Vicious soul. Драбблы.

      Утро выдалось тяжелым. Мишель растолкала меня слишком рано, мотивируя тем, что скоро первый урок. Ей, естественно, было невдомек, что легла я в шесть часов, хорошенько наевшись перед этим. Так что в порядок я себя приводила медленно и мучительно, засыпая на ходу. Плюс, настроение убивал сорвавшийся поход в планетарий, и возможный нагоняй от старосты. На завтраке Питера не было, чему я не удивилась. Спит, скорее всего. Зато появилась Хлоя, которая тут же подсела ко мне с полным подносом еды. Вот что значит "не бояться потолстеть". — Мор, доброе утро! — Левернс шутливо щипнула меня за бок, отчего я только поморщилась. — Не доброе, Хлоя, ни разу не доброе, — буркнула я, уминая булочку. Беловолосая сделала вид, что удивилась. — Неужели? А чего это ты не спала сегодня? Аж на лбу мигает «спать, спать, спать». — пояснила она в ответ на мой недоумевающий взгляд. — Я ела. И читала. — И судя по всему, не одна, да? Мишель или Элин? —поинтересовалась Хлоя, откусив услужливо протянутую мной печеньку, причем у меня создалось впечатление, что на самом деле, она хотела откусить мне руку. Я вздохнула. — Хлоя, только не ори и не падай, ладно? — Ну?  — Питер. — Который из четверых в нашей школе? — Самый долбанутый. Я что, похожа на человека, который общается с адекватными? — фыркнула я, доедая завтрак. Хлоя подавилась печеньем. — Серьезно? Питер Максимофф? Мор, ты прикалываешься? Он же тебя бесит! — протараторила она, откашлявшись. Я пожала плечами. — Мы поговорили. — То-то я думаю, его на завтраке нет, — рассмеялась Левернс. — Признавайся, куда труп дела? — Закопала, а оно как оживет, как забегает, — сделала испуганные глаза я, вспоминая неожиданно приятный вечер в компании Питера, который оказался не таким уж и идиотом, как я предполагала. — Жив он, в общем, у нас мирный договор. —М-да, — констатировала Хлоя, отобрав у меня стакан с чаем. Хоть бы поперхнулась им, что ли. Я назло ей сцапала с её тарелки сосиску под возмущённо-обречённое бухтение. Странная у нас привычка, лезть друг к другу в тарелки. Но понаглее все же была Хлоя, которая вечно оправдывалась тем, что "Ты все равно это не ешь". Доев все, что лежало на тарелке, я вместе со всем человеческим стадом поплелась к выходу. Первым уроком должно было быть чтение, но ребят взяли и упаковав в школьный автобус, повезли в планетарий. Как оказалось, этот поход был запланирован у всей параллели, так что я осталась совершенно одна. Ладно, не совершенно. По школе все же изредка проходили ученики, которые опаздывали или прогуливали. Грустно повздыхав возле окна, глядя на кружащийся снег, я решила пойти в ближайшую кондитерскую, дабы утешить себя чем-нибудь вкусненьким и желательно, чтобы с вишенкой сверху. Не все ж грустить. В общем, подумано-сделано, так что вбежав в комнату, я быстренько распахнула шкаф с моими немногочисленными вещами. Мельком оценив погоду, я натянула на себя брюки клеш, теплый и пушистый свитер шоколадного цвета с бежевыми полосками, сапоги — угги, купленные мамой где-то за границей и черную меховую шубу, которая грела лучше, чем протопленный атомный реактор. Я серьёзно, в ней зажариться можно. Завершив образ красивым шарфиком, взяла небольшую сумку через плечо и отправилась в путь-дорогу дальнюю. Снега на улице оказалось много, даже слишком, так что продираться мне приходилось через сугробы по колено. Нет, ну почему я не родилась где-нибудь на Цейлоне, или в Австралии… Хотя нет, в Австралии не надо. Почти все, что там обитает, хочет тебя убить разными способами. Девяносто процентов вообще всей ядовитой живности живет на этом адском континенте. Даже утконос ядовит, чтоб его. Как эта тварь прошла естественный отбор, вообще не понимаю. Так, с мыслями о странах, географии и природе, я добралась до кондитерской, при этом немного все-таки замерзнув. Едва не впечатавшись носом в идеально вычищенную стеклянную дверь, я отряхнула с шубы снег и зашла внутрь, разглядывая мельком большие витрины. Помещение было не самым большим, зато уютным. Стояло несколько деревянных круглых столиков, под потолком висело пара люстр в индустриальном стиле, а обои были сделаны под кирпич. Больше всего мне нравилась тут заклеенная плакатами стена, которую можно было рассматривать минимум час, чем я всегда и занималась, стоя в довольно большой очереди, которая была тут перманентно, в основном, из-за огромного ассортимента и вкусной