Начать жизнь заново

— Миш, я думала, это и не ты… В общем, как там у тебя дела? — Нормально, — не стал вдаваться в подробности. — А у тебя… у вас? — У нас тоже нормально, — она выдохнула, и я будто наяву увидел грустную улыбку. — Мама уже не плачет, хотя до сих пор немного сердится. Её папа успокоил, как обо всём узнал. Он даже отпуск взял, — она недолго помолчала, не зная, как заполнить неловкую паузу, но потом вновь заговорила. — Я… они спрашивали, знаю ли я что-то про тебя. Даже про телефон упомянули, как знали… — М-м-м… старую карточку я ещё в поезде поломал и выкинул. — Хех, зная тебя, можно было предположить что-то такое, но мама всё равно попробовала дозвониться. И слово за словом у нас завязался разговор. Уже через полчаса она живо рассказывала про свои университетские заботы, заодно расспрашивая меня о житие-бытие. Я же только отнекивался или отвечал дежурными фразами: мол, всё хорошо, на работу устроился, и где жить есть. Большего, несмотря на все её усилия, не сказал. Возможно, и проговорился бы, но меня как током била мысль, что она бы не позвонила просто поговорить. Я слишком хорошо знаю свою сестру, чтобы в это поверить. Однако за те два часа нашего общения Даша ничего путного не сказала, лишь в конце разговора пообещала, что ещё позвонит – поболтать. Я тогда только угукнул, отключаясь, и весь день просидел, ломая себе голову над вроде бы простым вопросом «Зачем?», но потом выбросил эти мысли куда подальше. Может, она и вправду хотела только поболтать? Сестра всё-таки… И вот теперь, по истечению пяти суток, я снова задумался. Пятница — день трудный, конец недели. Завтра отработаю, и воскресенье. Но не буду об этом. Теперь у меня снова нарисовалось несколько проблем. Первая — школа. Уже подходит срок, экзамены, по словам старика, за три дня до учёбы в девять утра. С собой только паспорт, если есть, и ручка. Тридцать первого вывесят списки, тогда же детям из «З» класса выдадут все принадлежности. Старик, когда это рассказывал, хитро на меня посматривал, а потом как-то невзначай заметил, что за один только бег туда не возьмут. На что я ему заявил, что не из-за бега туда пойду, а из-за кое-чего другого. Он на время отстал, но временами пытался допросить, какие такие у меня присутствуют «левые таланты». И, естессно, ничего не выяснил, кто ж ему скажет?! Второе — работа. Не думаю, что смогу совмещать её и школу. Придётся как-то договариваться насчёт этого, причём в кратчайшие сроки, хотя-а-а… я ведь могу ещё и не поступить, этого-то никто не отменял. Третье — мне нужен сосед-арендатор. Желательно женского пола. Дом слишком большой для меня одного, а гостевая комната пустует. К тому же, можно получать деньги, да и обязанности поделить на двоих: уборку, например, или готовку. На счёт второго я даже не «полный ноль», я «минус один», если не меньше, и назвать мою стряпню иначе, чем «черная магия с ядовитыми свойствами», язык не поворачивается. Я как-то купил картошки, решил её порезать и пожарить, на одних-то витаминах и кашах долго не протянешь. Так то, что от неё осталось, даже щенки есть не стали! Понятно же, та черная жижа, мало чем смахивающая на представителя огородного жителя, вряд ли была бы съедобна. А вот девушка, уверен, справилась бы. И мусора от неё меньше. По себе и своим бывшим друзьям знаю, какими неаккуратными могут быть мужики. Не зря же во всех фильмах мужское холостяцкое жилище (ну если в доме, конечно, нет слуг или уборщиц) показано, как будто это одна большая свалка. У меня, слава Богу, не так. Это же мой дом, мне здесь жить и убираться – я это прекрасно понимаю, а дополнительно париться с мусором ой как не хочется. Поэтому арендатор-девушка – идеальный выход. И четвёртое — деньги. Как там говорят: «Миром правят деньги». Они нужны везде. Например, чтобы оплатить