В чужой стране

Как хреново. Кто и за что меня наказывает? Никогда не мог даже представить, что спасение мира такое неблагодарное занятие. — Куда ты дальше? Голос Ательстана как кувалдой по башке. — Это ты мне скажи, — огрызнулся я, ожесточенно соскребая запекшуюся кровь с лица. Чувствовал себя паршиво. — Тебе надо бы отдохнуть от геройства. — Чё? — Взять перерыв. Отдых. — терпеливо отвечал он. — Странные дела сейчас творятся, да, Янко? Я насторожился. Странные дела — это верно. Меня вот хотели утопить. — Конкретнее? — я устало откинулся назад. Мне вдруг стало до неудобства смешно — собственное дохлое лицо представил. Синяя кожа, широко открытые глаза, стеклянные такие. Мертвее всех мертвых. В медицинском я часто видел покойников, но они ещё никогда так меня не волновали. Ательстан достал какую-то флягу. — Ну, знаешь , — он хлебнул из неё и напустил на себя загадочный вид. Вернее, попытался. — Может быть, ты ещё успеешь изменить некоторые свои взгляды. Он сидел напротив, склонив голову набок, ждал, что я выкажу изумление. Не выйдет — я не настроен сегодня подыгрывать. — Что ты имеешь ввиду Ательстан? Мы здесь как бы Кольцо уничтожаем, — спросил без особого энтузиазма, зато с явным раздражением. Он вдруг спешно передумал. — Ничего. Ты ещё подумаешь. И добавил типа заботливо: — Знаешь, тебе стоит проверить не сломано ли чего. Умник хренов. Я был раздражен, зол, меня пытались убить, в конце концов, я устал от жары и ни к чему не ведущей болтовни. Поэтому я сказал: — Проклятье.Будь все проклято. В каморке — моем временном жилище — горел свет: неяркий и неживой. Я лежал на спине, грустный и по ощущениям тоже вроде неживой. Единственная моя компания здесь — безразличный паук, свесившийся с низкого потолка, да пыль, мягко обволакивающая мою одежду и разум. — Мы похожи, чувак, — я почувствовал себя нелепо. — Ээээ, то есть, я имею ввиду наше общее одиночество, понимаешь? Он не понимал. Слышать свой голос в ночной тишине было странно: хриплый и неуверенно звучащий. О чём это я — странно начинать разговор с пауками. Паук не удостоил меня ответом, методично продолжая плести свою паутину, всем своим видом словно говоря: «Перестань драматизировать, чувак, твое нытье заставляет меня чувствовать себя некомфортно». — Говоришь прямо как моя мать, — упрекнул я его. — Хотя она была той ещё паучихой, это правда. Глупо было надеяться на ответ от этого жестокого существа. — Равнодушная стерва, — в отчаянии буркнул я, сам не сильно понимая кого конкретно проклинаю: весь паучий род, собственную мать или Вселенную, так жестоко забросившую меня в эту дыру. Быть неживым и немертвым круто первое время. Дальше было тоскливо: слонялся то тут, то там, искал ответы на вопросы. В основном — почему я всё ще торчу здесь, блин? Я свернулся одиноким клубком грусти и попытался уснуть. Но этому препятствовала так не вовремя заявившаяся бессонница, жёсткое место для сна и снующие мысли. Всё моё существо словно вопило «Что делать?!», а голова болела от беспокойства. Ну, или может от того брошенного в неё камня, я не был уверен до конца. И в этой кромешной темноте, на пыльном полу, после попыток разговоров с пауками — я понял. Нужно действовать немедленно. Не завтра и не через три дня. У меня же были дела. Да ещё и какие! Спасение мира. Ну, не персональное спасение — это я погорячился, скажем, некоторая весомая помощь в спасении. Я не могу оставаться в этой тухлой деревеньке так долго, развлекать ребятишек фейерверками и надоедать Ательстану, гадая: распалось ли Братство или нет, есть ли шанс у нас всех и так далее. Наверное я вскочил очень поспешно — в голове закружилось, но не мог ничего поделать — меня охватила безумная энергия действовать. Я не стал дожидаться её исчезновения — принялся готовится к дороге. Свернул карту, собрал свои скромные пожитки, действуя с твердым и непоколебимым намерением свалить в полной темноте. И побыстрее. Ательстану оставил записку: так и так, иду в Лориэн, не сильно убивайся, люблю, чао. P.S. Присылай душещипательные письма почаще. Не уверен точно как он это воспримет, но не думаю, что существует хоть что-то поколебавшее бы его хладнокровное спокойствие удава. Хотя в прошлый раз он показался мне немного странным. И вот, я снова оказался в пути. Дорога хорошо изучена вместе с опытным следопытом Арагорном «Ага, легко.