***
— Что с тобой сегодня, дружище? — Ян, прищурившись, изучал профиль хмурого Демори, который за все утро не проронил ни слова. — Ты сам на себя не похож. Не выспался? — Какое там, — сквозь зубы процедил Элиотт, с трудом поднимая голову, — всю ночь снилось, что какие-то девушки гонятся за мной с факелами… я когда проснулся, себя таким уставшим почувствовал, будто не во сне бегал, а в реальности. — О, так это тебе в наказание за твое бурное прошлое, Казанова, — расхохотался Казас, игнорируя яростные взгляды в свою сторону. — Если бы я был девушкой, которую ты бросил через пару дней, я бы тебя тоже сжег. Или продал бы в рабство в Африку за один сочный круассан с вишневой начинкой. — Да пошел ты, — огрызнулся зеленоглазый, натягивая на голову капюшон, — и без тебя тошно. Ян, усмехнувшись, только было повернулся обратно к своим тетрадкам, как вдруг внезапная догадка озарила его сознание. — Так, подожди-ка, — пробормотал парень, покосившись в сторону Демори, — я тут вспомнил… ты же вчера с Лалльманом поговорить собирался, даже хотел домой к нему сходить. Как прошло-то? Лука. При одном только упоминании об этом придурке Элиотту хотелось крушить и ломать все вокруг. Чертов параноик, устроил истерику прямо посередине улицы, не оставив Демори ни одного шанса реабилитироваться и хоть как-то выкрутиться из сложившейся ситуации. И, как назло, едва только Элиотт направил взор в сторону широкой арки перед самым входом, как столкнулся взглядом с холодными голубыми глазами, в которых плескался едва заметный страх. Видимо, не желая сталкиваться с ним, Лалльман исчез так же быстро, как и появился в поле зрения, но от внимательного Яна ничто не могло ускользнуть. Тем более что на лице его друга все было четко написано. — Понятно, — протянул Казас, поворачиваясь к другу, у которого, казалось, из ноздрей вот-вот повалит дым. — Так значит, именно в нем причина твоего отвратного настроения и хмурого личика. И какое на сей раз представление ты ему показал? Демори так резко хлопнул кулаком по столу, что Ян едва успел подхватить свои тетрадки, тем самым спасая их от неминуемого падения на пол. — Я, блять, по-человечески с ним собирался поговорить. Даже извинился за тот случай у меня дома… ну, ты знаешь, о чем я. — И что? — Казас заинтересованно вглядывался в глаза друга. — Он не принял извинений, да? — Да в том-то и дело, блять, что принял. Мы разговаривали абсолютно спокойно, он собирался искать своего пьяницу-отца, ну, а я, как джентельмен, вызвался пойти с ним. — Джентельмен херов, — усмехнулся Ян, тотчас стирая с лица улыбку под тяжелым взглядом и без того разъяренного Демори. — Прости… продолжай, пожалуйста. — А что продолжать-то? Я решил, что сейчас вот именно тот самый супер-удачный момент, и я смогу ему сказать, что… — Только не это… — прошептал Казас, внутренне догадываясь, какую развязку имеет вся эта нелепая история. И спустя пару секунд Элиотт подтвердил его догадки. — Короче, я сказал ему, что он мне нравится, Ян. Господи, именно в этот момент Казасу хотелось от души пнуть под зад этого самоуверенного индюка, который почему-то вопреки всему являлся его самым лучшим другом. Причем, хорошенько так пнуть, с разбега. — Какой же ты придурок, чувак, — простонал Ян, закрывая лицо руками, пока Элиотт непонимающе наблюдал за реакцией друга. — Ты просто полнейший кретин. — Да с какого хера я кретин-то? Что я такого сделал? Ян устало выдохнул, закатывая глаза. — Окей, я могу обосновать свою точку зрения, если ты не против. Во-первых, ты с самого начала знал, что он относится к тебе очень настороженно. Ты в этом сам убедился, когда пригласил его к себе делать эту дурацкую стенгазету. Именно тогда тебе вдруг приспичило испытать его выдержку, и ты не придумал ничего лучше, как попробовать его поцеловать. И, что и следовало ожидать, ты крупно обломался — он просто напросто свалил, даже на сообщения твои не отвечал. Я же прав, не так ли? — Ну, допустим, — Элиотт, казалось, все еще не понимал, к чему ведет его друг, — и что с того-то? — Ты реально дебил, или кукушка у тебя в мозгу гнездо свила? Ты же как раз собирался вчера с ним поговорить именно потому, что извиниться хотел за этот случай. Хотел его убедить, что ты сглупил и что подобного больше не повторится. И Лука, как добрый парень, конечно же, тебя прощает, искренне надеясь, что ты свои эти фокусы оставишь позади… и тут, блять, самая гениальная часть — противореча всем своим словам, ты вдруг ему в симпатии признаешься! Аплодисменты, тухлые помидоры и