Pov Дарина
Уже минут 10 я ожидаю своей очереди в женской консультации, дабы сдать кровь из вены. Тест показал нечеткие две полоски, и для точного результата меня отправили на ХГЧ. Понимание важности происходящего помогает не сильно, всё же сдавать кровь я ненавижу, и каждый мой поход заканчивается либо истерикой, либо обмороком. Ко всему прочему, выспаться мне так и не удалось. После ночных смен в вампирском столичном архиве и родной библиотеке мне так непривычно находиться на солнце, видеть дневной свет. Без него, оказывается, жить уже куда привычнее.
Мимо меня белым шумом проносились медсестры, акушеры-гинекологи и другие работники разных специальностей. Все эти светлые, почти летящие халаты, вызывали жужжащий шум в голове. Чтобы отвлечься я сняла свои, на этот раз голубые, очки, и принялась вытирать их тряпочкой. Перед глазами все немедленно расплылось. Это было пусть и привычно, но неприятно. Внезапно я услышала до боли знакомый смех. Либо глюки, либо действительно он.
Я, надев обратно очки, повернула голову в сторону источника хохота и остолбенела, роняя кусочек ткани, которым едва успела привести очки в нормальное состояние.
Ну нет, ну только не он. Не говорите, что он идёт в сторону нужного мне кабинета.На горизонте показался невысокий пепельноволосый мужчина двадцати восьми лет, который точно не являлся вампиром, но все равно пугал меня. По крайней мере, ещё в младшей школе натерпелась от него по полной.
Это был Гарри Авроров. Парень, который учился в моей школе, а также мерзкий любитель поиздеваться над младшеклассниками. Его любимой забавой было взять испуганного ребенка за шкирку, затащить за гаражи, и уже там заставить выкурить несколько сигарет одновременно. Смотреть, как загнанные школьники кашляют и задыхаются от противного дыма, было его любимой забавой, и моей главной причиной его ненавидеть.
Из раздумий меня выдернул вопрос: «Девушка, вздрогнула, но ответила положительно.
Лаборант быстро открыл дверь и проводил меня к железному столику. Присев на стул и отдав необходимую справку, я натянула рукав повыше, тем самым открыв его взору свою белоснежную кожу.
Он на секунду замер, удивлённо вскинув бровями, как будто никогда не видел светлую кожу тому.
— Я должен уточнить у вас один момент, миссис. — проводя еще мгновение в ступоре, он все же спросил. — Вы вампир, или… — он снова замялся. — Нет. — ответила девушка. — Не вампир.Парень теперь спокойно выдохнул. Кажется, он также, как и я, не является донором. Прождав ещё несколько секунд, голову медика вдруг поразила гениальная мысль.
— Девушка, а вы, случаем, не альбинос? Да нет, с чего вы взяли. Я же павлин, это только сейчас кожа и волосы белые как снег, а ночью у меня пушится хвост и я превращаюсь в красивейшую птицу. — Да, альбинос. — максимально сдержанно ответила я, уже сомневаясь: точно ли это тот пацан, который мне руки заламывал в школе и сигареты в рот сувал? Может я ошиблась, и передо мной сейчас абсолютно незнакомый человек?Что-то пометив в своих бумагах, он нагнулся за шприцом. Подошёл к маленькому холодильнику, вынимая из него разные баночки. В результате смешивания жидкостей получился какой-то бешеный коктейль, которым лаборант обработал сначала иглу, потом мою руку. Когда шприц приблизился, я зажмурилась, набирая побольше воздуха.
По руке пронеслась легкая боль, которая, к удивлению, быстро закончилась. Мне перебинтовали руку, и я, распрощавшись, собралась уходить, но врач меня остановил.
— Давайте еще и на сахар сразу. — Может, в другой раз? — я с надеждой взглянула на мужчину. — Я не очень хорошо переношу подобные процедуры, и к дому долго ехать. — Да не переживайте вы. — врач улыбнулся, уже распечатывая новый шприц. —Молодая, переживете. Да вам же потом проще будет, не надо будет лишний раз ехать сюда.Я пожала плечами и со страхом протянула вторую руку. Манипуляции врача повторились. Вновь руку протерли холодной спиртовой марлей, а игла уже во второй раз ловко и уверенно пронзила мою, выделяющеюся, вену. Рукоятка поршня начала отдалятся в сторону врача, а цилиндр медленно наполнялся темной кровью. Перед глазами слегка помутнело, а в грудной клетке все начало замерзать. Последнее, что я услышала перед отключкой, было обеспокоенное: «Тихо, тихо!»
