Не учи учёного

— Без мозгов! — донёсся разъярённый вопль Нэйсея из-за двери. У него, разумеется, был личный секретарь — как и полагалось, его стол стоял впритык к двери кабинета канцлера. Но ярлык с надписью «Секретарь канцлера Нэйсея НАЙЗЕТИ СКИЛЛ» не блестел гордо искусственной позолотой на всеобщем обозрении, а был стыдливо прикрыт ниспадающим широким листом стоявшего рядом офисного фикуса. Да и сам секретарь тоже часто прятался за папками и дипломатами так, что были видны только кремовые копыта, кончик рога и отдельные витки серой гривы. Наверное, седой. В дверь с другой стороны пришёлся такой удар, что чуть не выскочил один из винтов, крепящих позолоченную табличку с должностью и фамилией, а следом донёсся кобылий взвизг. «Точно седой», — поёжившись, сочувствующе подумала Твайлайт. Она сидела рядом с Найзети Скиллом, ожидая своей очереди, но в данный момент канцлер увлечённо и старательно распекал какую-то практикантку — очередную из череды не угодивших ему в его высоких требованиях. Через несколько минут дверь распахнулась, и эта самая практикантка вывалилась из кабинета. Именно вывалилась — потому что споткнулась о, видимо, брошенную в дверь книгу и растянулась на полу в слезах. — И-извините, канцлер! — всхлипнула она, оборачиваясь и одновременно пытаясь улыбаться. — Спасибо за доверие, извините, до свидания! Торопливо собрав себя и рассыпанные документы, она громко всхлипнула и бросилась бежать, даже дверь за собой не захлопнув. — Спаркл! — рявкнул Нэйсей, явно не выйдя из режима злого начальника. — Давай, что там у тебя? Твайлайт спокойно зашла внутрь и закрыла-таки дверь, почему-то не чувствуя себя мученицей, брошенной на съедение ко льву. — Я закончила, — ровно доложила она корпящему над кучей бумаг Нэйсею. Тот не смотрел на неё, сосредоточенно передвигая их с места на место и вороша копытами в попытке отсортировать. — Всё так, как ты любишь: никакой пощады, только бюрократия. Можешь мной гордиться, потому что я собой — не могу. — Да, да, молодец, — отмахнулся Нэйсей и зарычал, ударив обоими копытами в столешницу. — Твоё счастье, что у тебя сегодня оказались мозги — ещё одной тупицы я бы не выдержал! Не хочешь мне помочь, раз освободилась? Твайлайт задумалась. — Если это не слишком сложно, — спокойно заявила она, и канцлер вскинул на неё дикие глаза, явно ошалев от наглости ответа. Оправившись и вернув брови на полагающуюся им высоту, Нэйсей случайным образом отделил половину листов на столе, придвинул к Твайлайт и громко положил поверх авторучку: — Вот, пронумеруй их и скрепи, чтобы они больше не рассыпались и не устраивали мне симулятор анального изнасилования своим существованием. Селестия милосердная, как вообще можно… — его ругань стихала по мере того, как он погружался в сортировку собственной половины. Твайлайт пожала плечами и углубилась в текст документов. Сухие и деловые формулировки безо всякого намёка на «сюжет» навевали тоску, но это была скучная работа, а не тяжёлая. Ещё и ручка, заедая, отказывалась оставлять чернила в уголках листов. Замучившись пытаться расписать, Твайлайт отбросила её на стол и левитировала карандаш. Канцлер поднял на неё хмурый взгляд: — Не пишет? Быть не может. Она из Седельной Арабии. Стоит, как весь этот стол с его содержимым. Она не может взять и перестать писать, ты просто не умеешь с ней обращаться. — Не может, — согласилась Твайлайт, проставляя цифры грифелем. — Но она меня бесит. Ей доставляла извращённое удовольствие последовавшая за этим утверждением строптивая тишина, когда какой-нибудь практикантке на её месте уже досталось бы обезглавливание.