занавес! — Блять, — прошипел Элиотт, со стоном опуская голову на сложенные перед собой руки — голова просто раскалывалась. — Как это все, блять, сложно. Я уже задолбался ничего не понимать. Ян тяжко вздохнул — неужели в этой куриной голове наконец наступило просветление? — Я тебе говорил, дружище, забудь ты про этого Луку, — Казас положил руку другу на плечо, — вот нахрен он тебе сдался? Тебе что, скучно жилось до этого? Смотри — только свистнешь, любая девушка будет у твоих ног. Ты самый популярный парень в школе, отличник, любимчик всех учителей… у тебя есть все, о чем другие могут лишь мечтать. Чего тебе еще нужно? Ян едва успел договорить, как Демори резко вскочил с места, откидывая с себя руку друга. Было что-то до боли нехорошее во взгляде горящих зеленых глаз, что заставило Казаса нервно сглотнуть — кажется, с просветлением он ошибся. — Ты прав, — стальные нотки в голосе Элиотта настораживали и без того обеспокоенного поведением друга Казаса, — я в сотни раз лучше никому ненужного Луки Лалльмана. Но ты забыл одну вещь — я никогда не прощаю обид и унижений, нанесенных мне, и я никому не позволяю так к себе относиться. В самом начале я дал себе слово разобраться с ним — и я пойду до конца. Яну хотелось прямо здесь и сейчас опрокинуть на друга пару ведер ледяной воды, чтобы этот придурок хоть немного остудился и пришел в себя. — Элиотт, — осторожно начал Ян, — опомнись. Это уже совсем не смешно, и если я в начале и думал, что ты просто приколешься над этим парнем, подшутишь, то сейчас мне твой настрой категорически не нравится. Не забывай, что он вел себя так в твой адрес только из-за твоих идиотских поступков. — Хочешь мне сейчас сказать, что я сам во всем виноват, а Лалльман у нас просто ангелочек? — У Элиотта заиграли желваки на скулах, и Казас начал всерьез опасаться за психику своего друга — взбешенный Демори с широко раскрытыми, горящими от ненависти глазами не вселял ничего, кроме страха, и даже Ян, друживший с ним более десяти лет, не мог предугадать, что этот парень выкинет в следующую секунду. — Хочешь сказать, что ты на стороне этого мелкого засранца, который уже больше месяца не дает мне спокойно спать? Почему ты, блять, молчишь, Ян? Казас не мог до конца поверить в то, что слышит — тот парень, что стоял сейчас перед ним, буквально закипая от ярости, совсем не был похож на того легкомысленного весельчака Элиотта, которого интересовали только девушки и собственная популярность. Ян бы многое отдал за то, чтобы эти беззаботные времена вернулись, и чтобы никакой Лука Лалльман не беспокоил сознание Демори. — Я не знаю, что тебе ответить, — Казас беспомощно взмахнул руками, — что бы я ни сказал, ты ничего не желаешь слышать. И даже не понимаешь, что я, придурок, лишь добра тебе желаю! Вот сам увидишь, к чему приведет вся твоя фанатичная месть, и пожалеешь потом, скажешь «ой, Ян, а ты меня предупреждал», только толку от этого не будет. — Ты фильмов насмотрелся или что? — Раздраженно выпалил Элиотт, подхватывая со скамейки рюкзак. Ян горько усмехнулся. — Это ты мне говоришь? А сам-то? Будешь, как в фильмах, всю оставшуюся жизнь мстить Луке, и всем его родственникам, как какой-то маньяк? Сколько еще ты будешь отравлять ему жизнь, Элиотт? Ян внутренне ожидал еще одну вспышку гнева, но нет — Демори сейчас выглядел абсолютно спокойным, но хитрое выражение глаз не вселяло Яну уверенности. — Что ты, дружище, — протянул Элиотт, заставив себя улыбнуться, — я не собираюсь его преследовать и, как ты выразился, отравлять ему жизнь. Этого не будет. — Ну слава Богу, — облегченно выдохнул Ян, но он слишком рано обрадовался. — Да, преследовать его я не буду. Я всего лишь сделаю так, что он сам ко мне прибежит. — Элиоооооот, — простонал Казас, внутренне желая только одного — постучать кое-кому по темечку. — Хватит сходить с ума, что ты там еще нафантазировал? Кто тебе сказал, что он теперь вообще в сторону твою посмотрит? — Посмотрит, никуда не денется, — прошептал Демори с ехидной улыбкой, стремительно направляясь к выходу и игнорируя крики Яна. — Он еще сам прощения у меня просить будет… только вот я подумаю десять раз, прощать ли мне его.***
