«Там нужна моя помощь. Это всего на несколько дней, Эрик. Не волнуйся. Вернусь сразу же, как только смогу. Люблю тебя. Не умри с голода, умоляю ;) Твоя Белла»
Несколько строчек, написанные красивым, аккуратным почерком, которые изменят его жизнь. Через какие-то двое суток. Пятого декабря Макс вызвал Колтера к себе. — У меня плохие новости для тебя, Эрик. Сядь, пожалуйста, — тогда он даже подумать не мог, что Старший заговорит про его девушку. — Её больше нет. Белла погибла, Эрик. Ледяной тон Джонсона навсегда впечатался в память Колтера. Он не помнил, как тогда добрался до своей квартиры. Не помнил, как не наложил на себя руки. Не помнил, как существовал те сутки, что требовались для возвращения её тела в Бесстрашие. Но он отчётливо помнил момент опознания. Это была она. Белла. Его Белла. Он помнил, как её хоронили. Как выносили закрытый гроб, потому что то, что было под крышкой было тяжело наблюдать. Было тяжело узнать её. Было тяжело узнать человека в том теле, которое привезли в штаб. Изуродованное, не один раз изнасилованное тело молодой красивой девочки. Изгои знатно поиздевались. Отрезали пальцы, избивали, насиловали… Всё это на протяжении получаса слушал Эрик в заключении патологоанатома. И они ответили. Каждый, кто хоть пальцем дотронулся до неё. Именно за те несколько дней Колтер прославился своей хладнокровной жестокостью, он резал каждого изгоя, отвечая отбросам за каждую царапину на теле возлюбленной. А всё из-за чего? Из-за того, что все знали, что она — Белла Спринг, девушка одного из Лидеров Бесстрашия. Из-за него. Его хотели уязвить, и у них это получилось. Беззвучный крик застрял где-то в горле. Эрик ненавидел себя за это. Он ненавидел себя за то, что не смог её спасти. Мужчина часто дышал, сжимая трясущиеся руки в кулаки, не в силах совладать со своими эмоциями. Ему было больно. Самый страшный и самый глубокий его шрам, который он периодически расковыривал, делая его всё глубже и глубже, заливая кровью всю грудную клетку. И теперь он боялся этого. Он боялся связывать свою жизнь с кем-то. Он боялся сравнивать Беллу с ней. Они были абсолютно разными. Единственное, что их объединяло — какая-то сверхъестественная сила, которая притягивала окружающих людей к ним, как магнит. И всё. Больше ничего. Белла была тихая, покладистая, её устраивала её жизнь за Эриком. Он решал все их проблемы вне дома. А всё, что касалось домашнего очага, лежало на хрупких плечах девушки. Она не была идеальным бойцом, не очень хорошо стреляла и дралась, поэтому работала врачом. А Мия… Она строптивая, которой не сидится на месте. Она постоянно искала приключения. Эрик знал, что, как за Лидером, она пойдёт не за ним. Она пойдёт с ним. Куда угодно. Они проходили это не один раз. И Эрик этого боялся. Действительно боялся. Поэтому и издевался над ней в надежде на то, что девчонка одумается и бросит этим заниматься. А Эванс хоть бы что. Она не хотела разрывать их связь. А он не мог это сделать: слишком уж сильно эта строптивая и совершенно не выносимая девчонка въелась в его жизнь. Вдруг раздался настойчивый стук в дверь. Колтер проигнорировал его, надеясь на то, что непрошеный гость уйдёт, но стук снова повторился, но ещё более настырно. И ещё раз. — Эй, Эрик, ты же по-любому у себя! Открывай! — за металлической дверью послышался голос Шоу. — Ну чего тебе? — всё-таки открыв через несколько минут молодому человеку, ответил Колтер. — Мужик, что так долго? — Томас бесцеремонно ввалился внутрь квартиры Лидера. — Тебе… — Короче, смотри, какая рубашка лучше? — Шоу даже не дал Эрику договорить, взволнованно тараторя и жестикулируя руками. — Эта? — парень раскинул руки в разные стороны, демонстрируя чёрную рубашку. — Или синяя лучше? — блондин потряс в воздухе ткань на несколько оттенков светлее. — И где Мия, не знаешь? Вы же уже закончили? — Строптивая твоя у Алека в лазарете, — холодно ответил Лидер, даже не смотря на друга. — Что с ней опять? — Шоу даже не обратил особого внимания на слова Колтера, зная, как часто Эванс попадает в кабинет Алека по всякой мелочи. — Валяется без сознания уже несколько часов. — Ва… что она там делает? — Иди сам и посмотри, что она там делает. Оставь меня в покое, — Шоу, как пробка, вылетел из квартиры Колтера.***
