***
— Кара, если ты будешь сейчас уговаривать вернуться домой, то сразу отвечаю: не вернусь, пока не буду подыхать. — сердито просипела я севшим с утра пораньше голосом. Только моя сестра может звонить человеку в семь утра, ей-богу. Я даже отвечать ей не хотела, пока Питер мне не пригрозил тем, что кинет в меня чем-нибудь тяжелым, если я не заткну «эту чертову тарахтелку». — Мор… — в трубке раздались громкие всхлипы. — Мама, она…она мертва… Телефон, выскользнув из рук, грохнулся на пол… Ночью я проснулась в холодном поту, так и не досмотрев сон.Сон, который не так давно был реальностью. С тех пор мне больше ничего не снится. Только иногда, отрывками. Перевернувшись на бок, я с тихим стоном встала с кровати и потянулась. За окном уже начинает потихоньку светать, а значит, скоро утро и поспать толком мне не удастся. Что ж, впереди долгий и полный разочарований день. Немного пошарив по темной комнате, я натянула на себя синий балахон, именуемый у тети платьем и взяв почти догоревшую свечу, отправилась вниз по лестнице на кухню. Собственно, больше и идти-то было некуда, дом у нас маленький, скособоченный и жутко старый. Даже доски скрипят под ногами, если ты не знаешь чудо маршрута под названием «съехать вниз по перилам, пока те совсем не отвалились». Хотя для меня было вечной загадкой то, почему моя тетя, у которой достаточно денег и связей живет не в городе, а на границе леса возле утеса в старом доме, который сильно смахивает на ведьминский. Придя на кухню, я первым делом поставила чайник на огонь и зажгла свечи, расставленные на полках. Все таки электричества моя тетка не признает. Потушив спичку, я посмотрела в окно. Подумать только, две недели уже я дома, а ещё даже за порог не выглянула. Надо исправлять. На улице было холодно и туманно, но на это я внимания не обратила, аккуратно ступив на покрытый росой порог дома. Вид открылся и вправду мистический. Зеленая трава по колено, забор из деревянных бревен и тропинка, ведущая в туман. По левую руку и прямо был лес, куда ходить было запрещено. По правую — спуск с холма к побережью. Решив пока не выходить со двора, я стянула с ног тапки и перепрыгнув через ступеньку, приземлилась на траву, на которую тут же начала действовать моя сила. Вздохнув, я отошла чуть в сторону от образовавшегося темного пятна из мертвых растений и упала на землю, широко расставив руки. Человеком я была крепким по иммунитету, поэтому простуда мне совсем не грозила. Сорвав ближайший стебелек зубами, я принялась его жевать, прикрыв глаза. Прошло уже около месяца с того момента, как мои мать и брат…кхм, погибли, а меня в полумертвом морально и материально состоянии перевезла в Уэльс тетя. Лотти и Кара пытались возразить, как и отец, но после пары окриков успокоились и махнули рукой. Из школы меня естественно, забрали. На какое-то время. Подальше от моих «любящих» одноклассников, которые меня чуть заживо не сожгли в заброшенном доме. И это только за то, что я сначала пожелала им кости переломать, а потом они всем автобусом в аварию попали. Как будто бы я в этом виновата. Хотя, если хорошенько вдуматься, на тот момент реальность для меня все же сменила цвет на пару секунд. В общем, привезла меня тётя сюда не в самом лучшем состоянии. Одному богу известно, сколько бы я еще просидела в запертой комнате с абсолютным нежеланием кого-либо видеть, если бы в один прекрасный день мой персональный альбом в виде обоев не закончился, а сюда не приехала Хлоя. Это чудо лохматое в один момент просто влетело в дом, держа в руке мои наушники и крича, что я старый склеротик, раз забыла взять ее с собой. Сказать, что я была рада — значит сказать очень много. А вот тетя ей обрадовалась и тут же запрягла в хозяйство, за ведение которого Левернс принялась с отменные усердием. Меня тоже к этому пытались приспособить, но как выяснилось, пять лет тепличных условий на меня плохо повлияли. Короче, мозоли себе натирала пока что только Хлоя, с каждым днем становясь все более живой на вид и активной. От природы она вся была светлая: Белые волосы, белая кожа, светлые брови и ресницы. Будто в белую краску окунули. А в глаза краска не попала. Вот так вот и жила Левернс, вся белая, только глаза темные, яркие, цвета моря. Даже не так. Цвета моря, в которое светит солнце. У меня же все было наоборот. Кожа чуть загорелая, темные рыжие волосы, зато зенки светло-светло серые. Хотя и те в последнее время темнеть начали. А кожа, наоборот, бледнеть. Из утренних размышлений меня выдернул топот и крики в доме. Хлоя никогда не умела быть тихой. Услышав свое имя, к которому девочка любезно приставила несколько не самых детских выражений, я поднялась с травы и недовольно посмотрела на вход в дом. Идти туда совершенно не хотелось. Повернув голову в другую сторону, я уставилась на тропинку, ведущую со двора. Где-то недалеко кричали чайки, шумел морской прибой. А еще лес. Старый, с огромными деревьями. Сосредоточившись, я закрыла глаза и принялась убеждать себя, что в дом меня загнать не смогут. Реальность сменила краски, на миг став серо-зеленой. Подняв голову, я посмотрела вдаль, в рассеивающийся туман, босыми ногами ступив на тропинку. Сзади послышался грохот и скрип открывшейся двери. Я уже хотела повернуть голову, чтобы посмотреть, кто это, как вдруг меня будто переклинило. Я внезапно захотела к морю. В море. Дышать стало легче, а тело будто вес потеряло. Хитро улыбнувшись, я пару раз шагнула к воротам, а затем…побежала. Pov Хлоя — И куда она…-- пробормотала я, глядя на стремительно убегающую Моргану. Убегающую с такой скоростью, что её бы вряд ли кто догнал. Я даже немного подивилась её упрямству. Падала, кубарем катилась с холма и все равно вставала и бежала невесть куда и зачем. Я хотела было рвануть за ней, но путь мне преградила возникшая будто из ниоткуда трость. — Не нужно. Она сама вернется, поехали, — статная рыжеволосая женщина посмотрела на меня с легкой ухмылкой и чуть прихрамывая, направилась к припаркованной во дворе дома машине. Я нахмурилась. — А если шею свернет? Разобьётся, замёрзнет, в воду упадет? — перечислив все беды, которые могли случиться с подругой, я почти что побежала вслед за Марией. Хоть она и хромает, ходит все равно быстро. — А куда мы поедем? И зачем? А надолго? А Мор с собой разве не возьмём? — Будешь много болтать — запру в подвале и не выпущу. Мор будем к работе приучать, у неё как раз появились силы. И с её способностями тоже нужно что-то делать, — констатировала женщина, помогая мне забраться на переднее сидение. Пристегнув ремень, я уставилась в окно. Поедем мы, скорее всего в город, а значит, что-нибудь нам с Мор купят. Если она не убьётся…***
Pov Моргана Вернулась домой я промокшая, грязная, с разбитыми коленями, зато довольная. Отпустило меня от этого наплыва адреналина только тогда, когда я уже по пояс была в воде, а ноги ныли так, будто я упала раз десять. А вот понять, насколько далеко я убежала, я смогла уже ввалившись в дом и рухнув прямо на пороге. Меня удивило то, что в доме никого не было. Зная время, можно было предположить, что первым делом меня должны были ждать крики и возможно, пару раз бы стукнули. Но нет, тётя и Хлоя будто в воздухе растворились. Кое-как доковыляв до стола, я увидела кусок бумаги, исписанный ровным почерком. Я