Пфф. Да. Не волнуйся.Да, точно, говорю тебе». Погода прекрасная, пейзажи красивые, настроение возвышенное (под конец запал немного иссяк, а особенно когда пришлось снова голодать) и благодаря энтузиазму я сумел быстро пройти в первые три дня достаточно много километров и хорошо так продвинулся. Я шел по упругой ровной тропе, пролегающей между стволами могучих деревьев и высоких кустов, у подножия которых росли грибы. Их я не ел, не любил и собирал исключительно в научных целях, занося в свой блокнотик, который чудом не пострадал от снега и воды. Носить его в расширенном кармане оказалось хорошей идеей (теперь всегда буду так делать — если кто-то захочет меня ограбить, сперва нужно будет постараться и содрать мантию ха-ха). Не обходилось и без тоскливыхэ моментов — иногда меня мучила жажда или голод, а иногда совесть. Нелегко отказаться от прежней жизни и людей, скажу я вам, даже спустя столько времени, даже если их черты лица размыты памятью, а голоса призабыты. Будучи живым в той реальности я мало думал о них — не писал, не звонил, не разговаривал. Всё что там ещё делают плохие друзья и сыновья. Так работает моя система. Вжух — у меня много работы, давай встретимся никогда? Никогда тебя устроит? Тошнило от такого тщательного самокопания, но в тоже время я ничего не мог поделать, ведь ещё больше меня тошнило от самого себя. Наверное мне никогда не отделаться от этого чувства и оно будет преследовать до самой могилы. Звучит драматично, хотя, признаться, я и не любитель драматизировать — просто такова реальность моего существования. И если уж браться за такое сложное дело как подбор метафор (да-да, я о пауках) то хотя бы немного потренироваться в этом. Погруженный в свои мысли, тем не менее, но я продвигался всё дальше и дальше. Направляясь в Лотлориэн, я наивно полагал, что готов к его ослепительным красотам и пейзажам, которые так воспевали в книгах. Но одно дело — читать на пыльных страницах, а другое — видеть своими глазами. Огромные мэллорны — серебристые деревья с могучими ветвями и золотыми листьями поражали каждого счастливца, который сюда забредал. Если рай существует — он выглядит примерно так. Поборол ступор — потопал дальше, ни на минуту не переставая вздыхать и завидовать остроухим, которые здесь живут веками. Для них это наверное обычная повседневность. Лес расступился на следующий день и открылась самая красивая панорама из всех, какие я видел. Пруд — чистая синева. Что-то такое швейцарское. Когда-нибудь увижу своими глазами и сравню. Когда швейцары устроят в мою честь парад, например. Было бы приятно. Хотя я не люблю воду. А она не любит меня. Встречали меня церемонно — стражи Лориэна. Это внимание конечно приятно, но лориэнские остроухие показались мне достаточно надменными — даже не захотели пообщаться со мной на эльфийском и отвечали на вопросы на общем языке, лишив тем самым меня прекрасной возможности поупражняться. — Мы тебя заждались, Янко. Ещё один Хранитель прибыл в Лориэн. Владычица Галадриэль обладала удивительной способностью смотреть тебе в душу. На моей памяти, такое могли делать только два человека и обеих я очень уважал. Мне было неловко, потому что ловил себя на какой-то мысли, которой бы не хотелось делиться. Я почти был уверен в её способности к телепатии. Мне казалось она слышит беззвучные слова и смеётся надо мной. Галадриэль мягко улыбнулась и сказала: — Но я не буду долго церемониться. Ты устал, а в этой зале есть люди, которые тебя заждались. Моя стрелочка мнения о ней резко повернулась в очень позитивную сторону. — Спасибо, — искренне поблагодарил я и поклонился. Мне не терпелось увидеть Братство. Молния сбившая меня с ног оказалась