свет, воду и услуги курьера. Свет и воду, я, конечно, очень экономил, поэтому выходило мало, но вот на третье пришлось раскошеливаться. Он, кстати, второго числа в сентябре зайти должен. А в остальном — на мелкие и не очень расходы: еда для себя и щенков, которые, кстати, всё-таки подросли (и есть больше стали); одежда, пусть осенью ещё нормально, но зимой без теплой куртки придётся несладко, да и эта немного износилась — взять тот же стиранный-перестиранный спортивный костюм, любые трусы или носки; мелкая канцелярия, клей и вообще ещё много всего. Но как их заработать – понятия не имею. Чую, случится такой расклад, что придётся просить у старика взаймы. Вот чёрт, ненавижу такие ситуации — выглядишь как бомж или подобранный с улицы щенок. Неприятные ощущения. Ну да ладно, со всем необходимо разбираться по порядку и необходимости. Пока необходимости у меня нет, но, может, посоветоваться со стариком? Он хоть и тот ещё жук, но, думаю, в некоторых делах что-то хорошее посоветовать сможет, он-то старше и умнее. Вынырнув из своих мыслей, посмотрел на псин, те практически засыпали в тепле и уюте. Аж завидно. — Хорошо вам, — я тихо вздохнул, ещё раз ласково потрепав по холке каждого, — никаких забот: ни учиться, ни работать — только есть и спать. Не против я денёк-другой побывать в вашей шкурке. Локи, словно мне в ответ, что-то тявкнул, не открывая глаз. Я улыбнулся, тоже прикрывая веки: свет выключен, время за 21:00 — пора уже спать. То, что я так и не переоделся, меня мало заботит, это повторялось уже не раз и не два. — Будем баиньки? Ответных тявков, хотя бы одного, я так и не услышал — спят мои псинки, наверное. Умотались уже. И только я начал засыпать, как послышался противный звук звонка у ворот. Бр-р, ненавижу, он и мертвого разбудит. Но кто может прийти ко мне в полдесятого? Славик? Старик? Какой-нибудь сосед? Не найдя лучшего выхода, кроме как пойти и проверить, приподнялся на локтях. Шики, лапы которого частично лежали на моей ноге, недовольно засопел, а звук повторился снова. — Ну что за люди? — я недовольно поморщился, вставая и наблюдая, как и питомцы постепенно просыпаются. — Блин, спите уже, не хватало ещё за мной на первый этаж ползти. Ага, они меня так и послушались! С тяжелым вздохом подняв обе довольно-таки тяжелые, но всё ещё сонные тушки, я поплёлся вниз. За это время нетерпеливый визитёр нажал на звонок два раза, и мне пришлось сдерживаться от крика: «Да уйми уже свой нервный тик, урод!» Определённо, в ближайшем будущем нужно вырубить эту «райскую птичку с чудным голоском» или хоть громкость сделать на уровень тише. Так же и свихнуться можно. Открыв дверь, вышел во двор, там и отпустил своих непосед, которые тут же поплелись следом. — Ну и кто там? — недовольно спрашивая, открыл ворота. — Кому не спится в девять вечера? Я не постеснялся бы это сказать и взрослому человеку, ибо нефиг поднимать спящих. Но, посмотрев на гостя, так и замер. По губам начала расползаться предательски-грустная ироничная усмешка. В воротах стоял Он. Козёл, придурок, клинический идиот, конченый задрот, несостоявшийся имбецил… человек, предавший меня и не разговаривавший больше полугода даже по телефону… - Тёмка… И всё равно не могу назвать его полным именем. Для меня Артём — это слишком грубо. Так его окликают разве что отец и учителя в школе. Для остальных он Тёма, для меня — Тёмка. Вижу, как он сглатывает комок в горле и слабо улыбается: — Привет, Миш, я к тебе. Естественно, ко мне, к кому же ещё. Неуверенно оглядываюсь назад, во двор — любопытствующие щенки пытаются вылезти и узнать, что ж там такое, но я шикаю на них и снова оборачиваюсь. Тёма машет рукой таксисту, говоря, что его услуги более не потребуются. Я даже удивился — вроде бы после девяти сюда такси и вообще всякие неизвестные машины не пропускают, а