Рэд vs Волк

            Приходит время,             Люди головы теряют             И это время             Называется весна!             (Анна Герман «Весеннее танго», муз. и ст. В. А. Миляева) Рэд Впервые за столько времени с утра чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Правда, был лёгкий мандраж, которого у меня давненько не наблюдалось — как же я боялся: а не окажется ли всё то, что было со мной вчерашним вечером, всего лишь сном, сладостным, дурманящим, но сном. «Ну и уёбище», — думаю я, уже в сотый раз пялясь на себя в зеркало. Бля, Рэд, возьми себя в руки. Вот сейчас ты выйдешь из квартиры и увидишь Мира. А там и поймёшь: ты уже ёбнулся или твоя кукуха по-прежнему в адеквате. Всё, надо идти… — Тарас, ты чего в коридоре до сих пор шарахаешься? — Ничего я не шарахаюсь. Я в школу собираюсь. — «Блин, мама! Весь настрой сбила». Рэд боится выйти из дома — сука, кому сказать, не поверят. — Ну-ну… Да, и только попробуй сегодня прогулять школу. Я не посмотрю, что ты — лось здоровый, живо ремня всыплю, — мама смотрела на меня с явным недовольством. — Лан, покеда. Только выхожу за дверь и вижу его. Мир стоит на площадке между первым и вторым этажом. — Привет, — говорит он, смущаясь и переминаясь с ноги на ногу. — И тебе привет, — отвечаю. Морда сама расплывается в улыбке. Волк сбегает по лестнице вниз, останавливаясь на предпоследней ступеньке. Его глаза оказываются на уровне моих. Как же они меня манят, затягивают. Спасаясь, опускаю взгляд. Он, зараза такой, зацепляется за его пухленькие розовые губки. Мой мозг просто кричит о том, что вот они, такие доступные, такие желанные, прикоснись к ним, поцелуй… Я сглатываю и начинаю «общаться»: — Мы это… — в горле всё пересохло, — ну, в школу… идём? Кажется, у моего организма какая-то забастовка, поэтому мозг вообще перестал управлять чем-либо — могу лишь смотреть на Мира. Он тоже смотрит на меня, причём как-то странно. Озорно улыбается, прикусывает нижнюю губу, а затем целует меня в щёку. Легонько, едва касаясь, но этого было достаточно, чтобы меня обожгло. — Пойдём. — Мир поспешил на выход. Я на негнущихся ногах двинул вслед за ним. Значит, вчера был не сон!.. Догоняю этого милого сорванца, который по-прежнему улыбается. На его щёчках алеет румянец, а чёрные угольки просто светятся неподдельным счастьем. Может, всё-таки моя крыша сделала мне ручкой? А то я вообще ничего не догоняю сейчас. Вот как такой удивительный человечек, как Мир, может быть таким счастливым, находясь рядом со мной, да ещё после всего того, что я с ним сделал? — Мир… — не выдерживаю, — подожди… Любомир остановился, его взгляд немного насторожился, но улыбаться он не перестал. — Я хотел ещё раз извиниться… За всё… Я всамделе не знаю, что на меня нашло в тот момент… Прости… — Тарас, — Волк стоял, наклонив голову набок, — всё это пустое, я давно тебя простил. И, честно говоря, это мне нужно просить у тебя прощения… — Нет-нет-нет, тебе не за что… — я аж глаза вытаращил. Не перестаю удивляться этому неземному существу, обратившему своё внимание на такого жалкого, никчёмного придурка, как я. — Постой, я не договорил, — его ладонь коснулась моей груди. Не думал, что он так умеет: быть одновременно мягким и твёрдым. — Я прошу у тебя прощения за то, что так долго был занят лишь собой и не замечал, как ты страдаешь. Фигасе… Я тупо стоял и пялился на него, как дебил. У меня ваще ничего не сходилось… — Я… Я… Мне… — отчего-то начал блеять. Мозг, кажись, я всё-таки пропил, а копчик ничего приличного не предлагал. — Может, пойдём, а то в школу опоздаем, — спас меня Мир, окончательно убедившись, что от меня ничего путного в ближайшее время не добьёшься. Он лишь мило улыбнулся. — Угу, — только