выпечки. Одного взгляда на витрину мне хватило для того, чтобы восхищенно вздохнуть, послать к черту диету и понять, что весь оставшийся месяц поездки на автобусах и питание в школьной столовке мне не то, что не светят, а даже не мигают. За стеклом красовались разные пироженые, муссы, бисквиты, эклеры, даже жареное маршмэллоу на шпажках продавали. Возле кассы лежали леденцы на палочках с самыми разными вкусами, но я больше смотрела именно на пироженые, хотя со своими деньгами могла купить целый торт. Который бы потом у меня успешно отобрали голодные люди. Очередь медленно подвигалась, с витрин исчезали продукты, тут же упаковываемые в красивые коробки и пакеты самых разных цветов. Я уже успела полностью согреться и просохнуть, так что шарф я с себя сняла и даже шубу расстегнула. В кармане внезапно звякнул телефон, достав который я увидела два сообщения. Одно было от Хлои с рассказом, как же круто в планетарии, в ответ на которое я тихо послала Левернс, а второе было, как ни странно, от Питера. «Ты возле прилавка жить собираешься?» — гласил текст. Я от неожиданности дернулась и начала осматриваться, после чего увидела за большим стеклянным окном довольную мордашку мальчика. Разглядев также его голодные глаза, пару синяков и ссадин на руках и синие губы, я быстро выложила продавцу несколько крупных купюр и ткнула пальцем в те пироженые, которые мне нравились больше всего, а вспомнив упоминание Питера про то, что он любит орехи, которые правда, ел всего пару раз в жизни, захватила еще и пару кусков орехового торта. «Вишенкой на торте» стали две большие кружки безалкогольного глинтвейна, которые я несла к выходу с величайшей осторожностью. — Вот это ты набрала себе! —присвистнул Максимофф, оглядывая меня с кучей пакетов в руках. — Не потолстеешь? — Не надейся даже. А…стоп, ты что тут делаешь в таком виде? Зима на дворе! — ахнула я, увидев на нем вместо чего-то обычные кроссовки и старую осеннюю куртку, которой явно не один год. Шапки с шарфом, судя по всему, даже не предвиделось. — А, так я два года уже так хожу, нормально. Пойдем, покажу кое-что, тебе понравится. — отмахнулся Питер, стуча зубами. Я цокнула и сунула ему в руки кружку с глинтвейном. — Чего ты мне показывать собрался, нам в школу надо, мне к камину, а тебя в камин, — отрезала я, устремляясь в сторону школы, но меня быстро цапнули за руку и буквально потащили в сторону леса. — В камин не полезу, а если ты сейчас не пойдешь со мной, я возьму тебя на руки и понесу. Я тебе что, зря всю ночь сюрприз готовил? — буркнул Максимофф, недовольно на меня посмотрев. Я решила, что лучше я все-таки пойду на своих двоих и мы поплелись в самую чащу. — Куда мы идем-то хоть? — жалобно пискнула я, когда дома скрылись из вида, а сугробы стали уже почти по колено. В голову потихоньку снова стала закрадываться техника безопасности от мамы, гласившая, что в лес одной нельзя, а с кем-то - тем более. — Куда, куда… В планетарий идём! — усмехнулся в ответ Питер, который шел впереди и протаптывал дорогу, вкушая при этом глинтвейн. — Нас запалят. — А мы в другой идем. Вот, видишь, уже почти пришли. — он указал на высокое старое и полуразвалившееся здание, очертания которого виднелись за деревьями. Я нервно дернулась, снова вспомнив мамины рассказы. Хотя нет, вряд ли Питер сильно хочет меня убить. Вскоре мы подошли к самому зданию. Наверное, это когда-то был частный дом, потому что архитектура этой постройки была весьма интересна: Дом был трехэтажный, с небольшими прямоугольными окнами, с крыльцом и небольшой круглой башенкой сбоку. Питер потащил меня в одно из окон, куда мы и залезли. Внутри, по сути, особо ничего не было, так что мои ожидания увидеть старые кровати, телевизоры и тому подобное не оправдались. Вместо них я увидела только ободранные обои, старый паркет, кучу старых листьев и кое- какие стройматериалы. Пройдя весь первый этаж, мы пошли сначала на второй этаж, а оттуда — на…чердак, наверное. Там уже было поинтереснее, да и уютнее. Первым, что бросилось мне в глаза, были аккуратно постеленные на полу пледы. — А планетарий-то где? — спросила я, оглядывая помещение. — Сейчас тебе все будет,— пробормотал Пит, ставя на пол кружку. — Садись пока и глаза закрой. Пожав плечами, я забралась на пледы, и послушно закрыла глаза. На чердаке было менее холодно, чем на улице, так что я аккуратно стащила шапку и шарф, пока вокруг слышалось шуршание, топот, кто-то что-то