Совершенно не слушая преподавателя, который уже полчаса старательно рассказывал ученикам о Древнем Риме и о исторических ценностях, Лука, не отрывая взгляда от окна, окончательно добивал себя тяжелыми мыслями. Да, он злился, и вчерашнее представление от Элиотта Демори было как никогда ни к месту, ведь Лалльман только-только начал забывать об их «недопоцелуе» в спальне Элиотта, успокаивая себя тем, что он все неправильно понял, что это все просто глупое недоразумение, а тут… Но в глубине души, как бы это не звучало глупо, Лука раз за разом приходил к выводу, что и он повел себя достаточно некрасиво и грубо. Он даже сам от себя не ожидал такой реакции на вроде бы обычные слова. Но почему-то именно тот факт, что услышал он их от Элиотта, от человека, который меняет девушек пару раз за неделю, его невероятно разозлил. Значит, этот Демори ставил его в одну линию с другими фанатично преданными ему девчонками, которые, словно одержимые, таскались за ним везде, готовые исполнить любую его прихоть. Лука мог со стопроцентной уверенностью сказать, что в число поклонников Элиотта Демори он точно не входит. И никогда не входил. Но, черт… Элиотт не сказал ему вчера ничего обидного. Ничего, что могло бы оскорбить или задеть парня. Луке просто-напросто сказали, что он «чертовски нравится». А может… может Элиотт имел ввиду, что Лука ему «нравится» совсем не в том смысле, который сразу пришел Лалльману на ум? Может, он имел ввиду, что парень нравится Демори, как человек, как друг… да мало ли что он вообще имел ввиду? А Лука, даже не выслушав парня до конца, буквально кинул ему в лицо свои обвинения, и снова сбежал, как и в прошлый раз. Осознание всей абсурдности данной ситуации заставляло Луку буквально выть от безысходности. Может, столило бы поговорить с самим Элиоттом и все уточнить? Ведь Демори и сам вчера предлагал остыть и «поговорить, как адекватные люди». Лука кинул взгляд на настенные часы — до конца урока осталось всего пять минут, но именно они тянулись так невыносимо долго. Словно целую вечность Лалльман упорно вглядывался на часы, пока долгожданный звонок не резанул его слух. Даже не удосужившись попрощаться с удивленным Артуром, парень со всех ног побежал на второй этаж, где шел урок у Демори. Добежав до кабинета, парень выдохнул — судя по голосам, оттуда еще никто не выходил. Но наконец дверь открылась, и в коридор высыпала толпа старшеклассников, которые громко переговаривались и что-то обсуждали. И Лука безрезультатно пытался выследить среди учеников знакомую фигуру, но тщетно — кажется, Элиотта среди них и не было. Заметив, что самым последним из класса вышел Алекс — близкий друг Демори, Лука после недолгих раздумий решился с ним заговорить. — Алекс! Алекс, подожди, пожалуйста, — Лалльман побежал по коридору за высоким парнем, который с нескрываемым удивлением сверху вниз смотрел на раскрасневшегося Луку. — Чем обязан? — Ты не видел Элиотта? Элиотта Демори, мне просто нужно было… — Да успокойся ты, не тараторь так, чувак, — усмехнулся Делано, похлопывая Луку по плечу. — Ушел твой Демори, еще утром, хотел в больницу сгонять, вроде чувствовал себя не очень… да и настроение у него было хреновое. «Больница» — пронеслось в голове Луки и, несмотря на всю злость и обиду, беспокойство закралось в его сердце. — А что… что случилось? — Лука старался говорить как можно спокойнее, не выдавая своего волнения, но казалось, собеседник этого и не замечал. Алекс равнодушно пожал плечами. — Вообще без понятия, если честно… но вроде, как я слышал, он вчера с кем-то поругался, и это его расстроило. Вот такие дела, чувак. А теперь прости, — парень вынул из кармана беспрестанно вибрирующий смартфон, — мне нужно бежать. Бывай! Лука отрешенно смотрел в окно, выходящее во двор — толпы девочек что-то обсуждали, временами хихикая и толкая друг друга, показывая что-то на своих экранах. Парни сидели на парапете, обмениваясь сигаретами и бурно споря на различные темы. Везде бурлила жизнь, и лишь один парень стоял, словно статуя, в пустом коридоре, все также вглядываясь в окно. Мысли о том, что именно он может быть причиной плохого самочувствия Демори, не давали покоя — чувство вины невидимыми веревками сжимало горло, не давая дышать. Неужели это все происходит именно из-за него?***
— Чувак, — Алекс Делано пригнулся и перешагнул груду досок на задней стороне школы, — все вышло именно так, как ты и говорил. Нет, в том-то и дело, мне его даже искать не пришлось, он сам ко мне подошел. Да я тебе отвечаю! Да, я так и сказал… как и договорились. Еще спрашиваешь, друг, ты бы видел его лицо! Ага... а дальше-то что? Окей, понял-принял. Увидимся завтра, чувак. Парень скинул вызов и пронаблюдал из своего укрытия, как хмурый Лука Лалльман медленно шел по школьному двору в сторону выхода. Делано потер руки, усмехаясь — кажется, этот Демори и впрямь знает, что делает.