тут такое. Как только уговорили? — Это твой дом? — спрашивает, поворачиваясь ко мне. Я только неопределённо пожимаю плечами, раз уж врать не получается, можно просто не ответить. — Так… я зайду? — неуверенная улыбка. Черт, ты, как всегда, не оставляешь мне выхода. Знаешь же, что сейчас я просто не способен бросить тебя ждать тут такси хрен знает сколько времени, притом, что и приехал-то ты сюда только ради меня. Да ещё и охранники на обоих входах… — Ладно, заходи, — усталый кивок в сторону дома, а потом уже почти высунувшимся из-за ворот щенкам. — Шики, Локи, место! Обиженно скуля, оба потопали домой, на «место», находящееся у моей кровати. Причём дрессировка этой команды получалась странная — они доходили до кровати, садились рядом, но ровно через минуту вскакивали и убегали, считая свой долг выполненным. Как только Тёма зашел, я увидел в его руках небольшую спортивную сумку. Там, вероятно, находились еда и всё такое, досюда же путь неблизкий. Закрыв ворота, подошел к мнущемуся у дверей парню: — Заходи, чего стоишь? — Но… Уже, наверное, сотый раз за день вздохнув, я открыл дверь, пропуская щенков вперёд, а потом заходя следом. Сняв шлёпки (мою единственную покупку из «одежды»), включил свет в коридоре и кухне: — Проходи. Чай будешь? Он немного помялся, а потом согласно угукнул, тоже разуваясь. Я же по-быстрому включил электропечь на всю катушку, сам пока ища чай, чашки, ложки и сахар. — Плюшек и всякого такого не держим, могу только хлеба с маслом намазать. Будешь? — Давай, — и слышу, как он садится на пуфик, за небольшой кофейный столик, притащенный мной из зала. Ну не люблю я, когда стол отделён от кухни, а тот здоровенный мне и вовсе ни к чему. Ставлю и так тёплый чайник на конфорку, сам копошась в поисках вышеупомянутого хлеба. Всё, лишь бы оттянуть этот разговор подальше. Вот капец… и как ты мог со мной так поступить, Тёма? Я ведь тебя почти забыл. Оставалось всего немного, и из памяти стёрлись бы все эпизоды моей детской жизни, прожитые с тобой. Отрезаю несколько кусков хлеба, при этом чуть не поранившись. Никудышная из меня домохозяйка. Достаю из холодильника масло и, отрезая его, тонким слоем мажу на хлеб. Кладу это всё на тарелку и несу на стол, попутно рассматривая Тёму. Он всё такой же, ничуть не изменился: лохматые тёмно-русые локоны, рассеянный взгляд зелёных глаз, мягкая, чуть неуверенная улыбка. Едва видный шрам на подбородке, ямочки на щеках. Наверное, вот таким, настоящим, он мог быть только со мной, отцом и младшим братом. А перед остальными стоял уверенный в себе парень — хорошист, но при этом ещё и всё успевает: и дома с малым, и в клубе с друзьями. Когда-то даже пирсинг себе сделал на языке. В общем, душа компании. Сейчас же эта «душа компании» сидит передо мной с виноватым видом и, скорей всего, собирается просить прощения. А глаза такие виноватые-виноватые, как у провинившейся перед хозяином дворняжки. Знаю я этот взгляд, но он уже не пройдёт — мы не дети. Я, во всяком случае, точно. Поставив тарелку на стол, сделал нам чаю. Электричество здесь намного лучше, чем в моём прошлом городе, даром, что и тут, и там «220» показывает. — Тебе сколько сахара? — стандартный вопрос, ответ на него я и сам знаю. — Ничего не надо. — Хорошо. И вот уже я сижу, подперев щеку рукой, и вглядываюсь в эти такие знакомые зелёные глаза. — Ну, рассказывай. Как ты меня нашел? — В общем-то, мне тут кое-кто дал твой номер… — Это Даша, — перебиваю. Но глядя как парень открывает рот, чтобы сказать что-то в её оправдание, добавляю. — Проехали, номер я давал только ей. Что дальше? Хотя что «дальше», я и сам знал — у Тёмки-то в голове мозги, а не солома. Наш интернет сейчас на многое способен, одна мобильная опция «Ребёнок под присмотром» чего стоит. — Купил навигатор, настроил на тебя… — он виновато