***
Утром следующего дня Федя меня разбудил ни свет ни заря и заставил на кой-то прийти на кухню, где уже вовсю орудовала маман. После вчерашнего её настроение явно улучшилось. — Тарас, — Федин тон не предвещал ничего хорошего, — надеюсь, ты помнишь, что я обещал выселить тебя с моей жилплощади, когда наступит твоё совершеннолетие? Он смотрел на меня, не мигая, — в его зелёных глазах было лишь ледяное спокойствие, от которого у меня всё внутри заиндевело. — Помню, — промямлил я, водружаясь на табуретку напротив. — Как ты заметил, я решил повременить до окончания тобой школы… — Это из-за того, что я вчера минералку долго покупал или показал тебе средний палец? — я перебил его, потому что уже понял, к чему он клонит. Блядь, ну почему именно сейчас-то?! — А может, ты всё-таки дашь мне договорить? — слегка повысил голос Федя. Грёбаный сфинкс, как всегда, был малоэмоционален и бессердечен. Правда, зная его, он с точно таким же спокойствием мог убивать. Отчим убедился, что я заткнулся в тряпочку, и продолжил: — Я всегда держу своё слово, поэтому предлагаю тебе начать паковать свои вещи. Думаю, до вечера ты справишься. — Он продолжил изучать меня, как изучают лягушку перед вивисекцией. Я был ошарашен, на меня сразу же обрушилась целая груда камней. Попробовал поискать защиты у матери, но та как ни в чём не бывало готовила завтрак, уткнувшись в маленький телек, встроенный в дверцу навесного шкафчика. — Это всё из-за того, что я пидор и мне нравится парень, да?! — вспылил я, вскакивая из-за стола. Федя продолжил сидеть с невозмутимым видом. Зато теперь мать смотрела на меня ошарашенным взглядом. Она даже уронила на пол поварёшку, которой помешивала рисовую кашу. — Т-т-тарас, что ты сейчас сказал? — её губы затряслись. — Да, мама, прикинь, бля, твой сын — пидор и трахается с парнем, и этот удод белобрысый, между прочим, об этом знает! — Фе-едя? — мать явно пребывала в шоке. Я вернулся к себе в комнату, громко хлопнув дверью. Сел на кровать, обхватив голову руками. Это полный пиздец! А ведь ещё вчера я считал, что Федя мне друг. Сука он, а не друг! Хотелось выть в голос. Ёбаный козёл!!! Мне было похуй на то, что меня отселят в какой-нибудь бомжатник, самое главное, что я не смогу, как прежде, видеться с Миром. Су-ука-а-а!!! В комнату вошёл отчим и, облокотившись на платяной шкаф, с издёвкой произнёс: — М-да-а, Тарас Русланович, не знал, что ты такая истеричка. — Чё ты сказал?! — я резко вскочил и попытался въебать по этой самодовольной роже со всей дури, но хуй там пел. Этот блядский двухметровый шкаф скрутил меня, как кутёнка — ну, что сказать, захват был проделан мастерски — как я ни рыпался, но сделать ничего уже не мог. Да и вообще, после того, как тебя уложили мордой в пол, выкрутив конечности, шансы что-либо сделать стремительно приближаются к нулю. Даже я со своей сверхустойчивостью к боли завопил. Вот тебе и «Солдат ребёнка не обидит», как он вечно говорил во время наших совместных тренировок. — Это тебе за «белобрысого удода», — проворковал он на самое моё ухо, а затем ослабил захват, но подняться не дал. — Тарас, ты так ничему и не научился. Сколько раз говорил, что свои эмоции нужно держать при себе, особенно когда ввязываешься в бой. — Сука, он ещё и сожалеет, что я его уроки по тактике боя плохо усвоил. — Да пошёл ты, — прохрипел я. — Отъебись! — Тарас, когда же ты научишься дослушивать до конца? — и он зачем-то побренчал перед моими глазами какой-то связкой ключей. — Ну и чего ты хочешь этим сказать? — продолжил я хрипеть. А ещё до жути хотелось испепелить его взглядом на месте, только танки грязи не боятся. — А