и выдавил из себя. Вот я — идиота кусок, чего со мной творится-то? Да понятно чего: я тупо не верю в происходящее. Как? Как, бля, таким гопарём, как Тарас Петухов, мог увлечься такой красавчик и умничка, как Любомир Волк?! Скажите хоть кто-нибудь, что это белая горячка, ну, или розыгрыш, в конце концов? Плиз-з-з… В класс мы пришли за пару минут до звонка. Михась тут же начал расспрашивать, где я ошивался и правда ли, что меня видели чуть ли не на всех тусах города. Я посоветовал ему следить не за мной, а за тем, чтоб у него в спальне родаков малолетки не трахались. Колобок так и застыл с раскрытым ртом. Он хотел чего-то мне ответить, но в класс уже влетела русичка Пол-Пална — Полина Павловна — и отправила его на своё место. Весь урок я ловил себя на мысли, что сгораю от желания коснуться Мира, сидящего рядом: провести ладонью по его волосам, коснуться его шеи, его спины… Эта навязчивая идея не вызывала ничего, кроме конкретного стояка, а с моими габаритами в джинсах просто так не посидишь. Было стрёмно и, сука, неудобно. Старался сесть и так и эдак, но всё равно испытывал дискомфорт. А ещё пиздец был в том, что едва кровь перетекала из нижней головы в верхнюю, там моментально генерировалась новая сексуальная фантазия, и всё повторялось заново. Да ещё Мир нисколько не помогал мне: он частенько бросал на меня взгляд тёмно-карих глаз, наверняка думая, что я этого не замечаю. И ладно бы только смотрел, так нет же, он же при этом облизывал свои пухленькие губки. Он и раньше так делал, когда волновался или о чём-то думал, но сейчас это просто сводило меня с ума. Ну хоть в туалет беги снимать напряжение. Неужто на меня так весна действует? Или это всё Мир, тёплый, родной, нежный… Ну вот опять… Звонок… Звонок, спаситель ты мой! Беру шмотьё и пулей вылетаю из кабинета. Несусь в курилку. Надо остыть. Сейчас пройдёт. Не успел затянуться как следует, Мир окликает меня: — Тарас, ты здесь? Он никогда сюда не приходил до этого. Надо бросать, не хочу, чтобы мой парень дышал табачным дымом. А давно ли я стал думать категориями «мой парень»?! — Да, — говорю и выбрасываю сигарету. Стояк так и не прошёл, и без шансов, что теперь пройдёт. — Что-то произошло? Ты так быстро убежал? — в его голосе явственно слышится тревога. — Нет, разумеется, — говорю, а голос немного дрожит, но не из-за холода, а из-за странного волнения, охватившего меня, — просто решил покурить. Ты иди, тебе не стоит дышать дымом. — Стайка «десятников», что подтянулась следом за мной, глупо заржала, но быстро завалила хлебальники, когда я зыркнул на них. — Хорошо, — согласился Мир совсем неуверенно. Он ещё немного постоял и вернулся в школу. — Слышь, Рэд, а это не гон, что ты с Любой дружишь? Мне так Бобёр сказал, — спрашивает меня самый борзый всея десятых классов Борян Горохов — племянник зама префекта нашего округа. Пацан бесцеремонно погрузил своё костлявое туловище рядом, да так близко, что стал касаться меня своими мослами. — Слышал что-нибудь о личном пространстве? — спрашиваю его, уже заранее зная ответ. — Чё? — «Бинго!» — От-сел от ме-ня на пол-ме-тра, — чётко выговаривая каждый слог и глядя в упор, произнёс я. Самодовольная ухмылка в мгновение стёрлась с этой наглой рожи. Пацан начал было отодвигаться, но я одной правой рукой схватил его за тощую шею и сдавил, перекрывая доступ кислорода. Его дружки тут же подскочили с возгласами типа «Ты чё творишь? Отпусти его!», при этом опасливо смотря на меня. — Запомни, дебилоид, не Люба, а Любомир. — Горохов изо всех сил хватался за мою руку, стараясь разжать пальцы. — Повтори. — Лю-бо… хр… мир, — прохрипел он. — Молодец, — похвалил я его и ослабил хватку. Пацан вырвался и отбежал в другой