Бедный милый Фрэнки.

— Господи, когда же это всё закончится? — прошептал Фрэнк в подушку, после очередной лжи Джерарду и назначения встречи с Джамией, — я так больше не могу, — подросток уселся на кровати, отбрасывая в сторону маленького плюшевого медведя, перед которым тут же извинился, спускаясь к нему. Он чувствовал себя отвратительно, когда говорил Уэю очередную отмазку по типу: «У меня недомогание», «Кажется, мне действительно пора к врачу», «Я даже встать с кровати не могу, что уж говорить о том, чтобы я прибежал к тебе в объятия?». Но это было необходимостью, ведь даже он не знал о «дружбе» парня со своей одноклассницей. Точнее, о дружбе своего второго образа с милой девушкой, что служит ему неким «психологом». Ну или служила... — Снова этот парик, чёртова косметика, линзы... это ведь не я, так почему я должен?.. — спросил мальчик в пустоту, прекрасно зная ответ на свой же вопрос. Разве можно будет его тогда понять? Что на самом деле он просто тот чёртов неудачник, которого не так давно поцеловал учитель в туалете. Так ещё и тот, что теперь не упускает возможностью поспорить с новой преподавательницей искусства, будто пытаясь унизить её перед другими. Он ощущал к этой женщине даже не столько ревность, сколько ненависть. Жгучую ненависть, что сильно его злила, заставляя сжимать кулаки под партой. Он искренне не понимал, что натолкнуло её на столь подлый поступок. Господи, эта стерва сделала Джерарду невероятно больно. Но из-за чего, что тому, блять, послужило причиной, если они так долго встречались, и она сама согласилась выйти за него? Её ведь не могли заставить? Сама Тауни тоже не горела пламенем дружелюбия, что говорили её вечные взгляды на Айеро даже в те моменты, когда она просто говорила что-то переписывать со слайдов. Причём это случилось до того, как Фрэнк начал вечно ей в чём-то перечить, язвить и как-то показывать свою неприязнь. Очевидно, она знает о том случае в туалете, как и вся школа, однако разве ей не плевать? Оу, ей не может быть не плевать, ведь она сама ему, чёрт возьми, изменила! — Куколка, модель, зайка, хороша-то как! — продолжал злиться подросток, перечисляя то, как к ней обращались его горячо любимые одноклассники, — стерва и ничего более! Отвратительная, эгоистичная, высокомерная, самоуверенная, мерзкая... блевать тянет. На самом деле, если бы кто-то щас увидел этого милого скоромного мальчика, что говорит такие слова, то он бы крайне удивился, как и сам себе Айеро, не будь он так занят подбиранием ещё более красноречивых определений для своей учительницы. В какой момент он так сильно поменялся? Конечно, он всё ещё стеснителен при, например, том же Джерарде, но это всё равно пугает. Раньше он даже наедине с собой так не выражался, а просто мог максимум пару раз ударить подушку и начать реветь, чем занимался излишне часто.

