— Волнуешься? — спросила Виктория у Маккензи.
— Кто бы говорил, — усмехнулась младшая и огляделась.
Ничего не изменилось. Если город разросся, и, проходя за частокол, Маккензи не узнала Пристанище ни по внешнему виду, ни по звукам, ни по запахам, что тут же окутали девушку, то Храм пяти народов остался нетронут временем. Всё те же башни, что больше напоминали что-то среднее между шалашами и домами в Компасе, всё те же тропы, всё то же небо, с лениво проплывающими по нему пушистыми облаками, что иногда становились темнее и чёрными, свинцовыми тучами, проливающими на смертную землю капли бесконечного дождя. И всё то же дерево. Древо мира, что почитается в городе и во всём мире, тоже было неизменно. Казалось бы, за полторы тысячи лет оно должно было стать больше, шире, но нет, лишь его корни ушли глубже в землю и растянулись дальше, словно желая окутать всё планету и у них могло это получиться.
— Не вериться, наверное, — прервала мысли Маккензи Виктория, слегка подталкивая девушку в плечо. — Элхад как-то рассказала мне твою историю.
— И что думаешь? — поинтересовалась Мак, поворачиваясь в сторону выхода и видя, как мама мило беседует с Натальей и Сергеем. Им нельзя было присутствовать на обращении Пары, как и вообще кому-либо, кроме вампира, его Пары и того, кто возглавляет ритуал, а эту честь предоставляли самому близкому по духу вампиру. Для Виктории и Маккензи это была Элхад, и обе девушки, что до сих пор не могли даже поверить в то, что этот день настал, не могли даже представить кого-то другого в этой роли.
— Что я думаю? — задумалась Виктория, тоже смотря в сторону Натальи. — Я думаю, что ты достойна этого больше, чем кто-либо в этом мире, и для меня величайшая честь, как и для Алисы, что Обращение Пары у нас с тобой в один день, Миадар.
Маккензи улыбнулась и откинулась спиной на мощный ствол Древа, в корнях которого и расположились два вампира, дожидающиеся самого важного момента в своей жизни. Впервые за долгое время, что начиналось ещё в прошлой жизни, избранное в стенах этого города имя не нагоняло на Маккензи тоску. Порыв ветра слегка растрепал распущенные волосы девушки, и чисто из-за привычки Маккензи запахнула посильнее юкату. День подходил к концу, скоро стрелка часов коснётся цифры «двенадцать» и начнётся новый день, новый месяц, новый год, а полная луна, высоко в небесах, так же, как и брюнетки, ожидала некоего волшебного момента, волшебной минуты, что навеки свяжет две пары сердец, что создаст два бессмертных союза.
— Пора, — из башни вампиров показалась Элхад, и вампиры вскочили на ноги так быстро, что обе запутались в полах юкат и под тихие смешки своих возлюбленных едва не упали обратно на землю.
Первыми в башню вошли Алиса и Элин, сбрасывая юкаты на входе и скрываясь во тьме, за узким проходом. Мэйуми, что привела девушек, не знакомых с традиционной одеждой Нихона и уделившая особое внимание их причёскам, что выглядели одновременно просто, чтобы вампиры на обряде мучались долго с их освобождением, и в то же врем прекрасно, отошла чуть в сторону, наклонившись и подобрав одежду с земли, и улыбнулась Маккензи, что поражалась, насколько действительно нынешний Вожак выглядела, как её прошлое воплощение. Когда Маккензи и Виктория подошли к священной в Пристанище земле вампиров, девушка поддерживающе положила руки им на плечи и с улыбкой проводила в башню, удаляясь к ожидающим у входа Наталье, Сергею, Ирине и примкнувшим к ним Морфею.