угол беседки, где надрывно закашлялся. — Ебанутый, — донеслось до меня, когда десятники быстрым шагом вывалились из курилки. Ебанутый, тут и спорить, собственно, не о чем, но зато полегчало. Вернулся в класс, уже наперёд зная, что меня там ожидает очередная пытка… На большой перемене позвонил Вит с наездом, что так не поступают: нельзя тусить на вписках без верных корешей. Я его заверил, что больше такого промаха не допущу, и, чтобы загладить вину перед самим Виталием Николаевичем Домостроевым, готов проставиться. Вот зуб готов дать, что кроме слова «проставиться» Вит вообще ничего не услышал. Друган сразу повеселел и сообщил, что свои «хотелки» сбросит мне в WhatsApp. Не прошло и десяти секунд, как в мессенджер булькнуло. А у Вита губа не дура — вискаря захотел и не из дешёвых, но я решил порадовать горемыку, о любовном похождении которого теперь знают как минимум две школы и соседний лицей. У нас этому немало поспособствовал Михась. Минула почти неделя, но он по-прежнему периодически вспоминал, как родаки ввалили ему пизды и строго-настрого запретили любые праздники до самого окончания школы. Об этом он жаловался нашим тёлкам, приглашая их в клубешник. Я и раньше-то пургу Михася пропускал мимо ушей, а сейчас и подавно — у меня была другая проблема: одно невообразимое чудо с длинными волосами, чёрными глазёнками и замашками заправского аристократа. Вот это самое чудо сидело рядом и исподтишка стреляло в меня глазами, отчего я буквально сгорал дотла. Вот и зачем он так издевается надо мной? На перемене после четвёртого урока уже просто не выдержал и увлёк Мира в укромный уголок. Он был удивлён моей просьбой, но безропотно пошёл. — Мир, ты только не подумай чего… — так и не придумав ничего лучше, прошу: — Не мог бы ты отсесть от меня? — Почему? — Он очень удивляется, а ещё его ясные, горящие глаза буквально тухнут, как выключенные лампочки. — Я что-то сделал не так? — Да нет же… — «Так, соберись, тряпка, а то опять всё испортишь». — Просто… — вижу, как Мир растерян. Ну и кто я после этого? Решаюсь и говорю правду: — Просто, в противном случае, я за себя не ручаюсь. Могу вновь сорваться и… И что-нибудь опять сделать… С тобой… — Уф, сказал… Мир стоит, кажется, соображая, о чём я, потом краснеет от макушки до пят и вновь прикусывает губу. Вот что он за человек такой? Я ему говорю, что могу не сдержаться из-за него, а он делает всё, чтобы это случилось!.. — Я так испугался, — наконец произнёс Мир. — Мне на миг показалось, что ты хочешь порвать нашу связь. Последние слова он говорил уже еле-еле слышно, а сам при этом выглядел неимоверно милым и таким ранимым, что я не удержался и прижал его к себе, благо мы находились в туалете, дверь в который была закрыта изнутри на щеколду. Мир прильнул ко мне. Я так боялся причинить этому фарфоровому мальчику неудобство, поэтому своими ручищами едва касался его. Но по тому, как он прижимался ко мне и как поставлялся под руки, понял, что он хочет более крепких объятий. Так и сделал, уткнувшись носом в его волосы. Организм отреагировал соответствующе. Я даже зажмурился, боясь непредсказуемой реакции Любомира, ведь не ощутить этого он попросту не мог. И реакция была поистине непредсказуемой: сначала он поцеловал меня, а потом одними губами прошептал: «Я согласен». Он снова стал пунцовым. А я же тупо не понял, на что он соглашается, поэтому так и спросил. Мир потупил взор и покраснел ещё больше. Изъясниться подробнее ему не дали, потому что кто-то стал активно ломиться в дверь. — Чё за нахуй? Открывай! — раздался голос Боброва из коридора. Вовремя ж тебе, козлу, приспичило. Мир был немного не в себе, но тем не менее зачем-то бросился открывать дверь — я даже не успел