двумя радостными хоббитами — Мэрри и Пиппин, по всей видимости, сильно скучали. Фродо улыбался, Сэм дёргал за штанину и всё что-то говорили и восклицали. По лицу Боромира было понятно, что он точно не скучал. Но я был рад видеть даже его кислую мину. — Да, мы все считали, что блуждаешь дорогами. — Арагорн похлопал меня по плечу. — Ну или… — многозначительно мотнул головой Гимли. — Да уж точно, — я напустил на себя загадочности и замогильным голосом проскрипел: — Госпожа Смерть подкрадывалась не один раз. У хоббитов загорелись глаза. На это я, собственно, и рассчитывал. — Рассказывай, — немедленно потребовал Мэрри. — Ну, не знаю … скучная история. — картинно махнул рукой я. — Ага .— скептически прищурился Пиппин. Теперь уже все навострили уши. — Ну, жители одной недоброй и захудалой деревни решили пустить меня поплавать. — Что? — не понял Боромир. Всегда считал его туповатым, неудивительно. — С мешком на голове. — Но как ты выбрался? — спросил Фродо. — О, милый хоббит, я же волшебник. У нас, как известно по девять жизней. — ухмыльнулся я. — Кстати. Где же Гэндальф? Мне нужно ему столько рассказать. Веселую атмосферу в шатре как ветром сдуло. До этого момента дела шли даже слишком хорошо. Я должен был догадаться. После их рассказа всё то, что происходило со мной потеряло всё своё очарование. Я не впервые сталкивался с горем, но смерть Гэндальфа повлияла и отразилась на мне особенно тяжело. Всё стало на свои места. Теперь только нужно было смириться с шокирующей новостью о том, что Митрандира больше нет. — Она хочет видеть тебя, — тихо сказал Фродо, дёргая за рукав моей мантии. Гимли в поддержке похлопал мою руку — выше не получалось. Эльфийка вошла в залу, посмотрев на меня быстро и внимательно. Что-то в её лице и угловатых жестах  стёрло все трудности пути, неизвестно чем чреватую необходимость прожить здесь месяц, да даже горе. У Морин удивительные карие глаза. Но сейчас они заплаканные, от испуга и от внезапного осознания. — Это ты? — глупо спросил я, чувствуя как внутри что-то обрывается, а сердце стучит, словно при внезапном приступе тахикардии. — Что? — так же потрясённо выдала она, дёрнув плечом точь в точь как это делала моя давняя подруга. Я судорожно вздохнул. Мы не кинулись к друг другу в объятья. Мы многовенно выхватили палочки и наставили их друг на друга. Я старался не обращать внимание на то как напряглись все присутствующие — наступил решающий момент этого сказочного спектакля. — Есть один вариант… — прошипел я. — … что кто-то из нас не тот кем притворяется, — согласилась она, блеснув глазами. И угрожающе добавила:  — И если да, то я отрежу тебе твой длинный нос. Клянусь. Я чуть воздухом не подавился. — Ты не первая кто намеревается , — не менее воинственно ответил. Мы стали хищно ходить по кругу, не сводя глаз друг с друга, ловя наименьшее движения противника. — Пятый курс Хогвартса, — я решил начать. — Ты спалила мантию Бэлроу, того чувака со Слизерина. Он ходил с тобой на кружок артефакторики. — Верно, — она быстро согласилась, но не спешила опускать палочку. — Эти воспоминания могли быть украдены у настоящего Мориггана. — В конце седьмого курса оказалось, что он был последователем Волдеморта. В её глазах я не увидел проблеска доверия. Оставалось только одно. — Орден Феникса. Я состоял в Ордене Феникса — тайном сопротивлении против режима Темного Лорда. Ты… должна знать. — у меня пересохло в горле от волнения. Вот он — момент истины. Морин (или не она) буравила меня взглядом. потом медленно опустила палочку. — Вроде бы — ты это он. Мешки под глазами, конечно больше чем в последнюю встречу, — фыркнула Марлоу и я наконец осознал её настоящесть всем своим сознанием. — Ну знаешь, — весело махнул рукой — словно мы только что не были готовы убить друг друга — теперь разглядывая её с нежностью. Наконец наши объятия вызвали всеобщие возгласы одобрения. Волосы упали Морин на лицо, и глаза которые сквозь них просматривались были наполнены чем-то непонятным для меня. — Боже