тихо хмыкнула. Уехали в город, а меня, конечно же, забыли. Развернув записку и подойдя поближе к свету, я вгляделась в буквы. Солнце, мы в город уехали на пару дней. Останешься за домом смотреть. Мясо в погребе, молоко в корове, яйца в курице, вода в колодце. Вещи, сложенные в корзину, постираешь, полы вымоешь, еды надо приготовить. Воды чтобы полные кадки были. Из города привезём тебе что-нибудь. Целую, Мария. P.S Кстати, там за домом я думала клумбу организовать, а там сорняков куча. Думаю, ты поняла, что сделать. — Да вы издеваетесь…-- я кинула бумажку в камин и бухнулась за стол. Есть хотелось неимоверно, а вот в подвал идти — не очень. Но делать было нечего, надо было кушать и затем заняться тяжким трудом, за невыполнение которого меня могли на пару дней засунуть в колодец. В смысле, не тот, который с водой, а тот, который в лесу. Опустевший, старый и дышащий на ладан. И с крысами. В общем, не лучшее место для времяпрепровождения. Вздохнув, я все же обулась и взяв в руки уже почти догоревшую свечку, поперлась в подвал. Подвала я побаивалась еще с детства, ибо пол скрипит, под потолком паутины и все дела. Жутковато. Первым делом я посветила перед собой, чтобы разобраться, где что лежит. Кругом пока были одни только банки с компотами. Значило это то, что мне придётся идти дальше.Ступив пару шагов вглубь, я пошла почти на ощупь, особо не надеясь на слабый свет пламени. Спустя пару минут я все же увидела что-то, похожее на…копченую колбасу или грудинку. Дольше находиться в этом проклятом месте я не хотела, так что схватив еду, я двинулась было к выходу, но внезапно застыла на месте, почувствовав прикосновение к шее. Потом еще одно. И еще. В конце концов, мне показалось, что у меня шевелятся волосы. Я полуонемевшей рукой полезла в карман, откуда извлекла зеркальце. Поднеся свечу ближе, я глянула в него, стараясь разглядеть смутные очертания чего-то черного, движущегося и…восьмилапого. На голове у меня был паук.***
Pov Хлоя — Да твою же…аккуратнее надо быть. — буркнула я и оторвалась от бинокля, в который увлечённо смотрела последние полчаса, наблюдая за бегающей по дому Морганой. Вернулись из города мы спустя пару часов и теперь сидим в сарае и ждём вечера. У меня лично это получалось с трудом, так как желание помочь подруге постоянно перевешивало. Особенно, когда из дома слышались крики. — Чего бухтишь, мелочь? — хмыкнула сидящая на стоге сена Мария, активно поедая яблоко. Я протянула ей бинокль. — Я начинаю сомневаться в том, что оставить Мышь одну дома было хорошей идеей, — задумавшись, я даже не заметила, что обозвала Лантре прозвищем, данным ей в школе. Пожав плечами на чуть удивлённый взгляд женщины, я уставилась в окно. — С чего? Она вполне хорошо справляется, хотя волосы все же кривовато обрезала. — Она выглядит полумертвой, -- только я собиралась открыть рот, чтобы привести еще пару аргументов, как со двора опять раздались вопли. Мария просияла и вернула мне бинокль. — Да ладно, весело же. Смотри, как её гуси за ляхи щипают. А еще, судя по тому, что подол платья у нее уже до нитки мокрый, воду она все-таки натаскала. — Ну можно я ей помогу? Не управится же до вечера, — я сделала настолько жалобные глаза, насколько смогла. Даже чуть-чуть слезу пустила. Посмотрев сначала в окно, а потом на меня, тетя с тихим вздохом кивнула. Легких путей я решила не искать, а потому взяла в зубы деревянный шест ростом с меня и цепляясь руками за доски, вылезла в окно. Если бы не перчатки, я бы содрала себе руки. Вообще, одежду я предпочитала из разряда «чем крепче и чем устойчивее к повреждениям — тем лучше». У меня даже сапоги были