среагировать. — Ты чё, Люба… — Макс заглох на полуслове, увидев меня. Это ссыкло мажористое отступило на пару шагов и едва не сделало лужу прям в коридоре. — Максик, я же тебя предупреждал насчёт «Любы»? — вкрадчиво спросил я, надвигаясь на взбледнувшего Боброва. — Так я… Я это… Просто не договорил. Рэд, правда… Я хотел сказать: «Любомир», — Макс судорожно пытался придумать способ остаться в живых. Жалкое зрелище. Без своей кодлы он был лишь трусливым дегенератом. Да, по правде говоря, он и в своём-то окружении умом не блистал. — Ну-ну, — со скепсисом произнёс я. Когда ж эти уёбки уяснят, что Мира нужно называть только его именем и никак иначе?! В другой раз Бобров бы просто так не отделался, но сейчас я заметил, как Любомир смотрит на меня просящим взглядом. — Мир, ты идёшь? — спрашиваю я его как можно более спокойным и обыденным тоном. Он расслабляется и следует за мной. — Тарас, можно тебя попросить? — говорит Любомир, когда мы направляется домой. Никогда не видел его таким серьёзным. Бля, где я накосячил? — Прошу тебя, перестань связываться с Бобровым и ему подобными. Мне приятна твоя забота, но я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности. — Не переживай, я разберусь с ним и любым, кто хотя бы косо на тебя посмотрит. — Отлегло, просто Мир беспокоится за меня. От осознания этого хочется подхватить его на руки и унести далеко-далеко, туда, где нет никаких забот, где были бы только я и он — мой малыш. — Я ценю твою заботу, но, пожалуйста, обещай мне, что не будешь обращать на них внимания, — Мир уже не такой серьёзный, но всё же есть в нём нечто такое, что делает его особенным. — Мир, для тебя — что угодно. Кроме этого. Я не смогу спокойно смотреть на то, как они издеваются над самым для меня дорогим на свете человеком. — Чё-то как-то пафосно получилось, но я был предельно искренен. Любомир, по ходу, тоже оценил. Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами. — Спасибо, — только и сказал он, а затем мы дошли до нашего подъезда и долго ещё не могли разойтись по квартирам.

***

— Рэд, колись, тебе наконец-то какая-то баба дала? — спрашивает меня Вит, когда мы с ним субботним вечером сидим на детской площадке перед его домом и распиваем вискарь, точнее он пьёт, я довольствуюсь яблочным соком. Мне пришлось хорошенько поунижаться, чтобы заставить маму раскошелиться. Повезло, по ходу, что у неё хорошее настроение было, а то до этого она вообще хотела оставить меня без карманных бабосов на веки вечные. И ваще, поскорее бы окончить школу и устроиться на работу — харе уже сидеть на шее у Феди. — Нет. С чего ты решил? — удивлённо смотрю на друга. — Да рожа у тебя больно довольная, — говорит он с прищуром. — Не пизди, рожа как рожа. — Бля, отчего-то смущаюсь, сам не знаю почему. — Е-еба-ать… Да те реально перепало. Колись: кто она? — Вит вроде ещё не достиг своего излюбленного режима «Сделать всех счастливыми», но уже прицепился, как пиявка. — Слышь, я так-то не обязан тебе рассказывать о своей личной жизни… Вит отчего-то скалится, а потом выдаёт: — Ну и как Покровская? Огонь-баба? — Кончай, а? И при чём тут Людка? — Я-то кончу — у меня есть с кем, а ты так и останешься девственником, — уже хочется въебать по этой наглой, самодовольной роже. Виталька, конечно, дружбан и всё такое, но иногда базар фильтровать совсем не умеет. — Вит, я ведь сейчас уебу тебя, а кончалку твою оторву и собакам скормлю. — Не, раз ты злой, то всё-таки не дала, — ржёт Вит, готовясь в любой момент вскочить с места и пуститься наутёк. Хочу уже прописать ему волшебный пендель в профилактических целях, но в этот самый момент раздаётся телефонный звонок. — Ого, вот это музло. Тоже ботаном заделался? — спрашивает