это, сын, ключи от квартиры, оформленной на твоё имя, — подарок от бабушки с дедушкой. Они хотели преподнести его на твой прошлый день рождения, но я запретил, чтобы ты не загулял на новой хате, а достойно закончил среднее образование, — после этих слов он наконец отпустил меня. — Хотя, видимо, поторопился. Я приподнялся и уселся на пол, разминая плечи. То ли у меня крыша тю-тю, то ли это Федя совсем ебанутый?.. — Тебе говорили, что ты тот ещё козёл? — спросил я, морщась от боли в грубо растянутых мышцах. — За козла потом ответишь, — отчим гаденько засмеялся. — Блядь, и к чему всё это шоу? Нельзя было просто так отдать? — Нельзя. Таких подарков надо быть достойным, — он вновь отключил эмоции. — Ты, конечно, провалил тест, но после твоего наитупейшего каминг-аута пришлось пересматривать критерии оценки. Он бросил ключи на мой компьютерный стол и удалился, а я как сидел на полу, так и остался там, переваривая Федины слова. Это реально хуй знает что! Ему на работе ваще, что ли, башню снесло, раз он так поступает? То пытает меня, то какие-то дебильные тесты устраивает. Ну, это полбеды — из-за этого гандона я прокололся и рассказал матери о своих голубых наклонностях. Ебучий случай! Через какое-то время в комнату вошла мать и застала меня по-прежнему сидящим на полу и втыкающим в пустоту. — Сына, так это всё-таки правда? — она заметно нервничала. — Да, — говорю. А ебись оно всё конём! — Понятно… — она замолчала, затем помедлив спросила: — И кто… он? — Зачем тебе это знать? — Потому что я — твоя мать, и мне интересно всё, что с тобой связано, — проговорила она злобной скороговоркой и уселась на мою кровать, сложив руки на груди. Футы-нуты, интересно ей. Раньше как-то подобной заинтересованности моей дебильной жизнью у неё не замечал. Я поднялся с пола и переместился в компьютерное кресло. — Это Мир, Любомир Волк. Довольна? — буркнул я. Всё равно ведь у Феди выпытает. — Так, прекращай грубить матери! — она повысила голос и недобро глянула на меня, но потом, неожиданно сменив гнев на милость, задала следующий вопрос: — Ну и как тебя угораздило связаться с ним? — Что значит «связаться», а? Я вообще-то люблю его, мамочка. — Ладно, ладно, успокойся. Я имела в виду, как это у вас произошло? — А тебе, что, Малахова мало с сериалами? Мать вновь стала метать в меня молнии. — Да твою ж налево, — со вздохом произнёс я. — Как произошло? По обоюдному согласию. Подошёл в школе, сказал: «Пошли потрахаемся»; он согласился. Надеюсь, тебе не нужно пересказывать кто, кого и как? — Какой же ты всё-таки несносный ребёнок! — мама опять вспылила. — Я с тобой по-людски, а ты… — она встала и вышла, с силой закрыв за собой дверь. Не, мама реально думает, что я ей прям так всё и выложу: и про то, что я полгода сходил по нему с ума, а потом вообще грубо трахнул, а потом… Потом мой самый чудесный человечек на свете признался, что любит. И кого? Меня! Тупого урода!.. Посидев в тишине и одиночестве, немного успокоился и решил поделиться новостью с Волчонком. Пока врубал комп, взгляд упал на ключи. Квартира. Охренеть можно! У меня есть собственная квартира. Вот Федины родаки дают. Интересно, где? Скорее всего, где-нибудь в ебенях. Хреново. Буду сдавать, а сам поищу хоть комнату, но поближе к Миру. Всё-таки решил сделать ему сюрприз. Мы попереписывались в ВК. Я безумно хотел к нему, но родители Волчонка были дома, не говоря уже о том, что ему нужно заниматься — скоро туры для поступления в Гнесинку. За обедом сидели молча. Обиженная мать игнорила меня; Федя, как всегда, жевал с видом аристократа на приёме у короля. В пятом часу в мою комнату вновь