настолько твердые, что почти деревянные. Зато не износились за четыре года-то. Разве что нога выросла. Во двор я добежала уже тогда, когда крики стихли. Поозиравшись, я увидела стремительно выбегавших из-за угла дома птиц. Мгновенно сориентировавшись, я полетела на задний двор. Последнее время у меня выработалась особая примета — если откуда-то очень быстро убегают люди, звери или птицы, то это значит, что-либо Моргана скоро придет, либо уже в том месте, откуда убегает живность. Вот и теперь чутье меня не подвело и вскоре я уже по очереди смотрела то на Мышь, забравшуюся на тренировочный маятник, то на мертвую тушку индюка, лежащую возле столбика. Заметив некоторые изменения во внешности подруги, я удивленно приподняла брови. — Мор, у тебя это…глаза черные. Совсем. А были серые. Не спрашивай, откуда я тут взялась, мы просто никуда не уезжа— констатировала я сей факт, оттаскивая труп за ближайший куст. Девочка встрепенулась и повернулась ко мне, тяжело дыша. — Ты… Ты вообще знаешь, что я тут пережила, пока вас типа не было?! Сначала подвал и паук на голове! Огромный! Я себе отчекрыжила почти все волосы, пытаясь его убрать! Потом несколько раз ведра уронила в колодец! Потом ободрала себе все руки в попытках наломать хвороста! И еще эти чертовы птицы! И у меня из рук перья лезут! — орала Моргана в полуистеричном состоянии, крутясь на столбе, как волчок. Договорить следующих событий сего замечательного утра, она, к сожалению, не успела. Под моё тихое «Ты бы поаккуратнее…», Лантре умудрилась спотыкнуться и сорвать веревку, удерживавшую маятники. Если до сих пор непонятно, что это за штука такая, то я объясню. Конструкция эта представляла собой хаотично разбитые на небольшом (хотя, когда как) расстоянии друг от друга столбики небольшого радиуса и высотой от метра до трех с половиной. А над и между ними был «верхний этаж» из столбов и поперечных балок, к которым, собственно, крепились мешки, набитые сеном или деревяшками. Или бревна с железными обручами, низ которых проходил на достаточно близком расстоянии от верха колышка. Суть была в том, что под движение маятников надо было подстраиваться, перепрыгивая с одного столбика на другой, параллельно отрабатывая рефлексы, акробатику и иногда даже удары. А удерживала эти маятники веревка, которую и снесла Мор. Метнувшись к столбу, я хотела стянуть девочку вниз, но было уже маленько поздно. И тут произошло что-то вообще неясное. Моргана, сроду не занимавшаяся на маятниках, заранее пригнулась и отпрыгнула в сторону, на соседний столб, пролетев буквально в паре сантиметров от маятника. Сказать, что у меня отвалилась челюсть — значит, не сказать ничего. — Это ты каким чудом? — выдавила я, после нескольких минут молчания. Мышь довольно усмехнулась, вытянувшись на столбике и встав на полупальцы. — В отличие от вас, я по ночам не то чтобы сплю. Форму же надо поддерживать. А еще я пытаюсь понять, как работает моя сила. — То есть, ты все-таки не человек. — Ага. Короче, если я чего-то пожелаю, особенно негативного, то оно, скорее всего, сбудется. А еще…- Мор наклонилась и ухватилась за стебли травы, тут же начавшие чернеть и вянуть.