двигал, или ронял. Постепенно меня начали посещать мысли о том, с каких пор я вообще куда-то хожу с одноклассниками. Тем более в заброшенные дома. Мама мне потом изрядно по голове настучит, как узнает про мои прогулы. Хотя, если очень сильно попросить Мишель ничего ей не рассказывать, может и обойдется. — Все, можешь открывать, — Питер положил мне руку на плечо, незаметно подкравшись сзади. Вздрогнув, я увидела на полу разноцветные точки света, а подняв голову наверх, едва не выпала в осадок. — Как красиво… Как ты это сделал? — прошептала я, рассматривая проделанные в потолке маленькие отверстия, которые в итоге складывались в целое звездное небо. Круче всего было то, что свет от «звезд» шел разный: красный, синий, желтый, белый…был даже зеленый, отчего я непроизвольно улыбнулась. Питер гордо задрал голову. — Всего-то пара подкупленных старшеклассников, которые достали мне дрель и цветные стеклянные бутылки. И мне пришлось стырить у Эда учебник по астрономии. А крышу ковырял сам. — И чем же ты таким их подкупил? — искренне удивилась я. Обычно всякие материальные обмены были моей прерогативой, так как деньги у меня были, а запросы обычно были невелики. Обычно вкусности, журналы или комиксы. Но что им мог пообещать Питер, у которого даже зимней куртки нет, я не понимала. — Ну…я это, должен буду неделю записки разносить. Девчонкам, в основном, — немного покраснел Максимофф, но тут же вернулся в обычное состояние, хватая кусочек яблока. — Тебе правда нравится? — Да ты что, я в восторге! Тут же летом жить можно будет! — сообразила я, уже представляя себе гамак, матрасы, книжный шкаф и парочку фикусов на этом чердаке. И обязательно свечи. ― Да, кстати, ― сказал Питер, присаживаясь рядом со мной. ― я ещё принёс еды. Есть бутерброды с сыром, а есть с колбасой и ещё джем, печенья и газировка… — он выдвинул из ниоткуда пластиковую коробку с «обедом» и походный термос с горячим чаем. ― Так ты меня кормить собрался! ― засмеялась я. ― Должен же я предложить тебе что-то за твою сегодняшнюю доброту! Нельзя оставлять тебя без обеда! ― Если только чай, — я немного покраснела, глядя на такое обилие еды. Где-то в сознании проснулась совесть и вежливость, в унисон твердившие про то, что много еды брать нельзя. ― Неужели ты на диете? А я сам делал… — Притворно-разочарованно произнес Питер, состроив грустную мордашку. Я даже немного умилилась. — Ладно, но только потому что сам. Можно мне бутерброд с колбасой? ― сдалась я и протянула руку к контейнеру. Максимофф просиял. ― Но только один! -- Спешно пискнула я, вспомнив еще и про пирожные. Чай нам пришлось пить по очереди, потому что колпачок от термоса был всего один. Питер сидел на одеяле, блаженно щурясь от удовольствия, и болтал о всяких пустяках. Я же то и дело смотрела на звёзды, забывая и есть, и говорить. Никогда не думала, что такие мелочи могут дарить такую радость, а находиться рядом с кем-то, кроме Хлои, может быть так приятно. Ветерок чуть холодил плечи, но душа, что полностью была облита тёплым мелиссовым чаем, совершенно не давала обратить на это внимания.

***

В общагу мы заявились вечером. Уставшие, но жутко довольные. Я по крайней мере, уж точно была довльна, волочась позади Пита. Дело было в том, что пойти мы решили по аллее возле парка, где были разного рода призовые аттракционы, ну и немного поспорив, кто из какого пистолета будет стрелять в тире, мы потратили все оставшиеся деньги, заодно доев пирожные. Так что теперь я с трудом пыталась тащить за собой огромную плюшевую ламу с нежно-фиолетовой шерстью (новичкам всегда везет в тире, закон подлости в действии), а Максимофф нес игрушки помельче, бурча про то, что он все же выиграл больше раз и вообще я жульничала. — Слушай, Эндж. Ты вообще, прежде чем выбивать 29 очков из 30 подумала, куда ты эту ламу засунешь, а? — фыркнул мальчик, дергая меня за рукав и уберегая от очередного впечатывания в стену, так как из-за пушистой «шерсти» ламы, я ничего перед собой не видела. — Если честно, то нет. Она далеко висела, я понятия не имела, какая она большая, — пробубнила я, обнимая игрушку за шею. Про понятие "чем предмет дальше - тем он меньше кажется" я, естественно, забыла. Мишель меня убьет за такое. — Есть планы на завтра? — Про завтра не знаю, а вот вломиться в общежитие планы есть, — Питер резко остановился и уставился на дверь в общежитие. — У тебя ключи есть? — Ага. И ключи есть, и пропуск