мой, Моригган, ты не понимаешь как я рада тебя видеть, Мерлин, ты здесь, а не, ну… понимаешь я просто рада что ты жив ведь все то время что… Там были похороны, твои похороны и я… — Стоп, — мягко, но настойчиво сказал я и взял ее за плечо. Западины возле ключиц были глубокие и кости сильно проступали. — Я тоже рад. Успокойся и выдохни. Морин послушалась и через минуту уже была той которую я знал всю свою жизнь. — Боже мой, ну и загар, Морриган. — Всё хорошо? — я не мог просто так быстро поверить в её спокойствие. — Да. — Хорошо. — Хорошо. — Я очень скучала. — Я тоже, Мо, я тоже. Она отыскала мою руку. — Прости, я все на тебя сразу вывалила. Сама это неделями переваривала. — Да? — Ну типа. Вообще ужасно. Я кивнул. — Мне говорили что здесь бродит тот кто выдает себя за моего друга, — буркнула мне куда-то в ключицу. — Они не врали. Как приятно было обнимать кого-то родного и знакомого. Но кое-что всё ещё меня беспокоило. — Ты правда собиралась лишить меня носа? — заглянул я ей в глаза. Морин фыркнула. — Нет, он всегда мне нравился, — она ущипнула меня за ухо. — А что, Снейп рыдал на моих похоронах? На этот раз она ущипнула сильнее. Несмотря на худобу, выглядела она так же, как в нашу последнюю встречу. Очень реальной.  — Слушай, тебе надо порепетировать своё хмурое выражение лица перед зеркалом. Выглядишь отстойно. И как всегда язвительной.

***

Дела шли хорошо — мне пообещали банкет, Морин была рядом, как и Братство, ну и здесь оказалась прекрасная библиотека. На её изучение я специально выделил один день из своей спокойной жизни в Лотлориэне, хотя охотнее бы отдал несколько лет. Поискать здесь было что. Ко мне даже присоединилась Мо, решительно настроенная ознакомить меня со своими трудами: все книги которые она нарыла про параллельные вселенные, миры и порталы. Не густо, конечно, но что-то. — Теперь ты знаешь к кому обращаться, — заявила подруга. — Я сегодня же пойду в библиотеку и перепроверю информацию обо всей этой сверхъестественной чепухе. Ты не волнуйся. Она ждала, когда я что-нибудь скажу. Её темно-карие глаза смотрели на меня со смутной грустью и уверенностью, что она сможет мне помочь. Марлоу хотела знать всё. Особенно подробности моей трагической гибели. — Мать вашу, я много чего видел, но это… чуть не обделался, — оставалось признаться мне. Она смеялась. И тут же получала ощутимый толчок под рёбра.  — Вообще-то, я рассказывал о своих последних секундах в том мире. Мы наслаждались обществом друг друга. Неудивительно — она считала меня мертвым, я её — навеки забытой. Мы вспоминали об общих друзьях, об Хогвартсе и прочих милых сердцу вещах. Серьёзного разговора о том, каким вообще образом нас обоих забросило сюда не было. Морин просто рассказала о том, как очнулась недалеко от Лориэна и её подобрали стражи. — Как будто бы обливиэйтом шандарахнуло, ей богу, — говорила она. Никоим образом Мо не умирала, в отличие от меня. В её памяти были одни дыры. Мне нравилось рассказывать ей о других краях и вещах, которые я повидал. Вообще пришлось выдать всю историю своего пути здесь, но Мо жаждала больше подробностей. О себе она не хотела говорить, ведь поживала Марлоу так себе. После моих похорон перебралась в отель, где в номере по вечерам оставались только она и снотворное. Я помню как пахло благовониями в её маленькой квартирке на Юстон-роуд, так сильно, что не хватало кислорода. В те времена она увлекалась пророчествами. Вообще я знал Мо как не замороченную особу, но в последнее время она снова стала ударяться в мистификацию и предсказания. Однажды Марлоу перехватила меня как раз , когда я выполз из своего шатра и глаза её были дикими. — Над тобой нависла тень, — серьезно сообщила она, словно прогноз погоды. Я оглянулся. Мы и правда стояли в тени. Морин картинно закатила глаза. — Да не эта идиот. Тень чего-то ужасного. Я забеспокоился. — Отдохнуть бы тебе, подруга. Она разочарованно отпустила рукав моей мантии. — Ты мне не веришь. Я хотел было возразить: — Нет, просто… Она покачала головой. — Ты