Million dollar man

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт. Чёрт Чё-ё-ёрт. Питер бежал к дому, сломя голову. «Нет, нет, нет». Он был в растерянности. Выбежал из мастерской, как ошпаренный, ничего не сообщил ни миссис Беннет, ни удивленному Нэду, лишь попросил сказать математичке, что ему резко поплохело. Питер вваливается в квартиру, весь потный и с трясущимися руками, ключ даже выпадает у него на лестничной площадке, но он успевает его поднять. Всё его тело будто горит огнём, а перед глазами стоит ухмыляющийся мистер Старк. Питер скулит, когда вспоминает это, а потом краснеет и в ужасе захлопывает себе рот трясущейся рукой. Боже, может быть он ненормальный? Может, он нездоров? Жар равностепенно распределялся по всему телу, Питер рывком скидывает с себя тяжелые ботинки, заходит в комнату и хватает одежду с полотенцем. Питер тяжело вздыхает, когда наконец заходит под душ. Он выкручивает кран на максимум, вздрагивает со вскриком, когда вода оказывается слишком холодной. «Возможно, это и к лучшему» В голове мысли совсем путаются, и кажется, он рехнулся, потому что его голову заполняют лишь мысли об осторожных касаниях мистера Старка по гладкой коже костюма. Он был весь словно в латексе, словно облитый мёдом, а взгляд Тони был таким жарким, и Питер не знает — правда ли это было или ему просто хочется принять желаемое за действительность. И сейчас он думает, что бы произошло, если бы Тони зашёл дальше, если бы Питер был смелее, а мистер Старк хотел бы его. Щеки совсем красные, будто он обмазал их клубничным соком. Он дрожащими руками выдавливает апельсиновый гель на голубую мочалку и проводит по шее, плечам, спине. И Питер осознаёт, что это неправильно и так не должно быть, но мистер Старк сводит его с ума, это нездоровое помешательство никуда не исчезает, и ему так одиноко и больно, когда он осознаёт — это не лечится. Нет ни одной таблетки, которая была бы способна вылечить его, нет ни одного доктора, способного исцелить его. Мэй всегда говорила ему: «однажды, когда у тебя не останется ничего, тебя спасёт любовь», но она не предупреждала, что любовь отберёт у него всё. Питер касается себя, закрывая глаза и представляя, что руки вовсе не его, сильно сжимает зубы на тонкой коже запястьях, когда выгибается и кончает. Ноги не держат его, и он опускается на колени, прижимается головой к душевой кабине и позволяет себе отпустить себя. Он плачет впервые за последнее время, вспоминая Бена, уставшую отрешённую Мэй, Тони с его лукавыми глазами цвета холодного Хеннесси. Питер плачет, потому что его никто не видит, плачет, потому что слёзы не видно из-за текущей холодной воды. Если он заболеет, то ему будет плевать. А Тони будет плевать? «А Тони будет плевать?» — равнодушно отрешенно думает Питер, вытирая волосы полотенцем. Конечно будет. Он же мужчина на миллион долларов, куда олимпийцу и божеству до смертного, у которого ни гроша за спиной. И этот грош — его цена. Если Тони бесценен, то цена Питера доллар при нулевой себестоимости. Питер часто дрочит, думая о Старке, что, если честно, превращается в какую-то зависимость. Кто-то в семнадцать лет раздаёт себя направо и налево, в попытках подцепить СПИД, кто-то выкуривает косяки один за другим, кто-то опыляет своё сознание кокаином, а кто-то мастурбирует, снисходя до уровня грязной современной обезьянки. В этом мире сложнее всего быть мягким, открытым и честным. Питер, наверное, слишком деликатный — он думает об этом, опустив взгляд — слишком уязвимый. Слишком слабый, наверное именно так думают другие. Он не выглядит как тот парень, который держит всё под контролем или что-то в этом духе, но он скрывает в себе внушительную силу. И Питер знает это лучше многих, лучше всех, он знает, что тонкие и душевные люди — не слабые, это их главное преимущество, они такие, какими являются. Разве это плохо? Если ему нравится Фрида Кало, Стефан Цвейг, а лирика Сильвии Плат кажется ему искренней, нежной и бьющей в цель, делает ли его это женственным или недостаточно мужественным? Обязан ли Питер быть мужественным? Быть как Флэш, для которого «быть похожим на девчонку» самое страшное оскорбление. И прямо сейчас Питера очень сильно беспокоит лишь один вопрос: если мужественность равно агрессия, упёртость и страх показывать свои настоящие эмоции, стоит ли быть ему мужественным? Что значит «быть как девчонка»? Это значит быть более эмоциональным, тонким, нежно влюблённым? Что ж, если это так, то Питер отныне не будет вступать в переделку со Флэшем из-за того, что тот опять сказал ему «Паркер, не разревись, как девчонка». Разве плохо быть таким, умным и смелым, как Мишель и нежным и заботливым, как Лиз? Или быть сильным и трудолюбивым, но мягким, как тётя Мэй? Хорошо ли быть эгоистичным и токсично маскулинным, как Флэш? Становится ли он хуже Флэша, если он не хочет причинять боль и унижения? Становится ли он неправильным, если мечтает об идеальной Америке, в которой президент не заявлял открыто, что собирается выстроить стену от представителей неугодной ему нации? Разве он плохой, если умеет любить, хочет любить, если любовь питает его, как солнечный свет питает зелёную траву? Питер ничто без своих чувств, ничто без Тони, без ЭмДжей, Нэда, Мэй, ничто без своих воспитаний, ничто без своей тонкости и своей души. И Питер улыбается, чувствуя, как отпускает все тревоги, что копились в нём всё это время. Что ж, он не стыдится того нежного и мягкого чувства, которое он питает к Тони. Он испытывает лишь страх, что эти чувства растопчут, пройдясь и не заметив этого. Его чувства сладкие, как лимонад, как мёд, как корица, его душа и сознание чистые, как родниковые воды. И про это можно составить тысячу хайку, и бог знает, он писал их тысячами: про еловые макушки в туманной дымке, про звёзды в утреннем небе, про апельсин и грейпфрут на закатном небе. Он не чист перед богом, но он чист перед самим собой, он не считает себя неправым, не считает себя грешником или плохим человеком. Может быть, он не самый умный, но он честен перед собой. Питер тонкий и деликатный, но он не свеча на ветру, он сияние, гром, молния, шторм. Он заставит тебя задуматься о том, кто ты есть, кем ты был и кем ты стал. И ему сейчас так трудно, тётя Мэй всегда говорила ему, что человек, который не любит себя, не может полюбить кого-то другого, но он же так любит Тони, и Курта, и Эми, и Уитни, и Мэрилин. Он так скучает, так любит Лос-Анджелес за его западное побережье, за его лоск Голливуда, за Джима Моррисона на рыжем кирпичном доме, за молодую и прекрасную Лану Дель Рей на доме у Венис-Бич. Питер влюблён в то, что его окружает, незрелый мечтатель, таинственный воздыхатель, всегда грустен, когда никто не видит его тоски. И он, в какой-то степени, даже творец, он посвящает не стихи, но всю свою жизнь, и клянётся сделать так, чтобы вся его жизнь была поэзией, посвящённой одному ленивому читателю. Питер знает, что вся его жизнь как быстрая горная река, несущая свои воды к обрыву. Близок ли он к обрыву? Когда же настанет его конец? «Эй, мистер Старк, я скучаю. Эм… меня немного сбивает с толку это ужасное гудение. Вы разбиваете мне сердце раз за разом» Удалить запись