Взгляды, прикованные друг к другу

      "Нет нужды притворяться"— говорит Маттиас своему небрежному и слегка заросшему отражению в зеркале. Мешки под глазами, растрёпанные волосы и мёртвый взгляд уже в который раз показывают его внутреннего. Объятия Кристлин тут ничем не помогают, и поэтому парню приходится просто терпеть это всё: всё, что происходит, пока Клеменс будто насмехается над ним. Маттиасу жаль, что когда Кристлин касается его затылка, он представляет, что это прикосновение брата. Жаль, что когда Маттиас просыпается посреди ночи от кошмара, дыхание, бьющее его в плечо, представляется ему дыханием Клеменса. Харальдсону жаль, но ещё больше ему стыдно. Стыдно от того, насколько же он похож на глупую наивную девчонку. Да и руки у Кристлин совсем не такие, как у Клема, и дышит она не так как он. Он выходит из ванной, так и не умывшись, так и не почистив зубы. Направляется в свою спальню, чтобы уткнуться лицом в подушку и пролежать в таком положении весь день. Кристлин уже уехала, и это облегчает задачу. У него появляется время на простой отдых от всей этой хуйни. Каждое слово, каждое действие, совершённое его близкими людьми оседало в голове после того вечера на набережной. Маттиасу просто не стоило делать тогда ничего, чтобы не провоцировать Клеменса причинить своему брату столько душевных терзаний. Бездействие - вот какое кредо теперь было у Харальдсона после произошедшего. Кредо, которое существует до тех пор, пока ты не слышишь звон ключей, щёлканье ручки и едва незаметный звук открытия двери. — Матти? — прокричал Клеменс. Ханниган не услышал ни скрипа, ни шороха. Подождал ещё минуту. И он чуть было не расстроился, пока ему в голову не пришло какое-то детское наглое любопытство, которое возникает при походе в гости лишь у клептоманов, как показалось Маттиасу. Клеменс начал рыскать по комнатам в надежде найти кого-то живого: прихватил с кухни яблоко; включил телевизор в гостиной; присел на диван напротив телевизора и откусил яблоко. — Я здесь. — наконец-то входит в светлую гостиную Маттиас. — Прятался от меня, но в последний момент не выдержал? Маттиас устало хватается за лоб, затем взъерошивает волосы, чтобы проявить хоть какую-то активность, и подходит к брату. Садится на другой край дивана. Затем делает вид, что ёрзает, и немного приближается к Клеменсу. — Тебе правда всё равно? Почему ты такой беззаботный?... Маттиас начинает спрашивать что-то ещё, но его голос начинать дрожать, поэтому разбирать его Клеменсу становится сложно. Ханниган двигается к брату и кладёт руки ему на спину, чтобы обнять, но Маттиас грубо отталкивает его. — Матти, — Клеменс опускает взгляд, сделав паузу, но потом поднимает его, смотря на подбородок кузена, — Я не бросал тебя и не отказывал тебе. Ты просто не единственный человек, которому я предан, понимаешь? — он берёт напряжённую руку Маттиаса в свою, показывая своё, поблёскивающее в лучах солнца, обручальное кольцо. Харальдсон снова демонстрирует своё неподчинение и одёргивает руку. — Я хочу, чтобы ты ушёл. — Твоё решение. — отвечает Клеменс. Ханниган неспеша встаёт с дивана, несколько секунд стоит возле брата, думая, стоит ли ему подарить свой поцелуй на прощание. Но они даже не смотрят друг на друга. Маттиас смотрит на стену, а Клеменс в пол. Харальдсон проглатывает все свои эмоции. Клеменс наконец уходит. Он не забирает с собой ни то яблоко, ни ключи, ни то, за чем он приезжал, - какую-то аппаратуру. Через время братья продолжают видеться, но лишь изредка - на семейных застольях. Иногда они даже замкнуто и кратко обсуждают что-то, но они больше никогда не сталкиваются взглядам. Больше никогда не смотрят друг другу в глаза. *** Группа распадается. Харальдсон расстаётся с Кристлин и больше не может писать ни пьесы, ни тексты песен. Ханниган живёт с Роньей и растит двух дочерей. Он больше не может делать что-то, связанное с музыкой, без своего брата.