хороший парень, Янко, правда, лжец из тебя никакой. Как и из большинства хороших парней. Думаешь я идиотка? — Нет. — Думаешь. Эта ситуация произошла как раз перед праздником в эльфийском городе и я считал нас официально немного поссорившимися. Хотя и не сильно понимал свою вину или участие. Шатался там и тут и вздыхал. Вот так небольшая беседа затмила весь восторг от красоты Лориэна. Я даже перестал приходить в библиотеку. Зря, конечно, учитывая то, что это было только затишье перед бурей. Иногда мы встречались на дороге, но всегда, гордо задрав носы, расходились. А однажды зацепились. То за сё и мы уже вспоминаем совершенно старые ссоры, вплоть до Хогвартса. — Конечно что такого во мне? Я недостаточно… — Мо разошлась не на шутку. — Неправда, — я топтался на месте как болван пока она растаптывала словами. — Умная,  — безжалостно продолжала она. Это она о чём вообще? —  Достаточно, — брякнул я. — Конечно же я не просиживаю столько в библиотеке … — Ну… — Не перебивай! И конечно же у меня просто крыша поехала. — Ну, понимаешь. Когда мы с Братством двинемся дальше… Знаешь, я думаю нам пригодится такая умница, а, подруга? Я шутливо хлопнул её по плечу. — В каком смысле? Ты не останешься в Лориэне? — нервно спросила она. — Здесь безопасно и Владычица Галадриэль говорит… Я замер. — Это хорошо, что ты так быстро адаптировалась. От Мо не укрылась даже лёгкая обида в словах. — Не понимаю что ты имеешь ввиду, — раздражённо сказала, быстро поворачиваясь ко мне. Под взглядом этих знакомых глаз мне стало неловко. — Ну, — промямлил я. В горле пересохло. — Они теперь мои друзья. Братство… Морин выглядела так, словно я её ударил. — Друзья? А мы не друзья? — переспросила она. — Быстро же ты забываешь о своих настоящих друзьях, Морриган. Адаптировался. Она резким движением швырнула мне что-то. Я поднял карточку с улыбающимися членами Ордена Феникса. Их лица выглядели теперь знакомыми. Морин с фотографии хитро мне подмигнула и тут меня словно током ударило — я вспомнил их всех до одного. — Мо… — пораженно выдохнул я. Раньше она никогда не показывала мне эту фотографию, наверное бережно хранила для себя или какого-то особого случая. Она практически прошипела: — Не называй меня так, слышишь? ЭТО — твои друзья, которые могут быть мёртвыми. ТАМ настоящая война, наша, за наших друзей и знакомых, и Хогвартс… Она говорила сбивчиво и горячась, на последних словах из её глаз полились слёзы. Марлоу шмыгнула носом и отвернулась, вытирая лицо рукавом платья. — Уйди. — глухо сказала она. Я топтался на месте. Было много правды в её словах и это больше всего задевало. — Мо… Она беспардонно высморкалась и устало махнула рукой: — Ради бога, Мориган! Уходи или я прокляну тебя, обещаю. Я раздражённо пнул ближайшее бедное деревце и крикнул: — Отлично! — Прекрасно! — рявкнула Морин, разворачиваясь и её волосы  хлестнули моё лицо. Мы снова гордо разбрелись. Морин была права — я просто окунулся в приключения с головой, воспринимая происходящее как забавную игру, где есть злодеи и герои, играя за хороших ребят. Ужаснее всего — мы оба понимали это. Марлоу ревновала меня к этому миру, бережно хранила воспоминания о прошлом. Она видела как мне интересно изучать всё здесь, как я отбросил прежнюю жизнь и с головой окунулся в новую. Изначально наши цели не совпадали — я думал о своих новых возможностях, а Морин искала выход назад. Мне было грустно и тоскливо. Я любил Мо. И она любила меня. Наша дружба всегда казалась мне уникальной и вечной, а теперь мы так глупо не сошлись в приоритетах. Наверное я нашёл это достаточно убедительным аргументом, чтобы напиться на празднике эльфов. Всё, что я помнил — кружащиеся танцующие, они сливались в один поток цветов, кружась всё быстрее и быстрее, так, что меня даже укачало. Поэтому я взял себе ещё один бокальчик вина. Успокоить нервы. Потом ещё один. Видимо, моя мать тоже так начинала. Выпил ещё за её здоровье. Мне не стало лучше, даже вид веселящихся хоббитов не поднимал настроение. Таким она меня и нашла. — Господи! Да ты в стельку пьян, приятель, — присвистнула Мо, закидывая мою руку себе на плечо. — Дорога убегает из пол ног, — пожаловался я заплетающимся языком. — Что за колдовство? — Последний раз ты напивался на седьмом курсе. Даже не предполагала, что эльфийскими винами можно так на… Дальше я не мог хорошо разобрать, что она пыталась мне сказать. Её тощие руки на удивление уверенно поддерживали меня за плечи. Я уткнулся ей носом в волосы. Они пахли дымом. — Гндльф. — Что? — Гэндльф. Скажи ему.