Очнулась девушка на кушетке с дикой болью в руке. Над ней нависло знакомое лицо врача. На удивление, она быстро осознала, что произошло. — Ну я же говорила. — аккуратно поднимаясь с кушетки, тихо обратилась девушка к лаборанту. Встать с первого раза у нее не вышло, и она села вновь, схватившись больными руками за голову. — Не дергайтесь, сейчас все пройдет. — мужчина протянул мне целую плитку шоколада. — Съешьте, станет легче.Я посмотрела на шоколад как на восьмое чудо света… Это была та плитка, которую мне традиционно дарил Никита. Несмотря на мои попытки отказаться, Гарри, если это вообще Гарри, упёрся, и мне пришлось принять его извинительный жест.
Слегка пошатываясь, я вышла из кабинета. Результаты анализов должны прийти сегодня днем на почту, что весьма удобно.
***
На улице светило солнышко, медленно оседали снежные хлопья, захламляя очки. Зимняя сказка не вызвала у Альбиноса ничего, кроме злости. Итак все болит, так теперь ещё и ни чёрта не видно. Она подошла к пешеходному переходу и стала дожидаться зеленого цвета светофора. В это время на противоположной стороне улицы появилась гигантская быстро бегающая кучка. Загорелся зеленый и девушка, продолжая протирать очки, ступила на первые полоски зебры пешеходного перехода. Неожиданно, из-за угла вылетела машина, несясь прямиком на нее. Она замерла, и была тут же ослеплена белыми фарами. По улице раздался испуганный крик. Секунда, и альбинос была отброшена на асфальт чем-то действительно тяжёлым, ударившим в бок. Совершенно не успев отойти от достаточно мягкой посадки на кучу снега, которую не успели убрать после утренней чистки снега, послышался визг тормозов, глухой удар и жалобный скулеж.Дрожа словно осиновый лист, я медленно открыла глаза. Всё вновь было мутно, но на этот раз из-за разбитых вдребезги очков. Их я нащупала рядом с собой: обе дужки поломались, а стёкла треснули.
Хотя всю произошедшую ситуацию уж точно нельзя было назвать приятной, больше всего пугала не она. Никто из людей не среагировал! Все проходили мимо, как будто сбитые пешеходы входили в список их ежедневных событий, и сегодня они увидели как минимум три таких инцидента. Даже водители просто объезжали место аварии.Подымаясь и стряхивая из себя снежинки, я осмотрелась. Светофор уже отсчитывал последние секунды сияния зелёного света, и это наверняка доказывало одно — виновата не я! Но что меня оттолкнуло?
В этот момент я увидела, что под машиной, едва не сбившей меня, лежит не так давно замеченная мною белая туча… это что, пёс? Зверь скулил, дрожал, из-за чего я уж никак не могла сфокусировать ужасное зрение.
Молодая особа хотела подойти ближе, но машина, которая момент назад стояла на месте, вдруг отъехала назад. Бедный пëс взвизгнул и задёргался вдвое чаще, принося себе ещë большую боль. Автомобиль тем временем попытался объехать место аварии, сигналя, и вскоре скрылся с места происшествия. Девичьи крики об остановке не были услышаны. В панике, стараясь не упасть, героиня подбежала к бедному животному. Это действительно оказался пëс, с ошейником, и это давало надежду что он всё же домашний. Кем бы и где бы ни были его хозяин, пушистику срочно необходима была ветеринарная клиника, которая, как назло, была у черта на куличиках.Я, видя, что жизненные силы стали постепенно покидать пса, рискнула и потянула его за ошейник. Несколько толчков и я оттащила его на тротуар. Казалось, что он понимал, что его спасают, и поэтому не сильно сопротивлялся, а может у него просто не было энергии на капризы. Скорее всего, животное не выкинули люди — он сам убежал или потерялся во время прогулки. Осмотрев его лапу, я поняла, что не донесу его до клиники, и придется раскошелиться не только на осмотр и лечение врача, но и ветскорую.