улыбнулся, — и вот, нашел. — Дебил, — только и прокомментировал я. — Как тебя только отец отпустил? — Это всё Адлер. Он как раз к нам приехал, заодно мне сувенир из Германии привёз. А потом поспрашивал за тебя… — он снова виновато улыбнулся. — Это не я ему рассказал, а отец… ну, а брат как начнёт ругаться. Назвал нас с отцом круглыми дураками… Коля его, как ни странно, поддержал. Будто сговорились. Он замолчал, так и не поднимая на меня взгляда. Действительно, дурак. Причём круглый… Так значит, Адлер. Мы с ним пару раз виделись — гуляли вместе по городу, когда он приезжал. Неплохой парень, и понятно, почему возмутился … в других странах Европы гомосексуалистов воспринимают не так остро, как у нас. Но думаю, и здесь, в Киеве, не так прижимают, как в моём прошлом городе. Максимум — косые взгляды в спину и шепотки по углам. А может, даже найдутся пара яойщиц и слешеров: первые повздыхают, а вторые напишут об этом слащавую, лишенную настоящих чувств и эмоций историю. Готов поспорить, про меня, если кто-то узнает, тоже накалякает подобную писульку, разбавленную ежеглавным трахом. А может, это я стал слишком черствым, кто его знает… Наверное, я слишком задумался, так как, когда Тёма меня окликнул, его чашка была наполовину пуста: — Твои щенки? Проследив за взглядом бывшего друга, наткнулся на двоих жмущихся к двери псин. Они так и стояли на пороге, разглядывая гостя любопытными глазами-бусинками. Ах да, они ведь ни с кем, кроме меня и Славы, не встречались, старик и Вера Павловна не в счёт. Вот и не знают, как вести себя с гостем. В ответ я лишь пожал плечами и, повернувшись к щенкам, похлопал по колену, мол: «Идите сюда, садитесь». Те сразу бросились ко мне, я же счёл нужным объяснить: — Это Шики и Локи. И, да, они живут в этом доме. — Понятно, — Тёма рассеянно проследил за питомцами, удобно устроившимися — один на коленях, а второй в ногах. — А так и не отличишь, прямо как близнецы. Хмыкаю, делая глоток из своей чашки, я же различаю — тот, что на коленях, — это Локи, он всегда любит пристроиться с комфортом. А Шики и ног достаточно, главное, чтобы тепло было. Да и не только в поведении отличия, просто чувствую, кто где. Тёма тяжело вздохнул — разговор совершенно не завязывался. Раньше мы могли часами болтать на любые темы, но сейчас парень явно боялся или просто не хотел говорить о главном. О том, что, как яд, столько времени разъедало его изнутри. — Давай уже, скажи, — решил подтолкнуть русоволосого, путаясь пальцами в мягкой шерстке щенка. — Отвечу на любой твой вопрос. — Миш… — он снова замялся, и тут я не выдержал: — Да блин, что ты жмёшься, как целка перед первой брачной ночью. — Я… — парень набрал в грудь побольше воздуха, а затем неожиданно выдал. — Я тут подумал, а ты изменился. — Повзрослел, — коротко бросил в ответ. — Но ты ведь не это хотел спросить? — Угу… скажи, Миш, как это — быть геем? Мне пришлось закусить губу, чтобы скрыть мрачную ироничную усмешку. Он что, считает, я тут вовсю развлекаюсь, шляясь по местным клубам и тому подобным заведеньицам? Точно бестолочь. — Как-как? Обычно. Я же в этом не виноват. Жаль, конечно, что до конца жизни останусь девственником… — Погоди… — его глаза сейчас были побольше пятикопеечных монет. — Так ты не… — Нет, конечно! — на этот раз кривую ухмылку сдержать было невозможно. — Как я могу «того», если меня от парней воротит?! — Но ты же гей? — в его глазах читалось недоверие. — Ты не понял, Тём, меня воротит именно от того, что они меня привлекают. Ненавижу это чувство… Я прервался, так как увидел в его глазах такой знакомый шальной блеск. Он появлялся, когда мы решались на очередную авантюру, при малейшей ошибке обречённую на провал. Но оттого не менее привлекательной. А потом, рывком приблизившись, Тёмка наклонился, прижавшись своими губами к моим…