завалился отчим и осведомился: какого чёрта я не пакую своё шмотьё. Блядь, он реально хочет меня сегодня турнуть в неизвестном направлении? — Я даже не знаю, что мне нужно брать на новую квартиру. Что там есть-то? Четыре голых стены, пол и потолок? И вообще, где она? — Чтоб через пять минут был готов! И ключи не забудь, — бросил мне Федя и пошёл переодеваться. Он, как всегда, облачился в свой строгий костюм, только в летний вариант. Ну, а мне-то чего собираться-то? Как там бабуля говорила: «Крестьянину собраться — только подпоясаться»? Напялил бриджи и футболку, на ноги — кроссы, на башку — бейсболку, естественно, красную. — И далеко мы? — спросил я у отчима, когда он завёл свой BMW G30. — За сегодня доберёмся, — без каких-либо эмоций произнёс он, надавливая на педаль газа. А по-нормальному ответить западло, да? Авто выехало из двора. Федя зачем-то подрулил к ближайшему «Магниту», быстро купил там торт и шампанское, объяснив, что новоселье справлять будем, а затем, покружив в нашем районе, заехал во двор, что был через дорогу от нашего. Там было всё точно так же, как и у нас, разве что детская площадка поновее и придворовая территория поухоженнее. У подъезда дома, который был копией нашего, только стоял в стороне от улицы и торцом к ней, ожидала нас мать. Ваще ничего не понимал. Отчим остановился, сообщил: «Приехали. А ты боялся» и вылез из машины, захватив покупки. Я выбрался вслед за ним и в полных непонятках уставился на родителей. У Феди, что, сегодня день тупых приколов? — Мои тоже хотели приехать, но у отца там какая-то проблема на фирме появилась, — сообщил Фёдор. — Пошли, собственник, чего замер? — он подтолкнул меня в сторону подъезда. Он, держа в руках торт и шампанское, широким шагом направился внутрь, мама пошла за ним, ну и я следом. Поднялись на четвёртый этаж. — Открывай, — Федя указал на одну из железных дверей. Я еле-еле совладал с волнением и со второй попытки открыл замок. Оказалось, что в моём полном распоряжении была однокомнатная квартира с хорошим ремонтом в молодёжном стиле: натяжные потолки, витражные окна, застеклённый и утеплённый балкон, по стенам, покрытым сероватыми обоями с простеньким геометрическим рисунком, развешаны абстракции, около окна — небольшой компьютерный стол, большущий диван разграничивал объединённые кухню и комнату, на стене напротив — плоский телек с широкой диагональю, неплохая саунд-система, всякие другие элементы интерьера, создающие комфорт и уют. Кухня тоже была упакована: здоровый холодильник, варочная панель, встроенная в навесной шкаф вытяжка; современная компактная газовая колонка; раковина и столешница из жидкого камня. В ванной комнате — душевая кабинка и стиральная машина. Вообще, санузел был переделан в совмещённый, чтобы немного расширить и без того немаленькую кухню. От увиденного так охренел, что мой словарный запас сократился до нуля — я не мог ничего сказать, а только что-то мычал на постоянные вопросы матери «Нравится?». По началу она тоже была не многословной и смотрела исподлобья, но потом увлеклась и, видимо, позабыла утренние обиды. В общем, меня накрыло, я просто взял и обнял сначала маму, а потом и Федю. Даже заплакал от переполнявших меня эмоций, чего не делал, наверное, последние лет десять. Затем мы сели отмечать новоселье. Оказывается, в шкафчиках была и посуда, и бокалы. В общем, живи не хочу, только осталось мои шмотки перенести и комп. Федя показал, как раскладывается траходром, а мать дала наставления насчёт стиралки и кухонной техники. Затем в своём старом доме мы быстренько собрали мне необходимые на первое время вещи. Отчим помог мне