Вит, когда слышит, как мой телефон издаёт звуки виолончели — кавер-версия песни «Hallelujah» в исполнении «2CELLOS»¹. Я уже и забыл, как поставил эту мелодию на данный контакт, ведь он до этого никогда не звонил — мы всё больше переписывались или использовали мессенджеры. — Привет, — говорю немного ошарашенным тоном. — Здравствуй, — слышу в ответ голос Мира. — Чем занимаешься? — Да вот с Витом… гуляю, — стало как-то тепло на душе и одновременно волнующе, поступаю ли я сейчас правильно. — Надеюсь, я тебе не помешал? — судя по голосу, Мир тоже смущается. — Нет, конечно, ты не можешь мне помешать. — Это что, я сейчас такое ляпнул? Недаром на меня Вит смотрит, как на умалишённого. — Может, прогуляемся сегодня вечером с близнецами, если ты не против? — Я только за. А во сколько? — не могу контролировать себя, чувствую, как тело буквально наполняется нежностью, что ли. Не знаю чем, но чем-то таким лёгким, воздушным, окрыляющим, ведь я увижу своего малыша, побуду с ним рядом, хотя бы украдкой смогу прикоснуться к нему… Хорошо, что я сижу… — Мы с Николаем планируем закончить репетицию через час. Полетали и хватит — услышав о том, что Заболоцкий сейчас рядом с Миром — сука, с моим Миром — настроение резко сверзилось с небес на землю. — Хорошо, значит, через час, — говорю я, пытаясь ничем не выдать раздражения. — Тогда, до встречи, — отвечает Мир, молчит пару секунд, а затем кладёт трубку. — О-о, у кого-то свиданка намечается, — насмешливо произносит Вит и бьёт меня кулаком в плечо. — Завали хлебало, это Мир звонил, — говорю я. Отчего-то злюсь и, сам не понимая почему, срываюсь на него. — Волк? — друган в непонятках, по ходу. — Да! — Надо успокоиться. Хер с ним с этим Заболоцким. Из-за него я уже и так наломал немало дров, а Мир не из тех, кто бросается на первого встречного. Хотя у меня до сих пор в голове только один вопрос: «На хрена ему я?». — А я уж подумал… — Меньше думай — тебе не идёт, — советую я, пытаясь изобразить улыбку. Вит выглядит так, будто пытается понять всю физику с матешей за одиннадцатый класс разом. Потом он в очередной раз жахнул виски из пластикового стаканчика, даже позабыв плеснуть в него «Кока-колы», и тут же присосался к бутылке со сладким пойлом. — До сих пор не пойму, чего ты с ним нянчишься? — спросил меня Вит, когда обрёл дар речи. — Я с ним не нянчусь, я с ним… В общем, общаемся мы. — Блин, меня опять посетило странное чувство: понимаю, что Вит не со зла, но вот то, как он полез своими грязными лапами в мои светлые чувства к Любомиру, покоробило. — Ну, это пиздец как странно: ты же — конкретный пацан, а он… — Вит поймал на себе мой тяжёлый взгляд и, видимо, что-то смекнув, заткнулся, вновь присосавшись к «Коле». — Ну, я пойду тогда? — опять появляется ощущение неправильности моих действий. — Вали, — пожал Вит плечами. — Передавай своему Волку от меня привет, что ли. — Обязательно. — Интересно, что он имел в виду под «своему Волку»? — Ты, эта, не пропадай, — то, как это произнёс дружбан, меня немного насторожило. Вит отхлебнул солодового прямо из горла и уставился на меня — взгляд у него какой-то странный, потухший. Мы ударились кулаками, и я направился домой — мне безумно хотелось как можно раньше увидеть Мира. Не думал, что за прошедшие несколько дней я окончательно и бесповоротно «влипну в любовь». Разве такое случается с подобными мне? Может, спустя какое-то время и сам поверю в это, но явно не сейчас. Наверное, снова настала пора прикинуться кукуевским кирпичом и надеяться, что не утону в пучине, в которую меня затягивает Любомир Волк — он в одночастье полностью завладел мной, стал необходимым, как воздух. Мне сейчас даже хуже, чем тому мотыльку, что летит на свет, потому