with great power

Иногда Элиотт чувствовал себя свободным только тогда, когда был один. Одиночество подходило ему, что было иронично, учитывая тот факт, что одним из его величайших страхов была полная изоляция. Разница между тем чтобы быть одному и быть одиноким, как он полагал, заключалась в глубине взаимодействия, которое он получал. Он мог чувствовать себя полностью изолированным в комнате, полной людей или, наоборот, наименее одиноким, когда он находился только с одним человеком рядом, или вообще ни с кем. В этот момент он был один, но это было не то одиночество, от которого он хотел сбежать. Такое одиночество не заставляло его чувствовать себя так, будто он бежит по узкому туннелю, пытаясь выбраться, когда стены вокруг него начинают смыкаться. Оно было более умиротворенным, как будто он лежал на лугу под солнышком, позволяя ветру скользить по его лицу. Покой наполнил его тело, когда его рука скользнула по страницам альбома, крепко сжимая ручку. Он рисовал свою миллионную вариацию енота и ежа, на этот раз на противоположных сторонах рушащейся Эйфелевой башни. Настоящий страх сковал его сердце, когда он услышал звонок Луки на днях, и хотя теперь он знал, что звонок был просто обратной связью, исходящей от его собственного телефона, это все равно еще мучало его. Он был бы в ужасе, если бы кто-то из его друзей оказался в опасности, а особенно Лука. Их дружба всегда была иной, даже с самого начала. Может быть, поэтому их друзья не сочли странным, что они "встречаются". Стук в дверь квартиры испугал его, и он случайно уронил ручку, поспешно поднимая ее, потому что ручки для рисования были слишком дорогими, и он не мог позволить себе потерять их. Он бросился к двери, видя лицо Луки через глазок. Черт, точно, они же перенесли свое "свидание" на сегодня. Он расплылся в широкой улыбке и открыл дверь. — Привет, любовь моя. Лука на мгновение застыл в шоке, а потом он моргнул и вернулся в свое прежнее состояние. Элиотт почти убедил себя, что ему почудилось это выражение. — Ты же знаешь, что тебе не нужно говорить такие вещи, когда мы одни, да? — Спросил Лука со слабым смешком, входя внутрь. — Я так вживаюсь в роль, Л, ты должен уважать мой способ, не так ли? — Ответил он дразняще, наблюдая, как Лука с нежностью закатывает глаза от услышанного прозвища. Это была своего рода их фишка, когда они поняли, что, хотя их имена были совершенно разными, но у них было нечто-то общее. Л и Эл. Они были единственными, кому позволялось так называть друг друга, и, хотя они делали это уже в течение многих лет, остальные их друзья все еще не совсем понимали этого. — Простите, Дэниел Дэй-Льюис. Пожалуйста, продолжайте, — Лука усмехнулся, склонив голову набок. Элиотт поморщил нос в ответ на приведенный пример Луки, но не потому, что он был плохим, а потому, что именно Элиотт представил Луке этого актера, заставляя его смотреть фильм за фильмом, так как он очень восхищался его мастерством, особенно самоотдачей актерскому делу. Честно говоря, он был удивлен, что Лука вообще это помнит, он всегда жаловался на просмотр этих фильмов. Было мило, что он действительно обратил на это внимание. — Так какой у нас план? — Спросил Элиотт, меняя тему разговора. Если Лука и был поражен внезапной переменой, то он этого не показал. Лука пожал плечами. — Мне кажется, ты говорил, что у тебя есть план? Элиотт раскрыл рот, подбирая ответ. Он действительно говорил Луке, что все спланирует. В обычной ситуации он бы так и сделал, но он все еще немного потрясен после своей последней встречи с Человеком-пауком. — Да, — медленно ответил он. — И что же? Что это? — Подсказал Лука, и Элиотт понял, что Лука видит его насквозь. Однако он был благодарен Луке за то, что тот не подгонял его, давая время подумать. В голове у Элиотта промелькнула мысль. — Это сюрприз, — сказал он, поймав недоверчивый взгляд Луки. — Знаешь, если ты забыл, то все, что тебе нужно… — Я не забыл, — возразил Элиотт. Несмотря на то, что он не выглядел убедительным, Лука забил на это, позволив Элиотту захватить телефон и ключи, прежде чем уйти. Элиотт оставил телефон в спальне, и когда он вернулся в гостиную, то увидел, что Лука смотрит на рисунок, который он оставил открытым на столе. Лука неловко поежился, увидев, что Элиотт вернулся. — Я же сказал, что меня там не было. — Я знаю, — согласился Элиотт, — но мысль о том, что ты мог быть, испугала меня, — глаза Луки расширились, и Элиотт разволновался, что он сказал что-то не то. — Извини, мне нужно было спрятать это, все равно