Башня вампиров изменилась с последнего визита Маккензи, ещё в ипостаси Миадар, и причиной этому был обряд. Все башни блистали в миру простотой и скромностью, в них было больше темно, чем светло, но сейчас внутри была как-то по особенному таинственно, по особенному чарующе. Пол башни был залит водой ровно настолько, чтобы скрыть в себе щиколотки, и скапывала она с потолка, нарушая абсолютную тишину и стекая по тонким деревянным стенам, оставляя на них тонкие следы, на которые тут же накладывались новые отпечатки. Вода — это мир, это всё живое, и то, что даёт жизнь. Свет давали, всё так же, свечи. Сегодня их было двенадцать и они безмятежно плавали по водной глади в золотых блюдах. Алиса и Элин, облачённые лишь в длинные, белые, полупрозрачные сорочки, как и Виктория с Маккензи, стояли в самом центре башни, опустившись на колени. Именно за спинами своих Пар и встали вампиры, нежно положив обе руки им на плечи. Свет от свеч был не ярок и попадал точно на лица девушек. Элхад же скрывалась в тени, облачённая в традиционный, для Древнего Египта, каларизирис, чисто белого цвета, и в отличие от тех, над кем обряд проводился, её ноги украшала обувь.
Элхад вышла чуть вперёд, и Алиса с Элин подняли головы, до этого смотря в пол и пытаясь унять своё волнение.
— Ведомы ли вы чувством страха? — Элхад приняла облик вампира, но её голос звучал величественно, но мягко, в нём не было того рыка и той хрипоты, что вызывали клыки.
— Нет! — в один голос, уверенно ответили Алиса и Элин, смотря прямо в глаза Первородной. Было глупо считать, что они не боятся, будущее было для них совершенно не тем, что они ожидали, и это пугало, но руки их возлюбленных дарили покой, а одна из свеч засияла особо ярко, и, после ответа девушек, огонь над ней преобразился в непонятный символ на прамировом языке, означая Январь.
— Знаете ли вы цену, которую придётся заплатить? — вновь спросила у людей Элхад, и огонь над второй свечой, что сейчас проплывала между неё и парами, затрепетал.
— Да! — всё так же уверенно ответили девушки, а Виктория и Маккензи продолжали смотреть в пол, им было ещё не дозволено поднять головы.
— Готовы ли вы её заплатить?
— Да! — вслед за Февралём загорелось имя Марта.
— Уверены ли вы в выборе судьбы? — на этот раз вопрос был адресован вампирам, и брюнетки синхронно подняли головы, всё так же не смея убрать руки с плеч возлюбленных.
— Да! — они одновременно огласили свой ответ, и их лица осветил Апрель.
— Готовы ли вы вверить свои сердца этим людям? — задала Элхад второй вопрос вампирам.
— Да! — вновь был их ответ, но на сей раз он звучал с хрипотцой, ведь клыки девушек показались на свет огня Мая.
— Уверенны ли вы во взаимности своих чувств? — спросила Наставница Великого Компаса, на этот раз у всех.
— Да! — громко и чётко отразилось от стен одно единственное слово, сказанное четырьмя голосами; Июнь засиял от его звучания.
— Ведомы ли вы чувством чистой любви? — задала свой последний вопрос Элхад.
— Да! — прозвучало вновь, но на это раз, помимо решимости, голоса девушек были пропитаны любовью, и эта любовь, эта нежность зажгла имя Июля на седьмой свече.
Элхад вновь скрылась в тени, а Виктория и Маккензи, трясущимися руками и под полыхание имени Августа на прамировом языке, начали расплетать волосы своих Пар, позволяя им, локон за локоном, спасть на их спины и плечи.
— С согласия всех и под взглядом духов и Создателей, я, признанная вашим доверием и вашими душами, позволяю пролиться вампирской крови прямо из бессмертных сердец.
Сказав это, из темноты Элхад вышла вперёд и протянула Виктории и Маккензи по кинжалу, что были созданы лишь сегодня и лишь для одного единственного применения из самого старого камня, что только есть на земле Пристанища, что позволил провести ритуал. Вампиры взяли оружие и, не колеблясь, вонзили их прямо в свою грудь, едва доходя, едва касаясь своих сердец, и белые, почти прозрачные сорочки окрасились их кровью, что так же окрасила и родниковую воду, прежде чем начать заполнять два бокала, выполненных из хрупкого хрусталя, и, довольный решимостью вампиров, Сентябрь так же написал своё имя огнём над девятой свечой.
— С согласия всех, — вновь подала голос Элхад, отходя чуть назади протягивая наполненные кровью бокалы Алисе и Элин, — я позволяю людям впервые вкусить кровь. И под взором Создателей сего хрупкого мира, кровь возлюбленных возьмёт начало в человеческих венах.