В те несколько дней, в которые проходили промежуточные зачёты, во фракции было удивительно тихо. Все новобранцы не желали пересекаться с Эриком вне тренировок, да и урождённые бесстрашные старались лишний раз не попадаться Колтеру, который так и метал взглядом молнии, на глаза. Состояние Мии уже несколько дней в норму не приходило, её по-прежнему мучал жар, и она находилась в полубредовом состоянии, что совершенно не поднимало Лидеру настроение. Масло в огонь подливали разбушевавшиеся изгои. В их поселения уже было выслано несколько групп быстрого реагирования, но мужчину могли дернуть туда в любую минуту. Хоть Макс и не отдавал приказа о приведении мобилизационных групп в боевую готовность, тем не менее все Бесстрашные были на чеку и могли прямо сейчас выдвинуться к Стене, где начинали разгораться самые серьёзные бунты. Джанин, лидер Эрудиции, предупредила о том, что сейчас лучше не запускать ситуацию с афракционерами, которые были недовольны существующим режимом. Одной из причин этого стало появление в их рядах какого-то влиятельного и чересчур амбициозного человека, который был выгнан из своей фракции за чрезмерную жестокость. Это всё, что было известно, остальная информация не рассекречивалась. Это была третья вещь, которая раздражала Эрика: Джанин что-то скрывала; сотрудничество с ней — опасная игра. Но бывшего Эрудита это привлекало — неизвестность того, что будет. Хотя… почему неизвестность? Всё это слишком очевидно. Но было интересно, как Мэттьюс завершит своё дело, сможет ли она, обладая лишь навыками Эрудита, переиграть Бесстрашного с успешным прошлым в её же фракции. За день до того, как неофитам предстояло сдавать пейзаж страха, Макс вызвал всех лидеров к себе. — Итак! — Старший окинул всех грозным взглядом. — Все вы знаете, что в поселениях изгоев неспокойно. Две группы Джима уже там, — широкоплечий мужчина с короткими светлыми волосами кивнул. — Следующее на очереди подразделение Эрика. Если ребята не справятся, то твои Бесстрашные поедут к Стене. Новобранцев не бери, будут только путаться под ногами, — бывший Эрудит поморщился, что-то пробубнив себе под нос. — Сейчас вы увидите, что происходит у афракционеров, — Макс с полминуты провозился с компьютером, выводя на экран видео с камер наблюдения. В принципе, всё зашло не слишком далеко: Бесстрашные держали под контролем основную часть поселений. Однако в некоторых местах ещё шли перестрелки, где-то были видны языки пламени, охватившего деревянные хижины. Те улицы, где бунты были подавлены, уже начали очищать от следов недавних стычек. Но вот там, где установилось лишь временное перемирие или шли перепалки в настоящее время, глаза то и дело натыкались на лужи крови и безжизненные тела изгоев и некоторых Бесстрашных. — Всего осталось устранить два очага недовольства, — продолжил Макс. Устранить. Это означало только одно: не оставлять в живых никого, кто оказывает хоть малейшее сопротивление. По сути, уничтожать всех. — На данный момент число убитых со стороны Бесстрашия достигает двадцати человек, у изгоев — около двух сотен. Мы не должны допустить больше ни одной смерти наших солдат. Вот имена всех погибших, — на экране появились двадцать фамилий. Эрик нашёл среди них знакомых Бесстрашных. С несколькими из них он работал, молодые парни были воспитаны Колтером, становились Бесстрашными у него на глазах. Эрик отвёл взгляд от экрана, даже не дочитав список до конца. Слишком много смертей. Слишком много смертей в его жизни. Пускай он был мало с кем очень близок (даже, скорее, совсем ни с кем из них), но внутри фракции существовала такая хорошая вещь, как преданность. Это могло быть незаметно, если смотреть на Бесстрашие целиком, но стоит заглянуть глубже, в самые потаённые уголки взаимоотношений, где каждый член находит свою большую семью, которой являются солдаты той группы, в которую он входит, и станет понятно, что это действительно так. Обычно лидеры и инструкторы набирают себе по сорок-пятьдесят Бесстрашных, и они становятся не просто близкими друзьями, а самыми настоящими братьями. Группа Эрика не исключение. Лидер собрал вокруг себя лучших из лучших, верных и самых