Я быстро нашла в интернете номер ближайшей клиники и вызвала машину. Меньше чем через пять минут подъехала голубая газель с надписью «скорая ветеринарная помощь». Из нее пулей вылетели фельдшеры. Только когда они подошли совсем близко, у меня получилось их разглядеть. Это были два парня с небольшими носилками, одетые лишь в лёгкие голубые кофты из синтетического материала.
Они быстро занесли собаку в машину и, конечно же, остановились ждать меня. Я, щуря глаза, подошла к машине, трудом в неё залезая. Мы поехали. Один из парней, рыженький, усадил меня на кушетку и начал задавать вопросы.
— Документы на животное имеются? —спросил он, явно думая, что я хозяин собаки. — Я не его хозяйка. — объяснилась Даша, поглядывая на манипуляция второго врача, которого явно удивило столь ужасное состояние пса.— Но он в ошейнике, наверняка чей-то. — А-а, так он потеряшка! —раздался голос второго врача, который, кажется, трепал ухо псу. — Ошейник с именем… Скаут. — А там адреса нет прям на медальоне? Обычно на таких ошейниках специально его гравируют. — едва ли не перебив, спросила я, с надеждой на позитивный ответ, ибо понимала что просто не расплачусь за скорую и лечение. Зарплата придет только через неделю, и только за те 6 дней, что я работала в архиве. А это меньше, чем размер штрафа за измену Никиты. Раза в два. — Простите. — сказала я. — Сколько я вам буду должна за вызов? — Две тысячи фангс.Дальше мы ехали молча. Я наблюдала расплывшийся горизонт за стеклом, стараясь отвлечься от жалобных воплей пёсика и мыслей о скором разорении. Две тысячи фангс — зарплата за два дня работы в архиве. Ещë на гипс и рентген минимум по тысячи. Даже если я возьму в учëт компенсацию «за измену», этого в последствии может не хватить, ведь псу придётся, наверное, еще и подгузники купить, в лоток-то эта громадина явно не поместится.
Заскрипела машина. Мы, кажется, приехали, и меня попросили выйти и отойти от скорой. Я, стараясь не упасть, выполнила указания. Мужчины ловко взяли носилки и двумя пятнами пошли в сторону входа. Я поплелась за ними. Меня сразу направили в регистратуру, Скаута на рентген. Поднявшись по голубой лестнице вверх, я увидела одинокую стойку у большого окна. За ней сидела темноволосая, пухлая женщина. На её глазах было что-то синее… Блин, неужели это синие тени? Я подошла ближе и да, они. Почему у всех женщин в возрасте синие тени на веках?
— Девушка, это вашу собаку привезли на скорой? — поинтересовалась она. — Пëс не мой, но скорую вызвала я. Единственное, что я о нем знаю — его зовут Скаут. — Так, хорошо, — сказала женщина, — вашу собаку отправили на рентген, он стоит две тысячи фангс, гипс четыре пятьсот, вызов скорой так же две тысячи.Распрощавшись со своими десятью тысячами, я, звеня пустыми карманами, пошла вниз ждать возвращения пса. Только вот как его домой вести? Это вопрос.
Спускаясь по лестнице, я позвонила своей давней подруге, Марине, и рассказала той о случившемся.
— Ну конечно ввязалась ты в историю, Дашка-а.— протянула она, пока я молилась чтобы она согласилась. И это произошло! — «Еще раз назови адрес, Стекольниково…» — Стекольниково семь, шестой корпус. — пролепетала я и пошла ждать своего ушастого спасителя под дверью рентген кабинета. Сидя перед кабинетом рентгена, белая очень волновалась. То, что она его заберет это однозначно, не в приют же малыша сдавать? Да и Маринка обещала помочь - она давно мечтала о собаке. От размышлений белую отвлек детский крик: «Тётя Даша, Тётя Даша!»Марина, конечно, молодец — за каких-то сорок минут троих детей собрать.
