалил за одиннадцать часов, а она уже совсем продрогла, Юна поняла, что сегодняшние надежды на встречу вряд ли оправдаются. Не то чтобы она не была к этому не готова, но… Просто ей хотелось верить, что чудо все еще возможно. Что бы она ему сказала? А он бы ее вообще узнал? Тряхнув головой, Юна забралась в салон подошедшего автобуса, одного из последних, если верить расписанию. Мысленно девушка в очередной раз пообещала себе, что бросит эту пустую затею. В конце концов, мир ведь не рухнет от того, что ее желание не сбудется, верно? До дома, куда они переехали, когда она перешла в старшую школу, отсюда был прямой рейс. Почувствовав, что может задремать и проспать свою остановку, Юна поставила будильник, попутно отметив среди сообщений на экране плачущие смайлики от Юджин и гневные от Юри, новый видео-урок по рисованию. Ничего суперсрочного, вроде звонка из приюта или от родителей. Расслабившись, девушка устроилась на сиденье поудобнее и действительно задремала.***
Ей снилась солнечная поляна, на которой паслась прекрасная белоснежная лошадь, в хвосте и гриве которой запуталась радуга. Когда же животное заметило ее присутствие на поляне, Юна с изумлением обнаружила, что это единорог, а возле него, поглаживая одной рукой рог, а второй перебирая гриву, стоял… — Лэй… Девушка скорее выдохнула, чем позвала его. Но это без сомнения был он: те же лучистые глаза, та же ямочка и улыбка, от которой у нее аж сердце зашлось. Юна побежала к нему, но запнулась за какой-то корень и упала. И проснулась, потому что в тот же самый момент зазвонил настроенный на смартфоне будильник. Едва подавив разочарованный стон, Юна протерла глаза и огляделась. Прекрасно, со временем она угадала — выходить нужно было как раз на следующей остановке. Но Боже… Неужели он не мог присниться ей раньше? Или позже? Когда не нужно было прерывать сон вот таким дурацким искусственным способом… Дождь со снегом почти закончился, да и подмораживать начало ощутимо. Завтра, если верить прогнозам, вокруг будет просто каток. Но до дома она добралась без приключений. И даже лифт не застрял, пока она поднималась на свой девятый этаж — детский страх номер четырнадцать. Улыбаясь своим глупым мыслям, Юна вышла на этаже и подошла к двери их квартиры. Уже поднеся руку к кодовому звонку, она услышала, как в кармане снова пропиликал телефон, как будто пришло несколько сообщений. Подивившись и решив сначала посмотреть, что же там, девушка достала смартфон, но вместе с ним было что-то еще. На пол легко спланировал маленький листок, похожий на вырванный из ее собственного блокнота. Мельком бросив взгляд на экран, на котором светилось сообщение от Юджин с незамысловатым текстом из заглавной буквы «А» и картинкой смеющегося дельфина, девушка наклонилась и осторожно подняла лист. Странно. Вроде бы, она ничего на нем не писала. Да и вырывать из блокнота листы было не в ее стиле. Но развернув его, она смогла лишь сдавленно выдохнуть, чувствуя, как сердце снова зашлось, а на глаза навернулись слезы. — Ох… Ровным, красивым, почти каллиграфическим почерком было выведено всего несколько слов: «В твоём собственном сердце куда больше волшебства, чем ты думаешь. L»