***

— Господи, ну наконец! — улыбнулась девушка, видя как в ее сторону идет такая знакомая фигура, — не думала, что дождусь этого момента, — Джамия испустила смешок, заправляя прядь темных волосы за ухо. — Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко, — пошутил Томас, смотря на подругу, — выглядишь не очень... ой, то есть... не в смысле, что некрасиво или там неопрятно.. — попытался исправиться парень, ощущая как румянец обрамляет его щеки, — ты красивая, а я о... — А ты о самочувствии, Том. Я поняла тебя, — Нестор хихикнула, — уже лучше, ведь вижу тебя перед собой. Уже считаю это чудом. — Звучит как лесть. — Ты тоже выглядишь не очень, к слову, — подметила девушка, беря молодого человека за руку, чтобы пойти в неизвестном никому направлении вместе. За что Фрэнк любил эту персону — так это за то, что с ней было легко. Они могли говорить на любые темы (не считая одной), как угодно дурачиться, могли долго спорить так, чтобы это не перешло в конфликт, могли гулять в любом месте, превратив прогулку в новое приключение. В моменты, когда он был с ней, он часто проводил параллель между ней и Джерардом, потому что с ним он чувствовал себя не хуже. Когда-то Уэй был тем собеседником, что скорее ведет монолог, нежели диалог, однако сейчас все иначе, ведь подросток менее неловкий и более смелый, открытый и искренний. Они долго шли к этому, и Айеро благодарен за терпение возлюбленного, за то, что ему дали время и понимание, чтобы комфорт был неотъемлемой частью для обоих (по крайней мере, он надеется, что уютно было не одному ему). Конечно, все еще бывают моменты стеснения, но уже действительно реже. — Пошли в тот городок? — предложила Джамия, указывая пальцем куда-то вперед. — Мне и на площадке лежать неплохо... и это заброшенный дом, вообще-то, а не городок, — парень уже потянулся в карман за сигаретой, как увидел какую-то женщину, что идет к их сторону. Пришлось вернуть руку к голове обратно. — И что? Это же весело! — Нестор поднялась и потянула Тома за руку, как бы настаивая на своей идее, — с меня зажигалка. — Она у меня уже есть вообще-то, — он потянулся в карман джинс, а после перевел взгляд на подругу, у которой в руке было как раз таки то, что он и искал, — эй! — Она упала в песок, пока ты тут валялся, и я просто не могла не воспользоваться случаем, — девушка улыбнулась, но лицо тут же сменилось на озадаченное, когда женщина уже стояла рядом, поглядывая на парочку подростков. — Лисица, — фыркнул Томас, протягивая Джамии руку, чтобы она положила в неё нужную ему вещь, — отдай. — Извините, что беспокою, но мне не справится одной, — хриплый голос, будто больной, наконец заговорил. — Что-то случилось? — хором спросили друзья, слегка хихикнув с этого, но стараясь держать серьёзное, весьма озадаченное лицо. — Непременно, а иначе бы я ни в коем случае не стала беспокоить такую милую парочку, — она улыбнулась, но лишь на миг — в другой она уже снова стояла весьма опечаленная. Нестор старалась держать губы в тонкой полосочке, чтобы сдержать эмоции, что так и норовили выйти наружу. Неожиданное чувство, похожее на «бабочки в животе», окутало её, будто слова незнакомки и есть та реальность, в которой она хотела бы находиться. Она быстро встряхнула головой, чтобы прогнать все неуместные мысли из головы. Девушка никогда ранее не думала об этом, о том, что у неё может быть хоть какая-то симпатия к этому прекрасному созданию, что находится сейчас так близко. У него есть любовь, у неё — парень, а иначе и быть не может. Никаких романтических чувств здесь априори не должно быть, это просто аморально! — Мне нужно помочь дотащить женщину до скамейки с асфальта до приезда скорой помощи. Она без сознания, — всё ещё хрипела незнакомка, — Скорая уже едет. Ребята испуганно переглянулись и кивнули, показывая, что готовы следовать туда, куда им укажут. Руки Томаса непроизвольно начали трястись, стало ужасно тревожно: это гадкое чувство начало тянуть всё тело, а особенно куда-то вниз сердце, что так сильно сейчас билось, грозясь выбить грудную клетку, но отнюдь не из-за Джерарда, как это бывает обычно, когда тот ласково называет любимого или слегка приобнимает за талию, отчего мурашки начинают бегать по всему телу, создавая одну волну за другой. Руки начали потеть, и парень взял подругу за руку, будто по инерции, как он обычно и делает с тем же Уэем, когда волнуется (когда волнуется — это обязательный ритуал, однако не думайте, что в других случаях этого не происходит). Они очень любят гулять за ручку, лежать так вместе, смотря какой-нибудь глупый фильм, что вызывает смех у них двоих. В этот момент между ними будто образуется та связь, что никогда никак нельзя разрушить — она такая же вечная, как и эта прекрасная улыбка на лице Фрэнка, за которой так любит наблюдать мужчина, утопая в ней с каждым разом всё сильнее и стремительнее. Джамия же в этот момент чуть не провалилась под землю. Хотя ей и было тоже, несомненно, страшно, но ощущение этих «бабочек» вновь её окутало, заставляя немного забыться. — Мама! — крикнул Энтони, подбегая к лежащей на асфальте женщине, — мамочка, пожалуйста, очнись!