Сгоревшие мотыльки

Она ненавидела его, ненавидела все, что происходило в ее жизни за последние несколько месяцев. Это отвращение к самой себе, потом стадия принятия всего самого ужасного, что с ней приключилось. У нее не было сил сражаться, а она хотела бросить этому психопату вызов, хоть и понимала, что шансы минимальны. Ее жизнь раскололась на несколько частей: до жизни с ним, встретив его, возненавидев его. Три стадии, три жизненных волны, три попытки отчаянно привести свою голову в полный порядок. Нога заживала после многочисленных осколков, как и ее спина, хотя поставили ей диагноз, что остаток дней Алана проходит с тростью. Она ни о чем не беспокоилась, зная, что физические травмы — всего лишь препятствие и вещь, с которой можно смириться. Но вот те душевно-ментальные раны, что остались после этого подонка, никогда не выйдут из ее головы. Потому что это настолько больно, что каждый раз начинает кружиться голова, и Алана теряет равновесие. Алана желала мести, хотела напиться своей победой в реванще, план которого она продумывала долгие и бесконечные ночи, пролежав в своей холодной от одиночества постели. Какая же она была дура, что ничего тогда не замечала! Она всего лишь попадалась под очарование Лектера и даже никогда не задавала вопросов, почему он так себя странно ведет. Потому что безгранично ему доверяла, хотела верить, что он не серийный убийца, который прятался от всех за множеством масок. Ей так легко было это внушить все это простой лестью, что после того, как он выкинул ее из окна высокого здания на холодный асфальт, Алана больше никому не могла доверять. Казалось, что у нее появилась паранойя, как будто на каждом углу, в любом месте, ее поджидал Ганнибал, готовясь на нее напасть. Эти припадки становились все чаще и чаще, а его горящие пламенем глаза маячили у нее перед глазами, что иногда Алана могла схватить нож с кухонного стала и запустить им в ее Лектера, но он всего лишь приземлялся на соседней стене, отчего женщина сразу же прятала свое лицо в ладонях, пытаясь не рвать на себе волосы от отчаяния, что эти ужасы до сих пор не прекращаются. На этом фоне один из специалистов в клинике даже сказал, что у нее может развиться депрессия, после которой может продолжиться паранойя и постоянная мания преследования, если Алана не поборет все свои страхи и психологические травмы. Он оставил ей такую незаживающую кровоточащую рану, что она вряд ли скоро от нее оправится и сможет нормально думать, хотя план мести все чаще появлялся в ее голове. Как и сказал специалист, Алана пошла по этой наклонной, хотя столько было возможностей, не заглушать все с горя алкоголем. Это все разъедало ее изнутри, превращая в серую тень себя прежней. Больше не было улыбки на лице, больше она не чувствовала, что когда-нибудь снова сможет вернуться в кресло психолога, пока знала, что Ганнибал на свободе. Иногда она видела его на улицах и старалась бежать как можно далеко от него, иногда он будто снова проникал ей в разум и шептал всякие словечки, пока она в поту не просыпалась и долго и тяжело дышала, пытаясь восстановить свои мысли после очередного кошмара. — Ты когда-нибудь видел эту картину? — произносит она над его ухом, склоняясь, когда они сидели в его большой гостиной с бокалами вина в руках. — Конечно, видел. И что вы можете сказать об этом, доктор Блум? — тихо спрашивает он, убирая пряди волос с ее лица. — Что ж, — с улыбкой начинает она, — эту картину всегда используют в целях терапии. Оттенки красок позволяют снова почувствовать пациенту тепло и радость, возвращаясь к прежним эмоциям после депрессии. — И не только это, — их лица уже так близко друг к другу, его пальцы сжимают несильно ее руку, а она неотрывно смотрит ему в глаза. — И что же еще? И тут она просыпается, сразу же вскакивая с постели, беря трость в руки. Дойти в считанные минуты до этого каталога было проще, чем сделать что-либо в подобном состоянии. Она находит копию картины в журнале и кидает ее немедленно в камин, разрушая мосты между ней и Ганнибалом. До сих пор оставалось ощущение, что он ей манипулирует. Красные розы, что заносил на этой неделе ей Джек, вновь стали напоминать о Лектере, корзинка с фруктами не стала исключением. Хотелось все вышвырнуть в окно и рвать и метать, пока весь пар не вышел бы наружу. Алана так устала, что хотела наконец-то вернуться к своему старому занятию — начать ходить в закрытый клуб, чтобы лучше упражняться с оружием. Это так помогало бы ей представлять перед собой маньяка, чувствовать и воображать, как пули проходят в его крепкое тело. Так и случилось. Ночные паники и атаки начали отступать, все меньше и меньше приходя к ней в самый неожиданный момент. Депрессия все еще однако продолжалась, пока большую часть времени женщина оставалась дома. Хотелось пить и еще раз пить алкоголь, усмиряя свое подсознание, отравленное Ганнибалом. Ей не хотелось называть его имя, хотелось просто пристрелить его к чертовой матери и больше никогда не возвращаться к этой мысли. Она ходила на занятия стрельбой из пистолета, каждый раз упорно проводя там несколько часов своего драгоценного времени. Порох оставался на ее пальцах, однако каждый день она думала, что это Его прах, что она может просто сдуть. В такие моменты ее лицо озаряла торжествующая улыбка и коварство. И тут до нее стало доходить, что пока она жива, не успокоится и будет искать мести для этого ублюдка, который не угробил здесь половину города. Ее глаза