В коридоре показалась высокая женщина с рыжими кудрявыми волосами, серо-голубыми глазами и со светлой курткой в руках. Рядом с ней стояли двое русоволосых 5-летних мальчуганов: Лёня и Кеша, с глазами карими, как у папы.Эх, Паша, жаль ты их не видишь, они прям твоя копия от носа до хвоста. А девочка, Ярослава, маленький разноглазик, с цветами от каждого из родителей, а также с копной русых волос с золотистым отливом.
— Здравствуйте, тётя Дарина. — сказала Яра, улыбаясь от уха до уха. — Здравствуй, Ярочка, привет Лёня и Кеша. — ответила я, глядя на детей. Потом перевела взгляд на Марину. — Привет, Маринчик! Женщина обняла подругу и поздоровалась в ответ. Марина растит детей детей без мужа. Паша погиб в аварии в день рождения близнецов и даже не успел узнать, что у него родились двое прекрасных сыновей. Марина в момент аварии лежала на сохранении, но когда узнала о том, что муж попал в аварию, закатила отчаянную истерику на весь роддом, и с огромного стресса начала рожать на две с половиной недели раньше, чем обещал врач. Самое страшное, что в тот день, Яра должна была ехать с папой, но бабушка, Александра Львовна, попросила оставить внучку с ней. И не зря. Женщина говорила, что не помнит, было ли больно рожать двоих сразу. Просто не помнит ни единой схватки или потуги. Как будто все стёрли. Специально. Очнулась, только когда второго ребенка, Лёню, положили ей на грудь. Конечно, женщина была уверена, что родила одного, и когда принесли второй сверток она всерьёз хотела от него отказаться. Мозги ей вправила свекровь, приехавшая вместе со старшей внучкой проведать новорожденных. На тот момент, она уже тоже знала о случившемся, но при этом на её лице не было ни одной слезинки. Через пять дней Марину выписали, и они стали жить вместе со свекровью, которая верила, что её сын погиб ради рождения Леонида Павловича Баранина. Марина присела на стул, усадила Яру. Мальчишки остались стоять, и женщина неожиданно заговорила: — Слушай, Даш, отойдём на секундочку. Когда мы отошли буквально на метр от детей и кабинета, Марина продолжила. — Слушай, Дашуль, ты не могла бы мне помочь? Меня позвали на встречу двадцать второго числа - это среда. У Лёни как раз стоматолог, его поведет Александра Львовна к двум часам. Он же просто в истерию впадает при виде врача! Не знаю, сколько они там прибудут. Не могла бы ты посидеть, сколько это возможно, с Ярой и Кешей? А то у них что в саду, что в школе карантины. Снова грипп или ещё какая-то чепуха. — Ну, наверное, могу. — голос девушки был немного растерянным. — Но собаку-то я куда дену? Не думаю, что хозяин за один день найдётся. — Да, ты права, пёселя бросать нельзя… Может тогда Кешу с Ярой к себе заберëшь? А потом их бабушка заберёт после стоматолога. Я тебе потом помогу с объявлениями! И с кормом. И собаку буду брать, когда выздоровеет, утром гулять, пока близнецов в сад буду с утра отводить! Там как раз есть площадка для собак. А ты сможешь отдыхать после ночной смены в нашей библиотеке. «В нашей библиотеке?» — подумала я про себя, и вспомнила, что меня оттуда уволили, как только я согласилась на испытательный срок в городской архив столицы. Мне оставалось отработать в библиотеке ещё последние две недели. — Марин, на счëт библиотеки… Я дорабатываю там оставшиеся две недели и еду в столичный архив. Мне там предложили работу.Моё рыжее чудо от удивления открыла рот.
— Да ладно! — потрясённо произнесла она. — Я, конечно, тебя поздравляю. — эту фразу она произнесла уже воодушевление. — Но если ты поедешь в Бладтаун, тебе придётся стать чьим-то донором, и тут твоя боязнь крови вряд ли сыграет тебе на руку. Ты же, когда я руку случайно ножом порезала, в обморок упала. Какое тебе донорство? Вопрос действительно хороший. Как человек, который безумно боится крови, выдержит укус и не впадает в панику от осознания того, что по его телу льётся красная жидкость? От подобных вопросов историка немного передёрнуло, а по коже пробежал табун мурашек.