Челюсть у меня потихоньку отпала. Тем временем, девочка выпрямилась и вытянула руку вперед. На ладони Мыши появилась странного вида черная дымка, словно бы плясавшая на поверхности кожи. Вскоре, она сменилась серебристыми ниточками, которые начали сплетаться в разные узоры, искрясь и переливаясь на солнце, а затем сформировали из себя маленькие круги. Спустя пару секунд, Моргана уже протягивала мне медальон из розового металла с какой-то выгравированной надписью. Я же в ступоре уставилась на подругу, которая в ответ продемонстрировала мне два таких же медальона, только из черного металла и, судя по всему, серебра. — Это кулоны неразлучники. Смех. Жизнь. И любовь. — улыбнулась она, периодически с ловкостью кошки уходя от маятников и даже парируя их удары шестом. — Тебе выпала жизнь. — А тебе что? — я нацепила украшение на шею, любуясь переливающейся гладкой поверхностью. Лантре пожала плечами, пряча в карман остальные. — Любовь, наверное. Я не знаю, почему эти надписи выпали, я их задумывала как просто гладкие монетки. В этом вся важность этой способности. Приходится представлять все до мельчайших подробностей, иначе получается…черт знает что. Но ладно, будет. Ты чего прискакала-то? — Ну так это…помочь, — я почесала затылок, присаживаясь на траву. Ей-богу, только у меня может быть такой странный ребенок в друзьях. Моргана была как живой хамелеон с ежесекундно меняющейся окраской. Два дня назад на ногах не могла стоять — теперь уже скачет, как кузнечик, еще и довольная. — А, так уже не надо. Я почти все сделала, только сорняки остались. Идём, покажу, — Мышь резво спрыгнула со столба, чуть не задев шипастый маятник рукой и поволокла меня за руку к утесу, быстро перебирая босыми ногами. Меня всегда поражала ее способность ходить босиком где угодно и в любых условиях, причем ещё и радоваться этому. И как до сих пор себе ноги не натерла только. Спустя пару минут быстрого шага мы пришли на так называемое «поле смерти». Такое забавное название объяснялось тем, что это самое поле, кстати, довольно-таки больших размеров, целиком и полностью заросло крапивой, чертополохом и прочими колючками. И соседские дети частенько туда отправляли тех, кто провинился в играх. Правила там нарушил, или просто проиграл. Я раньше там бывала чаще всех, пока не научилась драться и убегать. Но и это меня не спасло от кучи пакостей с их стороны. Я же детдомовская, кроме брата никого и нет. Да и он весь в работе был. Вот так вот и гоняли меня, потому что знали, что никто не заступится. Потом, правда, Моргана заступилась и с тех пор меня больше не трогают, боятся. Если честно, её боятся почти все, открыто или не очень. Ну или по крайней мере, побаиваются. Есть в этой девчонке что-то отталкивающее, темное, колючее. Иногда даже находиться рядом с ней немного опасно. Я однажды к ней в комнату зашла, когда только приехала, так потом когда вышла, ощущение было, словно из меня всю душу с эмоциями вынули и обратно не вернули.Мишель как-то сказала, что вырастет из Мыши настоящая смерть во плоти. Но, несмотря на это, я все равно дружила с этим маленьким монстриком хотя бы во имя того, что с ней было весело. Тем временем, «маленький монстрик» уже вовсю носился все теми же босыми, прости, господи, ногами по уже почерневшей крапиве, которая ровным слоем после прикосновений Морганы ложилась на землю и прекращала свое жалкое существование. Я же, пискнула, схватила ближайшую палку и принялась активно помогать подруге, сшибая заросли еще живых сорняков и притаптывая к земле мертвых. Когда работа была закончена и я торжественно перебила стебель последнего чертополоха (и отбила Моргане руку), мы поплелись в дом, ибо уже смеркалось. — Черт. Я еще еды не приготовила. Опять жрать нечего, — пожаловалась Мышь, толкая заскрипевшую дверь плечом и вваливаясь в дом. Я горестно вздохнула и стащила с себя сапоги. Дом и правда был буквально вылизан до блеска, но тем не менее отсутствие пищи напрягало. Все-таки не очень мне нравится перспектива опять питаться тем, что есть в подвале. Однако, пройдя на кухню в надежде на наличие в ней съестного, я почувствовала аромат чего-то вкусного, жареного и… — Угощайтесь, — в комнате внезапно стало сильно светлее, а в дверях появилась Мария со свечой в руке. На столе же стояли разнообразные фрукты, овощи, а краем глаза я углядела еще и курицу. Синхронно пискнув, мы с Мор набросились на еду, как будто не ели минимум неделю. — Это очень вкусно.