горели каждый раз, когда ей казалось, будто в толпе людей появляется Лектер и она с маниакальной быстротой сжимает в руках пистолет внутри кармана пальто, но потом понимает, что у нее снова появляется паранойя. Это вновь ставило Алану в ступор, превращая ее в беспомощное создание, которое не могло самостоятельно справляться с собственным разумом. — Ты никогда не справишься с тем, чего достигнуть не сможешь, — сказал как-то он ей, когда они смотрели на звезды из окна его спальни. — В этой жизни нет ничего недостижимого, — ответила она грустно, сильнее сжимая края подоконника. Кажется, именно тогда в ней посеяли первые зерна сомнения. — Даже такого, если бы ты пошла на убийство хорошо знакомого человека? — он умел ею манипулировать, показывать, что он все же в науке знает гораздо больше, чем она. Может, поэтому Алана все время считала себя неуверенной достаточно в себе, что позволила усомниться в Уилле. — Поживем — увидим, — ответила она, напрягшись, когда он обнял ее за плечи. Еще через месяц он вытолкнул ее из окна… Воспоминания больно въедались ей под кожу, но Алана не желала больше так жить. Ну сколько еще можно жить как в дурмане и думать, что все сможет забыться, если вернутся к прежней жизни? У нее не хватало больше сил так продолжать. В какой-то момент она поняла, что пора бы взять себя в руки, и просто записалась на курсы к психотерапевту. Долгие месяцы давали свои плоды, пока она не поняла, что наконец-то ее сознание начинало освобождаться от цепких лап Ганнибала. Со временем Алана постепенно перестала думать о своей больной спине и ноге, хотя однажды она проснулась с ужасной болью в пояснице и не могла никаким обезболивающим заглушить сильный приступ боли. Она долго ворочалась в кровати, проклинала Лектера за его психопатский характер, на который она так легко повелась, и только под утро заснула на целый час. Восстановление проходило медленно и долго, но Алана готова была терпеть все, что происходит с ней за последние месяцы. Каждый раз читая газеты с утра, она мечтала увидеть передовые заголовки с именем Лектера, где его обвиняют в бесчисленных убийствах, но ничего подобного не происходило. Казалось и вовсе, что ее жизнь только и крутится вокруг этого маньяка. Но как бы ей ни хотелось это с чем-то сравнивать, в жизни выходило все именно так: Ганнибал еще плотно опутывал ее, чувствуя ее напряжение и скованность, однако, наверное, сам Ганнибал о ней и вовсе забыл и предпочитал даже не вспоминать. Ее глушила боль, злость, гнев, ярость, может, поэтому она продолжала занятия стрельбой. Мишень — всегда он. Частота пуль не имела значений — чем больше, тем лучше. Она хотела покончить с этим, чтобы облегчить себе жизнь, стала пробовать планировать свою жизнь хотя бы немного, как эти припадки воспоминаний начинались снова. — Самое вкусное, что можно приготовить быстро и недорого — итальянская кухня, — проговорил он спокойно, подавая к столу мясо с пастой. — А еще прекрасное вино, — вторила Алана ему, чувствуя, как восхищается с каждым ужином им все больше и больше. — Да, сегодня я приготовил особую бутылку. Думаю, она вам понравится, доктор Блум, — он разлил по бокалам вино, слегка ощущая пряный аромат. — За успешное ведение дела. Это звучало как тост, но Алана была совсем не против немного такого пафосного тона. Она легко пригладила волосы, а потом попробовала на вкус мясо, приготовленное в том же вине. — Вы потрясающе готовите, — сказала она, улыбнувшись. — Никогда не думал, что навыки повара мне когда-то пригодятся в сфере психотерапии, — он не смотрел сильно на нее, но чувствовал, что все идет по нужному ему плану. В тот вечер она в первый раз поцеловала его в губы перед тем, как расстаться… Нет, нет, нет!.. Пронеслось быстро в ее голове, желая как можно скорее прогнать от себя ненужные, плачевные воспоминания. Она схватилась вновь за пистолет, опуская его в свой рабочий стол, где его никто не мог найти. В конце концов, у нее уже давно появился план мести, а это значило, что нужно было искать союзников, которые могли бы ей в этом помочь. Полиция была не в счет, как и ФБР. От них лишь только больше мороки и растраченных попусту нервов. — Я сотру тебя в порошок, Ганнибал, а потом пепел твоих костей развею над зданием ФБР... Она долго искала, перерыв множество архивов, чтобы разузнать больше про Лектера. В конце концов, она наткнулась на одну интересную деталь, что много месяцев подряд он посещает одного психотерапевта Беделию Дюморье, у которого та еще долгая история с Лектером. Как оказалось, он спас ей не раз жизнь, но что-то здесь было совершенно не то. Не могла ли она быть его очередной жертвой прошлого, которая снова ничего не помнит? Алана кинулась в интернет, находя ее сайт и изображение. Милая женщина, чуть старше Лектера, со светлыми волосами и очаровательной улыбкой и холодным взглядом голубых глаз. Возможно, о ней надо было разузнать побольше о Беделии, но Алане не хотелось медлить. Она просто разузнала ее адрес и поехала, чтобы поговорить о ее пациенте и заодно предложить гениальную сделку, от которой она не сможет отказаться. Вступив на порог ее дома, Алана немного нервничала, однако спустя пару минут тут же привела себя в порядок и позвонила в дверь. Тут же к ней вышла женщина, быстро впускающая ее внутрь и наставляющая на нее пистолет. — Кто вы? — спрашивает женщина напротив Аланы. — Доктор Алана Блум, и у меня есть к вам весьма заманчивый разговор относительно Ганнибала Лектера...