их перенести. Перед уходом он сообщил мне, что во время ремонта здесь была сделана дополнительная звукоизоляция, и он явно намекал не только на возможность громкого прослушивания музыки. Я позвонил Любови Владимировне и Игнату Аркадьевичу и долго благодарил их, позвонил также бабе Клаве и бабе Жанне. Они тоже были в курсе и безумно радовались за меня. Баба Жанна так и вовсе была той, кто эту квартиру и присмотрел. По линии своей общественно-полезной деятельности она была осведомлена о многих одиноких пожилых людях, и когда бывший владелец этой квартиры двинул кони, она маякнула деду Игнату. Тот тут же подключил свои многочисленные связи. В общем, она просила об этом никому не рассказывать, особенно Феде, но, в конечном итоге, махинации с муниципальным жильём и коррупционные связи позволили одному молодому парню стать хозяином недвижимости в старом центре Москвы. Уверен, отчим, конечно же, и так прекрасно всё понял, да и я знаю, что это не есть гуд, но, блин, супер же! — мой Мирка будет рядом, да и предки тоже. Можно, в случае чего, ходить к ним харчеваться. А Феде я вообще по гроб жизни обязан буду, раз уж он ради меня закрыл глаза на эту жилищную авантюру. В десятом часу неожиданно позвонил отец — наверное год от него ни слуху ни духу, а тут на тебе. — Здорова, шкет, — батя был в приподнятом настроении, а на заднем фоне играла музыка — квасит, что ли, где-то? — Привет, пап. — Мне тут одна птичка весточку принесла, что Иркин хахаль тебе квартирку подогнал. — Ну да, есть такое. Только это мне Любовь Владимировна и Игнат Аркадьевич подарили, а Фёдор просто ждал, пока я школу закончу, типа, чтоб я не загулял. — Ну, эти могут. Они ж, как-никак, у нас почти олигархи, — батя хмыкнул. — Но Федька всё равно молодец — мужик, уважаю. А то б заделал мне на радостях внука или внучку, а я пока не готов в деда играть. — Пап, чё сразу заделал-то? — бля, не думал, что об этом так стрёмного говорить. — Ой, по-твоему, я себя, что ль, не помню в твоём возрасте. Девахи ж вокруг меня так и вились. Они ж друг дружке про мой болт рассказывали, — батя зычно заржал. — Тебе же он вроде тоже достался. От папки-то, — опять ржёт. Госпадя, мужику сорокет, а он всё о том же. — Надеюсь, ты не ждёшь благодарности. — Ну-у, мог бы пахану своему и подогнать за это чего-нить пятизвёздочное. — Хорошо. — Да шучу я. Тарас, ты что шуток не понимаешь? — и опять ржёт. Ну точно, бухает с какой-нибудь мадамой. — Ладно, чё хотел сказать-то: ну, ты понял, если будешь сувать, то обязательно упаковывай, не повторяй моих ошибок. — Прикольно. Это получается, что я — твоя ошибка? — я малясь прихуел. — Сына, ну как ты такое-то мог подумать? Я совсем не это хотел сказать. Я имел в виду: погуляй, пока молодой, а детей настругать завсегда успеешь. — Спасибо за ценный совет. — Знал бы он, что мне это не грозит. И вообще, интересно, чтобы он мне говорил, если б узнал, что я — гей? — Ладно, шкет, пойду я, а то мне скоро в рейс на Ёбург. — В смысле? — А ты что, не знаешь? Я ж теперь шоферю — в дальнобои подался. — Фигасе, а чё так? Ты ж на заводе работал. — Да заебало там всё: рутина эта, да и начальники-гандоны все соки выпили. И тут, конечно, не сахар, но зато разнообразие: сегодня — Ёбург, завтра — Анапа, послезавтра — ваще заграница какая-нибудь. Хоть страну и её округу посмотрю. — Ага, как же. По-любому, просто в Москве бабы закончились, которых он ещё не трахал, вот теперь будет окучивать иногородних. Не удивлюсь, если у меня потом объявится вагон и маленькая тележка братьев и сестёр. — Понятно. Ну, удачи тогда тебе. Как там говорят: ни гвоздя, ни