Особенно после дня голодовки, — пробурчала подруга, заедая салат яблоком. Извращенка мелкая, кто так вообще делает. Тётя хмыкнула и оперлась на косяк. — Никто тебе не мешал поесть. Да, и кстати. Раз уж ты соизволила встать на ноги и даже пробежаться по маятнику, тренировки для тебя теперь пойдут такие же, как и для Хлои. Иначе совсем в овоща превратишься. — Я и так овощ, куда уж дальше, — Моргана фыркнула и встала из-за стола, прихватив с собой тарелки. Вскоре раздался плеск воды. Я подорвалась с места, намереваясь помочь подруге с помывкой посуды, но меня остановила упершаяся в грудь трость. Кивком головы Мария отослала и меня, и Мышь в комнаты спать. С тяжким вздохом я поплелась наверх, краем уха слыша тихие ругательства девочки. Видимо, обувь ей все же пришлось надеть, дабы занозы себе в пятки не вогнать. Отперев дверь своей комнаты, я хотела было войти, но Мор легонько ткнула меня в плечо, заставляя повернуться. — Спать, — буркнула я, глядя в упор на подругу. Ну как в упор, сверху вниз. Все же не зря я ее на голову выше. — А можно с тобой? Мне одной, ну…- Моргана замялась и почесала затылок, опустив голову в пол. Я чисто ради интереса заглянула в ее комнату, которая благо, никогда не запиралась и была соседней с моей. Вид у интерьера был довольно стремный, а если быть точнее, то интерьера там не было. Пол ровным слоем устилали вещи, с люстры свисала какая-то мягкая игрушка, а стены были то-ли изрисованы, то ли просто исписанными. Тихо пробухтев что-то неясное, я закрыла дверь и обернулась к Мыши. — Просто завидуешь тому, что у меня кровать больше, — хмыкнула я, открывая доступ к своей комнате. — Будешь во сне конечности разбрасывать — обниму и сломаю ребра. Вперед, принцесса, я спать хочу, — я показательно отошла в сторону и поклонилась, открыв проход. Мор тихо цокнула и шустро забрав подушку из своей комнаты, юркнула в мою и сразу же забралась под одеяло, при этом полностью перетянув его на себя. Теперь была уже моя очередь цокать и недовольно закатывать глаза, глядя на уснувшую подругу. В конце концов, я принесла почти целое одеяло из ее комнаты и закутавшись в него, упала рядом с девочкой, которая уже успела развернуться звездочкой на матрасе и теперь постоянно ворочалась. Когда на мой бок приземлилась чужая рука (со всего размаху так приземлилась), мой и так крошечный запас терпения исчез и вскоре я уже плотно утрамбовывала рулетик из одеяла с начинкой из Мор. На протестующие полусонные ворчания я внимания не обратила и уложив рулетик рядом с собой, отвернулась к стенке. — А ты же в курсе, что это насильное закатывание в одеяло и что это плохо? — тихо пробухтела подруга, кое-как поворачиваясь ко мне. Я не очень тихо стукнулась головой об стену и рукой смахнув белую челку с глаз, уставилась в потолок. — Плохо — это во сне бить людей, а потом еще и ворчать. Спи уже, дурная голова, иначе…-- я приподнялась и осмотрела комнату, пытаясь разглядеть в темноте интерьер. На глаза попался внушительных размеров подсвечник. Упав обратно головой на подушку, я закрыла глаза и зевнула. — Иначе я помну об тебя канделябр, во. Как ни странно, но мои угрозы подействовали и вскоре я услышала сзади себя тихое сопение. Мысленно улыбнувшись тому, насколько забавно прошёл день, я отвернулась к стенке и мало-помалу провалилась в сон.