что я-то чётко осознаю: этот божественный свет погубит меня… Осознаю, но не могу поступить иначе… Да, собственно, процесс моей гибели уже начался, раз вообще такое сравнение пришло в голову… Ебать, я реально об этом думаю… Из подъезда вышел Мир, и всё, о чём думалось, вмиг стало неважным, даже то, что следом за ним выперся Заболоцкий. Любомир был как всегда неотразим. — Тарас, а мы пораньше закончили, — сообщил мне Мир. — Здравствуй, Тарас, — поприветствовал меня Заболоцкий. Он по-прежнему был надменен. Уверен, Королева Марго на него молится. — Тогда пойдём? — спрашиваю я у своего малыша, делая вид, что мажора с виолончелью вообще не существует. — Сейчас, подождём только Колиного папу — он с минуты на минуту должен заехать за ним. — Хорошо, как скажешь. — Я любуюсь Миром и не могу остановиться. Мне даже странные взгляды Заболоцкого нипочём. Юные музыканты продолжили обсуждать какие-то там бемоли с диезами, пока наконец-то во двор не ввалился большой белый внедорожник, на котором ездил отец Заболоцкого — такой же надменный, как и отпрыск. Правда, Заболоцкий-старший был не то чтобы урод, но и красавцем его не назовёшь при всём желании, видимо, сынуля пошёл в мать. А жаль… Ладно, я обещал себе забить на него… — Пойдём? — Мир стоял передо мной и улыбаясь смотрел в глаза. Он по-детски радовался. Чему? Неужели тому, что мы идём с ним гулять? — Конечно, пойдём, — говорю и сам начинаю улыбаться. Как я мог дойти до того, что одно лишь присутствие этого парня делает меня счастливым?.. — А где Виталий? Он разве не хочет с нами совершить прогулку? — спрашивает Мир, когда мы выходим со двора. Вот реально не знаю, что ответить, поэтому просто вру: — У него дела. — Как жаль. Хотя я же не предупредил заранее. Может быть, в следующий раз ты пригласишь его? — Мир такой искренний и до невозможности прекрасный. Едва сдерживаюсь из-за появившегося желания зацеловать его, заласкать… — Если ты этого желаешь, — произношу, а сам пытаюсь окончательно не сойти с ума. Ну как можно быть настолько милым? — А мы идём к вам, — раздаётся звонкий голос Марины. — Мы тоже сегодня пораньше. — Привет. А я ей говорил, что надо позвонить. Ещё бы чуть-чуть и мы бы разминулись, — это уже Илья, который протягивает нам руку для приветствия. — Так, рассказывай, что у тебя произошло, — с места в карьер начала Марина. Она порой была шумной, взрывной и бесцеремонной. Давно замечаю, что близнецы поделили между собой эмоциональность и рассудительность: первая досталась Марине, а вторая — Илье. — О чём ты? — спрашивает удивлённо Мир. — Как это о чём? Любомир, ты же всю неделю был сам не свой. Думаешь, я не заметила? — Марин, хорош, — попытался осадить своё отражение в девчачьей одежде Илья. — Марина, если раньше что-то и было, то теперь это в прошлом, — произносит Мир и, многозначительно улыбаясь, смотрит на меня. — Так, значит, что-то было? — не унимается эмоциональный гейзер. — А может быть, мы пойдём в парк, как и собирались? — перехватываю инициативу. — И то верно. Кажется, моя сестра решила сегодня поиграть в следователя. — Илья сразу же удостоился испепеляющего взгляда, но он к ним, по ходу, давно уже привык, поэтому и бровью не повёл. — Я, между прочим, за вас всех переживаю, — девушка немного обиделась. — Марина, прошу тебя, не дуйся. У меня всё хорошо. Правда-правда. — Мир приобнял её. — Я ценю твою заботу. Мы все ценим. — В следующий раз ты так просто от меня не отделаешься. Понял, Волк? — в конце концов всё же смилостивилась она. — Ну так куда мы идём? — А давайте сходим в кино? — ни с того ни с сего предлагаю я. — Отличное предложение. Сейчас посмотрим, что крутят в кинотеатрах, — засуетился Илья и полез в телефон. — Я знаю, на