жезла. — Спасибо, сын. Эх, смотрю, большой ты уже стал. Ты главное о папке не забывай. Папка у тебя хоть и непутёвый, но всё ж любит тебя, — в его голосе промелькнули плаксивые нотки. — Конечно, пап, не забуду. — Ну всё, давай. Маму за меня поцелуй и Федьке привет передавай. Пойду собираться. — Счастливо, пап. Да уж, батя в своём репертуаре. И двух лет на заводе машинистом не проработал, а уже рутина его замучила. Ну, дай-то бог, чтоб его разъезды по стране не закончились также быстро. Ёбарь-террорист, бляха-муха. Хорошо, что я в него характером не пошёл. Не, ну за болт ему, конечно, огромное спасибо. Только жаль, что он в комплекте со стрёмным мордоворотом шёл.***
Еле дождался понедельника и когда родители Волчонка отчалят на работу. Тут же поднимаюсь на третий, звоню в дверь. Мир долго не открывал. Он был сонным, в одних труханах и со взъерошенными волосами — такой прям хорошенький ангелочек. Я не раздумывая притянул его к себе и стал наслаждаться его теплом. Он не сразу, но среагировал, обняв в ответ. — Тарас, ты чего так рано? — спросило моё не до конца проснувшееся чудо. — А ты что, не рад? — с наигранной обидой в голосе спросил я. — Нет-нет, что ты. Я очень рад! — встрепенулся он словно воробушек. — Просто я даже не умывался ещё. — Эх, соня ты мой любимый, — я поцеловал его. — Иди готовься, нас ждут великие дела. — Что ты имеешь в виду? — Мирка по-прежнему ничего не понимал, но по бугорку внизу было отчётливо видно, что он крайне мне рад. Я еле сдержался, чтобы не взять его прям в коридоре. Ну нет уж, теперь-то для этого у меня есть полноценное любовное гнёздышко. Волчонок привёл себя в порядок. Правда, мой красавчик в любом виде лучше всех. Он напоил меня чаем, хотя я сопротивлялся, как мог, — не терпелось его поскорее затащить к себе. Сколько бы Мирка не выспрашивал меня, куда я его так настойчиво зову, молчал, как партизан. Наконец поняв, что я не поддамся даже на его поцелуи, он оделся: лёгкие брючки, рубашечка, летние туфли. Безумно красивая картинка. До сих пор не верю своему счастью, боюсь как-нито проснуться и обнаружить, что это всего лишь очередной мой эротический сон. Идём на квартиру. По виду малыша понимаю, что он крайне заинтригован. Открываю дверь своим ключом, а затем подхватываю любимого музыканта на руки и переступаю через порог. Вот теперь-то мой дом — полная чаша, и у меня всё есть! Волчонок озирается по сторонам, ничего не понимающим взглядом. — Тарас, а куда мы пришли? — спрашивает он. — Это моя квартира, — с гордостью говорю и нехотя опускаю Мира, чтобы он разулся. — Твоя квартира? — Волчонок от удивления так широко распахнул свои обворожительные глазки, что я испугался, как бы они не выпали. — Мне родители Феди её подарили по случаю совершеннолетия, но отчим сообщил об этом только вчера. — Это же замечательно! Искренне тебя поздравляю. — Спасибо. Теперь нам никто не будет мешать, и мы можем быть только вдвоём, — с этими словами я вновь подхватил любимого парнишку на руки и понёс в комнату. Он побрыкался для проформы, говоря, что и сам может дойти, но я его не слушал и аккуратно положил на разложенный диван. Тут уже всё было подготовлено: фрукты, шампанское, конфеты, свечи, да, и обязательно розы. Я уже понял, что Волчок их просто обожает. Они были куплены мной с утра в цветочном — там как раз привезли свежую партию. Алые розы сразу же привлекли внимание Волчонка. Я видел его горящие глаза. Да ради таких его счастливых глаз и улыбки я готов даже на преступление! Мы занимались любовью весь день напролёт. Я умер и это мой рай — я был неимоверно счастлив. Жаль, вечером Волчонку пришлось возвращаться домой.