Скажи. Тут я вырубился. Ночью, конечно же, мучили кошмары. Это было ужасно. Дикое зрелище. Я говорю это, как натура очень впечатлительная и ранимая, не приемлющая никаких форм насилия: когда его мозги разнесло повсюду, словно лопнувший арбуз — это была удручающая картина. Пить мне курс успокоительных до конца жизни. Мир и любовь — вот чего хотело моё сердце. Не толпы мертвецов преследующих в бессонные ночи. Я проснулся и мало не упал на пол со своей постели. Сердце бешено стучало, а я сам ногтями раздирал себе рот. Воспоминания о прошлом вечере были утеряны, но невелика беда — мне не нужно было много думать, чтобы выстроить цепочку вчерашних событий: Во первых, я был пьян. Во вторых, Морин тащила меня на себе (скорее всего просто отлевитировала, но всё же). В третьих… В третьих, вообще то это очень мило, может нужно подарить ей цветы. Не те, что садят эльфы вокруг своих флетов — эти мне было стыдно нагло вырывать. А лесные это оригинально. И красиво. И подруга порадуется. — Здрасьте. — ляпнул я, почувствовав себя неловко с этим убогим букетиком в руках. Галадриэль одарила меня взглядом, который я бы хотел назвать снисходительным, но вообще-то читать эмоции на её безмятежном лице было сложно. — Подойди, юный маг. — мягко молвила она, указывая на что-то больше похожее на зеркало. — Есть вещи которые ты должен знать. — Хорошо. — настороженно ответил я, отчаянно надеясь, что она не владеет легименцией. Владычица словно не замечала моих колебаний, смотрела будто бы сквозь меня. Водная гладь оставалась темной и неживой какое-то время. Я невольно вздрогнул — уж очень сильно напоминала то живописное озерцо, в котором я было чуть не упокоился на веки вечные. Но в следующую секунду всё резко изменилось. Передо мной мелькали цвета, образы и люди, которые наконец сложились в цельную картинку. Вот я болтаю с Фродо, шляюсь по какому-то незнакомому лесу, собираю ягоды. Какие-то люди в тёмных мантиях. Я бегу со всех сил. Образ помрачнее: серое небо, голая земля. Изломанное тело среди других. Кто-то знакомый, но я не могу понять кто… Брови сведены в муке, взгляд застывший и неживой. Я хочу кричать, но не могу открыть рта — хватаю воздух как рыба на суше. Оказываюсь на поле битвы. Эльфы, люди, орки, мелькает светлая голова Леголаса. Он оборачивается ко мне, его глаза раскрываются в ужасе и потом я понимаю, что теперь это лицо Гэндальфа. Митрандир почему-то весь в белых одеждах, со своим неизменным посохом, он взирает на меня и говорит что-то, но я не слышу и не понимаю — в голове пульсирует — маг жив. Я очнулся словно от очень тяжелого сна, пошатнулся и всё-таки свалился на землю, безуспешно пытаясь отдышаться и утихомирить дрожь во всём теле. На землю что-то капнуло. Кровь сочилась из моего носа, стекала на губы. Галадриэль обеспокоенно склонилась надо мной. Её глаза метались на моём лице. Сейчас она меньше всего походила на ту далёкую богиню. — Что? Что ты увидел? Я заглянул ей в глаза. — Это правда? Это … произойдёт? Она выпрямилась и сразу превратилась обратно во властную Владычицу Лориэна. — Можно увидеть свою судьбу, но это не обязательный расклад событий. — строго сказала эльфийка и отвернулась. Её спина была немного напряжённой. Я с трудом поднялся. Вытер рукавом мантии лицо, даже не потянувшись за палочкой. Возле шатра Братства встретил Сэма. Он насвистывал себе что-то под нос и разжигал костёр для утреннего чая. Хоббит весело мне помахал. — Всё в порядке? — спросил он. — Нет, — сказал я и ушел.