что мы пойдём. — Марина ехидно улыбнулась, отобрала смартфон у брата, не обращая внимания на его протесты, а затем удовлетворённо сообщила: — Если поспешим, то через полчаса в «Пяти звёздах» будет сеанс фильма «После». — Не думаю, что нам это будет интересно, — возражает Илья, когда ему наконец-то удаётся вернуть свой мобильник. — Ничего не знаю. Мы идём на него, — безапелляционно заявила Марина и направилась обратно в сторону метро. Нам ничего не оставалось, как последовать за ней. — А о чём фильм? — поинтересовался я. — Очередные «Сумерки». Только без вампиров, — с явным неудовольствием ответил Илья, чем заслужил от Марины презрительный взгляд. — А мне «Сумерки» понравились, — смущённо признался Мир. — Ну, хоть кто-то среди этих мужланов меня понимает. — Марина подхватила его под руку, показала брату язык и ускорила шаг. Тот лишь закатил глаза. Мне было всё равно куда идти, главное быть поближе к Любомиру. Илья был прав, и фильм оказался до крайности тупым и сопливым. Единственным плюсом было то, что я сидел рядом с Миром и частенько ловил на себе его взгляды. Несколько раз наши ладони соприкасались, а пальцы переплетались. В этот момент боялся даже лишний раз дышать, чтобы не испортить этот волнительный момент. Всё, что я понял из фильма, так это то, что хорошая девчонка влюбилась в мальчиша-плохиша. В общем, стандартная любовь-морковь. Со мной был полностью солидарен и Илья, зато Марина с Миром были в восторге и ещё долго обсуждали кинокартину. Пока мы сидели в кафешке, Мир как заправский кинокритик расписывал достоинства этого самого «После». Я лишь молчал и наблюдал за ним: как он, поначалу смущаясь, высказывал своё мнение, как, постепенно обретая в себе уверенность, начинал спорить с Ильёй, который считал, что зря потратил своё время на столь глупый фильм. А ещё я думал, что если забить на весь тот бред, что в течение почти двух часов происходил на экране, эта история как нельзя лучше отражает ту страсть правильных девочек, ну или мальчиков, к бэд-боям. Может, и Мир видит во мне вот такого же бэд-боя, которого во что бы то ни стало надо перевоспитать, сделать пай-мальчиком? Загоны… Опять мои загоны… Попрощавшись с близнецами, мы с Миром отправились домой. — Тарас, а тебе совсем не понравился фильм? — вдруг спросил меня Мир, когда мы сидели в вагоне метро. — Не знай*, тебе же известно, что мне по душе больше фантастика, — говорю спокойно, чтобы не обидеть его. — А давай тогда в следующий раз сходим на то, что тебе нравится. — Он открыто смотрит на меня и придвигается ещё ближе. — Вдвоём, — добавляет он, краснея. — Хорошо. — Ну почему сейчас я не могу обнять своего парня? Почему?.. — Какой же сегодня был чудесный день, — произносит Мир, устроившись в моих объятиях. Мы стоим на лестничной площадке между первым и вторым этажами. Я не могу отпустить его, да и он тоже не желает покидать меня. Мне до жути хочется целовать его, хочется гораздо большего, но я боюсь быть настойчивым, хотя это ой как непросто. Вот никогда бы не подумал, что однажды буду вот так вот обниматься по подъездам… со своим парнем… шарахаясь от любого шороха… Но я был счастлив, абсолютно и неподдельно… Нас разлучил очередной звонок от Королевы Марго, которая в свойственной ей манере наехала на Любомира и потребовала немедленно явиться пред её светлы очи. Мир так испугался, что не раздумывая побежал наверх. Правда, он, едва поднявшись на второй этаж, вернулся назад, поцеловал меня и вновь умчался к себе. Мне ничего не оставалось, кроме как тоже пойти домой, где меня ждал не очень-то и радушный приём — мама сначала обнюхала меня всего с ног до головы, но потом, видимо, убедившись, что я трезв как стёклышко, разогрела мне ужин.