он еще не закончен. — Нет, нет, мне нравится, — поспешно сказал Лука. Элиотт прищурился, но Лука продолжил: — Можно я возьму его, когда ты закончишь? Обычно Элиотт не отдавал свои рисунки, но он никогда не мог сказать Луке "нет". На самом деле он подарил довольно много своих рисунков ежа и енота Луке, который утверждал, что хотел сохранить их для продажи, когда Элиотт станет известным художником. Элиотт знал, что они лежат в коробке в его шкафу, достаточно потрепанные, так что, казалось, Лука часто доставал их, чтобы посмотреть. — Конечно, — согласился Элиотт и улыбка на лице Луки с лихвой компенсировала тот факт, что он потеряет еще один из своих рисунков. Теперь уже удовлетворенный, Лука направился к двери, выжидающе оглядываясь через плечо, чтобы Элиотт последовал за ним. Как только они оказались снаружи, Элиотт инстинктивно схватил Лалльмана за руку, и Элиотт почувствовал, как Лука застыл в удивлении. Лука моргнул, глядя на него своими большими голубыми глазами. — Я понимаю, что ты вживаешься в роль, но это действительно не обязательно. — Может быть, я хочу держать тебя за руку. Люди могут делать это и без романтического подтекста, — заметил Элиотт, и Лука покраснел. — Я знаю, — пробормотал Лука, опуская взгляд на тротуар, — я просто не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен делать то, чего не хочешь. Элиотт закатил глаза и сжал руку Луки, заставляя их снова встретиться взглядами. — Могу я напомнить тебе, что это именно ты наложил все ограничения на наши поддельные отношения? Если тебе от этого некомфортно, я могу остановиться. Элиотт попытался высвободить руку, но Лука крепче сжал ее. Он ухмыльнулся и удивленно поднял брови, в то время как Лука вел себя так, будто ничего подобного не делал. — У меня руки холодные, — сказал Лука, слегка пожав плечами, и Элиотт кивнул с притворным сочувствием, прекрасно зная, что Лука просто ищет оправдание. Ему было все равно, он не возражал держаться за руки. Не то чтобы они никогда раньше не держались за руки, так что он не понимал, почему на этот раз все было по-другому. Все еще держась за руки, Элиотт повел их мимо различных мест, которые Лука мог ожидать увидеть. Через парк, где они впервые встретились, когда Луке было тринадцать, а ему пятнадцать. В тот день Элиотт действительно был раздражен тем, что Идрисс пригласил его сестру и ее друзей присоединиться к ним в парке, в основном потому, что они планировали покурить, а они никак не могли сделать это с группой тринадцатилетних детей. К несчастью для Идрисса, в тот день Элиотт ушел с новым лучшим другом, которого, как ему казалось, он знал всю свою жизнь. Конечно, он никогда не говорил Идриссу, что Лука — его лучший друг, но это было и так очевидно. В парке была скамейка, на которую Элиотт и Лука приходили, когда хотели поговорить по душам. Они делились многим в спальнях, напивались в ванных комнатах на вечеринках или прятались в школе по углам, где их никто не мог потревожить, но это были неофициальные "разговоры по душам". Когда у кого-то из них было что-то, о чем им действительно нужно было поговорить, более серьезное, они приходили на эту скамью. Именно там Лука признался Элиотту, что он гей, и наоборот. Там Лука объяснил ситуацию с его родителями и почему он жил в подвале квартиры Манон в течение нескольких месяцев. Там Элиотт рассказал Луке о своем диагнозе. — Мы ведь не пойдем на нашу скамейку, правда? — Спросил Лука, когда они подошли поближе, с некоторой опаской в голосе. — Нет, не волнуйся, сегодня никаких секретов, — заверил его Элиотт, не замечая, как у Луки вытянулось лицо. Они продолжили путь, пока Элиотт не подошел к тому месту, куда он пообещал себе никого не подпускать. Он на мгновение заколебался, решая, действительно ли он хочет показать его Луке, а потом подумал: "Черт с ним". В мире не было никого другого, кому он предпочел бы представить эту часть себя. Лука прижался к Элиотту еще ближе, слегка прищурив глаза. — Ты же не привел меня сюда для того, чтобы убить? — Нет. Это мое самое любимое место в городе, — объяснил Элиотт, доставая телефон и используя его в качестве фонарика, чтобы направить их в туннель. Лука все еще выглядел немного настороженным, но позволил увести себя под мост. — Почему я только сейчас слышу об этом, если это твое любимое место в городе? — Спросил Лука, и его голос эхом отозвался в темноте. Элиотт пожал плечами, глядя на землю. — Именно сюда я прихожу, когда хочу побыть один. Полагаю, здесь мне лучше думается. Рука Луки выскользнула из его хватки, и Элиотт посмотрел на него, задаваясь вопросом, не сказал ли он снова что-то не так. Лука скрестил руки на груди. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным приводить меня в такое важное для тебя место, особенно если я впервые слышу о нем, а мы дружим уже три года. — Лука. Ты серьезно? — Я просто говорю! — Лука вскинул руки вверх. — Ты приводил сюда Люсиль? Элиотт сморщил нос. — Нет, конечно, нет. Ты первый. — Почему? — Что значит "почему"? Лука отвернулся от него, разглядывая граффити, которые украшали туннель. — Люсиль была твоей девушкой в течение двух лет, Идрисс и Софиан были твоими друзьями с самого детства, я знаю тебя так же долго, как и остальные ребята из бойсквада, что дает мне право видеть ту часть тебя, которой ты не делился ни с кем другим? — Ты другой, Л, ты знаешь это, — со вздохом сказал Элиотт. Впрочем, Лука был в чем-то прав. Он никогда даже не рассматривал вариант того, чтобы привести сюда кого-то еще, даже когда думал, что, возможно, они с Люсиль будут вместе навсегда. — А чем я отличаюсь? — Серьезно спросил Лука, но у Элиотта не было ответа на этот вопрос. — Я не знаю, — сказал он, — чем я отличаюсь для тебя? Лука закусил губу. — Кто сказал, что ты отличаешься? Элиотт бросил на него недовольный взгляд. — Л. — Эл, — усмехнулся Лука, плюхаясь на землю и облокачиваясь о стену туннеля. Элиотт сел рядом с ним, восприняв как хороший знак то, что Лука не отодвинулся. Он не знал, почему Лука поднял такой шум из-за всего этого, он просто хотел сделать что-то, чтобы показать Луке, как много их дружба значила для него. — Л, — повторил Элиотт, поворачивая голову к Луке. Лука повернулся, чтобы посмотреть на него в ответ, вопросительно подняв брови. Элиотт продолжил: — Если ты хочешь, мы можем уйти. Лука слегка покачал головой. — Нет, прости. Я рад, что ты привел меня сюда, правда, я просто не знаю, почему именно мне посчастливилось быть приглашенным в секретный мир Элиотта Демори. — Потому что ты самый важный человек в моей жизни, — просто ответил Элиотт. Лука затряс головой, поворачиваясь, чтобы снова взглянуть на Элиотта. — Один из, — тихо сказал он. — Что? — Спросил Элиотт. — Один из, — повторил Лука, — это то, что ты сказал на прошлой неделе. Одна из лучших вещей в твоей жизни. — Я имею в виду, да... Знаешь ли, я действительно люблю свои ручки для рисования, — объяснил Элиотт, наслаждаясь тем, как опускались ресницы Луки, когда он тихо засмеялся. — Но ты самый важный человек в моей жизни, — повторил он, ожидая, когда Лука откроет глаза. Он так и сделал, и вместе с этим поступком пришла своего рода стальная решимость, смешанная с мягкостью, которой они обычно не обладали. Лицо Луки вдруг показалось гораздо ближе, чем мгновение назад, и Элиотт обнаружил, что слегка наклонился вперед. Его веки отяжелели, и он заметил, что веки Луки тоже закрываются. Теперь они были так близко, что кончики их носов соприкасались, и Элиотт почувствовал, что затаил дыхание, ожидая чего-то, даже не осознавая чего. Их носы соприкоснулись еще больше, и Элиотт увидел, как Лука резко открыл глаза. — Важнее, чем Человек-паук? — Лука кашлянул, отстранился и прислонился спиной к стене. Элиотт несколько раз моргнул, чтобы прояснить голову. Что произошло? Казалось, что они вот-вот поцелуются... но нет, Лука, должно быть, дразнил его, да? Элиотт тоже прислонился к стене, глубоко вздохнул и заставил себя улыбнуться, пытаясь снять напряжение. Он потянулся, чтобы взъерошить волосы Луки. — Конечно, ты для меня важнее, чем Человек-паук. Для начала, я его едва знаю, — поддразнил он. Лука рассмеялся, хотя это прозвучало немного напряженно. — О, ну, слава богу, — сказал он, положив голову на колени. У Элиотта возникло желание убрать прядь волос, упавшую ему на глаза, но он сдержался, решив вместо этого наблюдать за Лукой, впитывая все детали. Он не знал, почему сдержался, он все время касался волос Луки, особенно чтобы убрать их с лица. Может быть, он не хотел, чтобы Лука знал, что он замечает каждую мелочь в нем, особенно когда Лука, вероятно, замечал каждую мелочь в таинственном мальчике, в которого он был так влюблен, а не в Элиотте. — Спасибо, что привел меня сюда, Эл, — тихо сказал Лука, и глаза его сверкнули даже в темноте. Они были подобны звездам. Крошечные вселенные, которыми Элиотт был поглощен. Он отбросил свои мысли и улыбнулся в ответ. — Не существует кого-то другого, с кем бы я предпочел встречаться понарошку. — Как мне повезло, — со смехом отозвался Лука. Действительно, как повезло.