Десятая свеча зажглась именем Октября, а девушки, на чьи плечи вновь опустились чужие руки, но уже не так уверенно, а скорее с лёгкой болью, сжали их, дрожащими руками приняли бокалы и коснулись их губами, чувствуя на языке вкус крови, чувствуя тревогу, немного страх, волнение, но продолжая пить, опустошая хрустальные творения и не видя из-за потолка, что, до этого, чистые небеса затянули тёмные-тёмные тучи.
— Ваша воля, ваши мысли, ваши чувства достигли края мира и были доказаны, — это были последние слова, которые должны была сказать за ритуал Элхад, вновь отступая во тьму. — Да свершиться же то, ради чего мы и собрались. Да разделяться же две сущности между теми, кто так искренне любит, да узрят же Создатели эту любовь.
Элхад окончательно ушла в тень, но она не сводила взгляда со своих Преемниц, что сжали плечи девушке чуть сильнее и, немного нерешительно, склонились над ними, готовясь сделать то, после чего уже не будет пути назад. Алиса и Элин же даже не зажмурились, как это обычно было, они просто ждали, и как только маленький огонёк над одиннадцатый свечой начал трепетать, обе почувствовали на своей шее горячее дыхание, а после их тела пронзила боль от того, что клыки впились в горячую, нежную плоть. Но никто из них не дрогнул. Алиса лишь сжала руки на своих плечах, а Элин вплела пальцы в волосы Маккензи, чувствуя, как яд медленно начинает сочиться из её клыков, и как он медленно начинает стекать по венам. Но боли не было, ведь кровь их возлюбленных уже была в них, и имя Ноября завершило это действие.
Только Ноябрь успел озарить своим именем башню, как Декабрь воспылал ярче остальных; его свеча проплывала прямо перед парами, и все остальные образовали круг, и имена Создателей слились в единое кольцо огня, а высоко-высоко в небесах свинцовые тучи расступились, открывая полной луне взор на мир. Вампиры приняли облик людей и возвели взгляд к потолку, придерживая девушек, ослабленных укусом так, словно чего-то ожидая. И это «что-то» случилось. Где-то вдалеке часы пробили полночь, и небеса раскололись, а в башню, прямо в купол, ударила молния, пугая всех, кто был в городе. Касаясь крыши, она разделилась на две равные части, и ток прошёл по телам Виктории, Алисы, Маккензи и Элин, лишая их сознания и ослепляя своим светом.
Пусть Наталья и знала, что должно было произойти, и сказала об этом Сергею и Ирине, но это не смогло помешать ей броситься к башне вампиров, и только Мэйуми и Морфей, ожидавшие подобной реакции и тоже волнующиеся за девушек внутри, остановили её, после чего все пятеро медленно подошли к башне. Прошла секунда, вторая, третья, и вот Элхад показалась на свет луны, что вновь сияла в чистом небе, под охраной мириада звёзд. Она выглядела уставшей, и стоило женщине покинуть пределы здания, она не выдержала. Ноги подкосились, и светловолосая, что так же волновалась всю церемонию, рухнула прямо на землю, тяжело дыша и не в силах удержать улыбку.
— Сириус, — вырвалось у Первородной, когда она встретилась с пятью обеспокоенными парами глаз, — никогда так не волновалась. Неужели это и вправду случилось?
Последний вопрос она задала скорее небесам, точнее тем, кто навеки на них поселился.
— Да, — бледный мужчина с немного растрёпанными, чёрными, как сама ночь, волосами улыбнулся и облегчённо выдохнул. — Это произошло, любовь моя.
— Ты не говорил, что обряд так… прекрасен и настолько волнителен, — рядом с мужчиной сидел другой, что обнимал лежащую у него на плече женщину и тоже не мог перестать улыбаться.
— Я и не знал, — немного поник первый.
— Да, — послышался ещё один голос, и к разговору присоединился ещё один брюнет, — ваша история знакома даже мне.
— Прокопий, — улыбнулась Юко, наконец отрывая взгляд от земли. — Для вас это было так же, как и для нас?
— Странно знать, что у твоей дочери есть ещё один отец, — сказал Прокопий, и Озэму засмеялся.
— Да, странная ситуация, — Юудэй вышел из-за спины Прокопия, ведя под руку свою сестру, и, в отличие от остальных, они всё ещё смотрели на землю, где Мэйуми, Миадар, Маккензи только начала приходить в себя, чувствуя, как Элин непроизвольно её обнимает.