смелых Бесстрашных, за которых он был готов биться до конца. За каждого из них. Он был Лидером. Настоящим Лидером. Да, жестоким, да, отстранённым от всех, да, про него практически ничего не известно большей части членов Бесстрашия, но он этих людей знал как облупленных, он знал каждого из них, кто на что способен и у кого какие слабости. А то, что происходило сейчас у Стены, означало только одно — там убивают его людей. Эрик был готов прямо сейчас выдвинуться в поселения изгоев. Он уже практически ощущал запах пороха на своих руках и крови врагов вокруг. Эрик ждал одного единственного слова от Макса — «Действовать», чтобы пойти крушить всё на своём пути. Он был готов мстить. Мстить до потери пульса. Мстить за своих погибших людей. В этом заключалась его лидерская черта: он мог убить кого угодно за человека из своей группы. Да, Эрик садист, жестокий тиран. Кто угодно. Только не предатель и не эгоист. Его группа была для него всем. Её деятельность — смыслом его жизни. Окружающие обстоятельства: бои, драки, войны, перестрелки — кислородом, которым он дышал уже восемь лет. Он всегда (последние три года точно) думал только об этом. Вся его жизнь состояла из войны. Но в один прекрасный момент, который, кажется, лучше бы не наступал вовсе, во фракции появилась строптивая девчонка из Искренности, которая перевернула всю жизнь с ног на голову. Не видя её, Эрик почему-то стал так остро ощущать, что вот сейчас именно она безупречно метает ножи, стреляет из оружия без единого промаха, а сейчас уже дерётся на ринге, снова пропуская неожиданный удар. Это было единственным её слабым местом, которое он пытался исправить, пускай иногда жёстко и негуманно, но зато результативно. Скоро, возможно, она справиться. Возможно… Быстро прогнав мысли об Эванс, Лидер процедил: — Макс, ты знаешь, что я готов выдвинуться прямо сейчас. — Не спеши, Эрик, — холодно ответил Старший. — Пускай люди Джима закончат свою работу. И вот ещё что: ты не поедешь к Стене со своей группой. Твои ребята профессионалы, за ними присмотр не нужен, а ты здесь пригодишься, — бывший Эрудит ошарашено посмотрел на Лидера. — Ты же знаешь, что я не оставлю своих бойцов. — Иногда нужно переступать через свои принципы, — мужчина пожал плечами. Желваки Эрика заходили ходуном, но он замолчал. Он выскажет всё Максу, но не при всех. — Джим, а ты можешь выдвигаться к своим солдатам завтра. Через двадцать минут собрание завершилось. Дождавшись, когда все уйдут, Эрик с шумом отодвинул кресло, на котором сидел, поднимаясь с него. — Ну и что ты хочешь этим сказать? — мужчина оперся руками о стол главного. — Почему так?! — Времена меняются, Эрик, — ответил Макс, сцепляя пальцы в замок. — Правила меняются, вместе с ними мы вынуждены менять и свои принципы. — Что ты несёшь?! — Я всё сказал! Своего решения не поменяю! Ты можешь идти! Бывший Эрудит молча развернулся и вышел, со всей силой хлопнув дверью.***
Густую тишину Ямы разрезали глухие удары кулаков о грушу. Эрик, не останавливаясь, колотил по ней, издавая гневный рык. Спустя полчаса бессмысленных боёв с непоколебимым врагом, мужчина разбитыми в кровь руками потянулся к уже полупустой бутылке виски, делая несколько больших глотков и посылая всех и вся к чёрту. Все его дела медленно, но верно летели в тартарары. Напряжение между Колтером и Старшим Лидером всё росло. Приходилось вытягивать из Джонсона по слову. Он явно что-то скрывал… Вместе с Мэттьюс. — Да что ж ты делаешь? — бутылка Эрика была резко выдернута из его рук Томасом. — Может быть, тебе хватит уже? — А может быть, это не твоё дело? — Да ладно тебе. Хватит меня избегать, Эрик, поговори со мной, пожалуйста. Ты все эти дни сам не свой. Дело ведь не только в Эванс, правда? — Дело совсем не в ней, — Колтер смотрел прямо на блондина, который не отрывал непонимающего взгляда с Лидера. — Это проблемы в верхушке фракции, Том. Пока что тебе нужно знать только то, что вам нужно быть готовыми в ближайшие дни отправляться к Стене. Когда конкретно, я не знаю. — Всё как всегда, в общем-то. А вот это вот всё, — Шоу указал на бутылку, — тебе бы пора заканчивать. И тяжелее бывало. — Я сам разберусь с тем, что мне заканчивать, а что — нет, ладно? Ты