***
Час ночи. Восточная граница Бладтауна, рядом с маленьким городком Морикроф. По темным, серым улочкам с дикой скоростью проносился молодой вампир, оставляя за собой лишь ветер. Несмотря на скорость, он умудрялся, будто рефлекторно, обходить препятствия. По пути он заглядывал в окна, подвалы, под мосты. Благодаря его ночным похождениям его стали называть Стражем Сновидений, и рассказывали уже не первому поколению о существовании доброго хранителя, который скитается по городу и раздает детям сны. Послушным — добрые и яркие, непослушным же отправляет монстров под кровать и кошмары. Я постоянно думаю о той маленькой девочке. Она — первый человек, который видел меня так близко.18 лет назад. Морикроф. Ночь.
На улицах Морикрофа тихо. Даже очень. Это весьма привычное состояние города. За это я его и люблю уже столько лет. Тишина, покой, покой и тишина. Окна частных каменных или деревянных домов светятся, в них выглядывают любопытные детские личики, которые упорно меня ищут, веря, что если меня посчастливиться встретить, я обязательно расскажу сказку, под которую приснится самый волшебный сон на всем белом свете. А я не кот с инвентарем в виде дуба — рассказывать сказки не умею, поэтому приходится прятаться. Я пробежал мимо дома и остановился, услышав плач. Он доносился из окна двухэтажного домика напротив. — Аркаша, не уходи, пожалуйста, тебе же мама запретила гулять после восьми! Заинтересовавшись диалогом, я напряг свой вампирский слух. Да, я знаю этого паренька. Это Аркадий, сын человеческого представителя в Совете моего папы, и ему вот-вот должно было исполнится 9 лет. — Не плачь, Даша, я приду всего-то через какие-то два часа, посидишь дома сама, главное плиту не трогай. А я тебе на обратном пути обязательно куплю мороженое. Вишнёвое. По рукам?». — Мама сказала, что меня нельзя одну оставлять, потому что я ещё маленькая. — Даша, тебе ведь уже целых пять лет, ты большая девочка, справишься! В этот момент я чуть не подавился: сколько ей? <i>Пять?! Тем временем дверь домика знакомо хлопнула и из нее вышел Аркаша, невысокий темноволосый зеленоглазый мальчик, одетый в белую футболку, синие шорты и жёлтую кепочку. Было видно, что ему холодно, но надевать теплую кофту на глазах у футбольной банды Сашки Петрошева? Нет, ни за что. Да и дверь закрыть, видимо, тоже не судьба. Когда парень пропал из виду, я уже без опаски подошëл к дому, зашёл через открытую дверь и попал в коридор. Да, я её не так себе представлял. Белая кожа, очень белая, и если бы не светло-голубые глазки, я бы подумал что она вампирчик. Девочка тем временем усадила игрушки — мишку, куклу и робота — перед тетрадками, и упорно пыталась всунуть ручку в мохнатую, беспалую руку мишки. Кажется, она играет в школу. Да, точно, вон зелëная доска, цветные мелки, да и сама девочка держала карандаш прям как настоящую указку, а маленькие серенькие очки делали не ещë больше похожей на учителя. Малышка очень многозначительно окинула класс и, отвернувшись к доске, вывела букву «А», громко сообщив её название игрушкам. Устав объяснять грамматику совершенно незаинтересованным в предмете ученикам, малышка зевнула, что-то промямлила, положила карандаш на край доски, и объявила об окончании урока, после чего залезла в свою кроватку. Щёлкнув выключателем ночника, она устроилась для сна в самом углу кровати, натянула одеяло на голову и упала на подушку. Мне было немного страшно оставлять малышку одну, и я решил охранять дом до возвращения Семёна. Я же, все-таки, Ночной Страж.3 часа спустя
Аркадия все не было. Семёна тоже. За это время я не свел глаз с дома, и периодически заглядывал в комнату Даши. Она как-то очень странно вела себя последний час: сильно крутилась, просыпалась, кашляла. Что-то с ней было не то. Когда она успокоилась и, наконец, перестала вертеться, я быстро осмотрел дом в поисках ртутного термометра, но вместе него нашел только какой-то лазер. Да, видимо, я настолько стар что не знал о существовании пирометра. Но это было как нельзя кстати, ведь теперь мне не придется касаться ребенка своими холодными, точно лёд, руками. Вернувшись в комнату, я аккуратно навел лазер девочке на лоб. Как хорошо иметь ночное зрение. Он показал температуру 39.4 — кажется, для человека это многовато, что уж говорить о ребенке. Теперь я в ещё большем тупике — взрослых дома нет, а я палится не могу уж никак, иначе мне крышка. Что делать? Вариантов было немного. Надо было срочно вызвать скорую и побеспокоить соседей. Их должно удивить открытая так поздно дверь в дом. Я вышел из дома, набирая номер скорой. Первый шаг сделан. Я пробежал по газону и подошел к четырехэтажному большому дому, позвонил в дверь несколько раз, и спрятался. Из-за двери вышла молодая девушка, лет двадцати, с черными, как смоль, волосами. Кажется, во время своих прошлых похождений я её не видел. — Марк, а никого нет. — сказала она, и за несколько мгновений на пороге появился рыжий пацан с костылем в руках — её жених. Не верится, что каких-то десять лет назад этот мальчик не мог передвигаться из-за цебрального паралича, а сейчас вполне уверенно рассекал по улицам. И не на коляске— на костыле. — Никого? Нам же не могло обоим показаться. — пробасовал он с акцентом, и уже двинулся в сторону дома, но девушка его остановила. — Посиди дома, я сама схожу. — Чего? Тебя? Одну? Ночью? Нет. — сказал он также с акцентом и стукнул костылем. Девушка вздохнула и посмотрела в сторону дома. — Там живет маленькая девочка, брат её куда-то ушел, родители в ночной смене, бабушка почему-то не приехала, машины нету. Она там одна, да еще и брат дверь за собой не закрыл. После этих слов она побежала в дом, и я уже успел обрадоваться, но неожиданно раздался дикий крик и разнесся по округе эхом. Я побежал в дом, Марк, прихрамывая, вслед за мной. Оказавшись в комнате девочки, я увидел склоненного над ней вампира в маске, прикрывающей его лицо. Я не мог поверить в то, что видел: малышка лежала с широко открытыми пустыми, безжизненными глазами, бледная, как мертвец. Девушка Марка лежала неподалёку на полу, и в любую секунду могла стать следующей. Не помня себя, я пулей прыгнул на того вампира, и врезал прямо ему в бок. Придавив своим весом вампира к полу, я стал стягивать с него маску. В ответ тот стал сопротивляться, и скинул меня. Спиной я разбил детскую доску и сломал куклу, но бороться не перестал.</i>Наше время
Девочка жива. Это главное. Родители трижды подавали в негласный суд, но каким-то образом этот урод, чье имя мне по сей день неизвестно, ушёл от наказания. Все три раза. Его главным аргументом было то, что это девочка была заранее выбрана для роли его будущего донора. Что за тупость? Жаль, что мое слово тогда не имело никакой силы. Я несовершеннолетний, да и раскрываться было нельзя. Если бы отец узнал о моих ночных побегах, мне было бы худо. За такими мыслями я не заметил, как уже третий раз пробежал мимо того дома, где произошел тот страшный день. Та пара все ещё живет в доме напротив, у них уже имеются тринадцатилетний сын Джон и Борислава, старенькая, которой не так давно исполнилось пятнадцать. Обычно вечером они вместе выходят на балкон, но сейчас их что-то не видно. Видимо, уже уснули.