— Так много времени прошло с её ухода обратно на землю, — печально улыбнулась Юки.
— Думаю, — задумался Дракула, поднимаясь на ноги и замирая под пристальным взглядом Создателей, — думаю, Виктория была права, и она достойна этого больше, чем кто-либо в мире.
Слова бывшего Первородного сопровождались кивками всех, кто хоть как-то знал Миадар, а на земле тем временем и не знали, что этот день, этот Новых год вызвал обсуждения в мире мёртвых, что наблюдали за миром живых с тоской и ностальгией.
***
Солнце высоко в небесах следило за творениями Дня, проникая в самые потаённые уголки, а Элхад сидела в кафе, подперев рукой голову, и тоскливым взглядом провожала прохожих. День был тихим, посетителей почти не было, и сотрудники были заняты кто чем. Эйфория от обращения Пары, которое женщина возглавляла, уже прошло, и на душе поселилась тоска. Нет, она была счастлива за своих Преемниц, она была счастлива за Викторию, что приняла законы мира, и уж тем более за Миадар, натерпевшуюся в прошлой жизни, но это не могло прогнать одиночества. Элхад было больше двух с половиной тысяч лет. Она видела строительство пирамид, смерть Помпей, пережила множество войн, видела рождение и крах государств, она пережила Дракулу, что почти стал её Парой, благодаря жертве Миадар, но именно её жертва, боль от потери близкого человека, и перечеркнула всё, да и Дракула бы не принял подобного, но она попыталась. Она сделала всё, что могла, и всё, что было возможно.
Женщина настолько углубилась в себя, что не заметила, как из здания через дорогу напротив, где располагалась парикмахерская, на неё смотрит, не смея отвести взгляд, высокий мужчина. Проходили секунды, за ними минуты, но ничего не менялось, пока Элхад не поднялась с места, и за ней, словно понимая, что женщина сейчас может выйти из заведения и пропасть в толпе людей, вскочил на ноги и мужчина. Но ему повезло, Элхад лишь решила попросить себе чаю, и её заказ был выполнен как раз в тот момент, когда колокольчик над дверью кафе брякнул особенно громко и нетерпеливо, и перед редкими посетителями и скучающими сотрудниками предстал высокий, статный, смуглый мужчина, одетый в серые джинсы и рубашку с короткими рукавами. Его длинные русые волосы были затянуты на затылке в тугой хвостик, но даже так они спадали на лицо, а первым привлекали внимание скулы. Мужчина начал выискивать взглядом Элхад, и вот его карие глаза нашли объект восхищения.
— Из-звините, — мило заикаясь и не решаясь прикоснуться, привлёк внимание Элхад незнакомец, подходя ближе и обращая на себя внимание всех вампиров.
— Да? — улыбнулась Элхад, разворачиваясь, и замерла при одном лишь только взгляде на мужчину.
— В-видите ли, я-я фот-фотограф и, — замялся незнакомец, нервно потирая затылок и смотря в пол, — и у вас такое ли-лицо, что руки сами т-тянутся к камере.
Мужчина достал из кармана визитку, чтобы доказать не верящей своим ощущениям женщине, что он действительно фотограф, а не маньяк какой-то.
— Я-я, Илья, — мужчина нервно улыбнулся и притянул женщине руку.
— Элхад, — наигранно уверенно представилась Первородная, и у Кэтрин, что только сейчас вышла из подсобки, вырвалось нежное «Оу», при виде данной сцены, и все вампиры растаяли, видя, что их Наставница, наконец, за все эти годы, встретила свою Пару. Элхад же не могла поверить в сегодняшний день, и она наконец-таки поняла всё то, что описывали ей те, кому довелось встретить Пару. Прекрасный запах, что окутал её и дурманил сознание, тепло человеческого тела, что разгоняло тоску и страх, передавалось и ей. Она наконец-таки почувствовала то, что чувствовал Дракула, и его образ, за который женщина продолжала цепляться даже после смерти брата, отдалился, и день стал ещё светлее и прекраснее.
— Какое необычное имя, — впервые без заикания произнёс Илья, по-прежнему не отпуская руку Элхад, и где-то там, вдали, на небесах, Создатели улыбались вместе с ними.
Судьба дарует вторые шансы.