на тренировки, и пароль от компьютера директора тоже имеется, — съязвила я, прислоняя игрушку к стене. Ключи от общежития выдавались только в пятом классе, а стырить их у ребят мне совесть и инстинкт самосохранения не позволяли. Меня бы потом на шаурму за такие выкрутасы пустили. — Но у меня есть шпилька, а возможно и пара иголок. Отдав Питеру необходимые предметы, я села верхом на ламу и стала смотреть, как он крутится возле замка, пытаясь изобразить из себя шпиона. Изображать не получалось, потому что замок был сложный, и не всякая шпилька его брала. Благо, за кое-какую информацию страшеклассники мне рассказали его устройство, так что шпилька была заготовлена специально. В конце концов, Максимофф все же сумел отпереть дверь, перед этим исколов себе пальцы в кровь, которой умудрился заляпать все. Теперь вход в общежитие напоминал какую-нибудь дверь из фильма ужасов, оставалось только кровавые надписи сделать. Я тихо вздохнула и протащив игрушки в коридор, тихо пошла к своей комнате. Сзади шел Питер, периодически шипя от боли. — Далеко собрались? —  сначала я застыла, услышав знакомый голос. А потом очень-очень медленно обернулась, молясь Богам, чтобы нас не убили за такое, ну, мелкое приключеньице. Староста же добрый, он нас отпустит, да? Я лихорадочно соображала, что делать, пока Питер во все глаза смотрел на стоящего у входа Эда, пряча окровавленные руки. ― Э-э-э, привет… Ну, нет. На самом деле, мы только-только пришли из…библиотеки. Да, точно из библиотеки! Мы там уроки делали, в общем, Астрономию там, спасибо, кстати, за учебник и все такое… ― Максимофф резво начал тараторить, пока я закидывала игрушки помельче за ближайший угол, но староста все же перебил словесный поток: ― Из библиотеки? С игрушками? ― он, щурясь, указал на плюшевую ламу, которую я изо всех сил пыталась закрыть собой. Питер обернулся, выжидающе глядя на меня. Надо было выкручиваться. ― Э, я нашла эту игрушку на чердаке, вы же оккупировали только часть комнаты, а в остальном там бардак. ― попыталась я что-то придумать, но увидев донельзя строгий взгляд Эда, замолкла. Ну что ж, техника заговаривания зубов не прокатила, значит сейчас нам всыплют. ― Поэтому она такая новая? И даже не пыльная? Это ведь вы двое вчера устроили захват кухни, я прав? ― староста сложил руки на груди, а мы опустили головы вниз, гипнотизируя пол. Ежедневные уборки за нарушение дисциплины, приветик. ― Ну я не любительница есть ночью, ты же знаешь… — я, после длительного молчания нервно хихикнула и почесала затылок. Да-да, не любительница, конечно. — Ну и во сколько вы явились? Возможно, это было стадное чувство,а возможно, это сказывались дружеские узы. Но мы с Питом ни разу не были столь единодушны, а потому в унисон загалдели: — Днем. — Рано. Еще светло было. — И уроки сделали. — Даже математику не прогуляли. Староста поднял брови, разглядывая слишком позитивных нас. Особенно внимательно он смотрел на Питера, который врал всем, всегда, в любых ситуациях, а особенно если это касалось нарушений правил. — И погуляли без проблем? — поинтересовался Эд, обходя нас кругом, как обычно гиена обходит каких-нибудь сурикатов, перед тем как их сожрать. — Какие проблемы! Мы — пример для подражания. Самый настоящий, да, — убедительно кивнула я, закрывая собой Питера. — Вы двое — живые антонимы этого утверждения, — Грин прищурился. — И мне не стоит спрашивать, почему рубашка Питера в крови? — Да это сок томатный.  — Пролился. — Совершенно случайно. — И в новостях ваши лица не появятся? — уточнил староста, усмехнувшись. — Я не фотогеничен, — виновато развел руками Максимофф. Я тихо рассмеялась. Не фотогеничен, как же. Фотографии из тира доказывали обратное. — Можешь не волноваться, Эд, мы правда вели себя хорошо. Староста кивнул. Я не сомневалась, что особого доверия он к нам не питал. Но когда врали так слаженно и в два голоса, у него не было шанса опровергнуть наши слова. Питер улыбнулся мне краешком губ, а я в свою очередь ему подмигнула. Эд вздохнул. — Ладно. Марш в комнаты в течении 20 секунд, а то я заставлю вас драить полы в туалете, ясно? — Так точно, капитан! — шутливо воскликнули мы, разбегаясь по комнатам. По пути я все же умудрилась вписаться в косяк, а забежав в комнату, умудрилась наткнуться на Мишель. — Просто ни о чем не спрашивай…— сквозь смех проговорила я, глядя на опешившую девушку и сползая на пол. Да уж, шалость удалась, а день — тем более.