сегодня к ней заходил? — мужчина перевёл тему, не желая больше разговаривать на эту тему. — Конечно. Сейчас вот иду ещё раз. Ей ни черта не лучше, Эрик… — Томас провёл рукой по своим волосам. Он волновался за Мию. Действительно, искренне переживал. Проведя все эти дни на истерике, Шоу по несколько раз на дню заглядывал в лазарет. Иногда, когда Алек рассказывал ему обо всём, что с ней случилось, его просто распирало от негодования: совершенно не понимая, что она делает, неофитка творила всякую ерунду, за которую потом ей приходилось отвечать. — Не надо к ней больше заходить, — отрезал Колтер. — В каком смысле? — В прямом. Я о чём тебя просил ещё тогда, когда ты узнал о ней? Просто следить за ней, — голос Эрика начал срываться на крик. — Просто следить и докладывать мне о её состоянии, о том, что она думает насчёт этого всего. — А я что? Плохо что-то из этого сделал?! — Томас дёрнулся к Лидеру, но он тут же остановил его рукой, предостерегая их обоих от необдуманных поступков, зная, что блондин крайне редко, но всё же бывает чересчур вспыльчив. — Ты влюбился в неё, Шоу! И не вздумай говорить мне, что это не так. Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы всё это прекрасно видеть. — Это-то здесь при чём? — Да при том, что это полностью застилает тебе глаза. И мозг. Ты давно рядом с ней головой думал?! — Знаешь что, Эрик. Вот это уже совершенно не твоё дело. Ты не можешь мне запретить с ней общаться и видеться. Не можешь, — Шоу равнодушно смотрел на Лидера, отойдя от него на несколько метров. — Даже не пытайся это делать. Выждав полминуты, Томас обогнул Колтера, продолжая свой путь в сторону лазарета, оставляя мужчину наедине с его проблемами и мыслями. В медицинском корпусе было неестественно тихо. Гробовое молчание разрезало лишь негромкое клацанье мед.сестры по клавиатуре компьютера. — Снова ты, — женщина подняла глаза на Шоу, вздохнув. — Время посещения скоро закончится, поторопись. Парень молча прошёл дальше по коридору, где в одиночной палате лежала блондинка. Как только он открыл дверь, маленькая комната тут же осветилась светом люминисцентных ламп, яркость которых была такой же неестественной, как всё вокруг здесь, включая лежащую без сознания Эванс. — Снова привет, — Шоу грустно улыбнулся. — Надеюсь, в следующий раз ты мне ответишь на это… Парень приземлился на стул, стоящий совсем рядом с койкой девушки, смотря на неё. Веки блондинки не двигались, бледное лицо казалось ещё бледнее при свете ламп. О том, что она жива можно было судить только по неприятному писку кардиографа и слабому дыханию Эванс. — Тебя не хватает, Мия… Правда, очень сильно не хватает. Всем. И все верят в то, что ты выкарабкаешься, — продолжал вслух говорить Шоу, разглядывая недвижимые черты лица девушки. Парень медленно потянулся к мирно лежащей руке блондинки, беря её в свою и слабо сжимая хрупкую кисть. — Ну не все, конечно, — усмехнулся он. — Когда ты придёшь в себя, я спалю тебе всех, кто уже попрощался с тобой. И запрещу тебе с ними общаться, — несколько минут Томас молчал, собираясь с мыслями. — Эрик тоже верит. Хоть и делает вид, что ему плевать. Ему совсем не наплевать на тебя, Мия. Просидев рядом с ней около пятнадцати минут, каждая из которых была наполнена надеждой на то, что произойдёт чудо и девушка очнётся, парень, наконец, поднялся, чтобы уйти. — Загляну к тебе завтра. Возвращайся, Мия. Пожалуйста… — с этими словами Томас всё-таки вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. — Завтра посещения запрещены, — оповестила его всё та же мед.сестра, сидящая у входы в корпус. — Это ещё почему? — Пятница. Всегда так было. У нас проверки и ещё до кучи всего. Не твоё дело, парень. — Мне плевать. Я приду. — Тебя всё равно никто сюда не пустит. Заканчивал бы ты уже ходить сюда. Тем более к Эванс. Она уже четвёртый день без сознания. Чудес не бывает. Зачем тебе это? — А вам это зачем? — сощурившись, спросил Шоу. — Что? — женщина недоумевающе уставилась на него, не понимая, что Бесстрашный хочет от неё. — Должность врача. Таких, как вы, надо сразу к изгоям отправлять, — выплюнув это прямо в лицо дежурной, блондин удалился, оставив шокированную женщину молча сидеть на своём месте.