i'm on fire

      — Привет, мы, конечно, не договаривались заранее, но нам вечно что-то мешает, поэтому я решила, что спонтанный ужин будет кстати, — кокетливо протараторила я заготовленную заранее речь, сдобрив ее очаровательной усмешкой. Да, вероятно, я капельку торопилась, что давало Стиву повод заподозрить, что я нервничала. В принципе, это так — не каждый день я оказываюсь пойманной на — спасительном — копошении между ног человеком, который и привел меня за руку к этому неуравновешенному, подвешенному над пропастью состоянию, в котором я находилась уже целую вечность. Все из-за него, из-за треклятого капитана пожарной части, сводящего меня с ума даже в моменты своего отсутствия. Кажется, сам факт его существования действует на мое вожделение, как чертовы стероиды. Я просто уже не могу. Терпение кончилось еще неделю назад, обнулилось, как батарейка, и все это время я существовала, похоже, на каком-то резервном питании, энергии, вырабатываемой неудовлетворенной страстью, похотью, подозрительно напоминающей ненасытного — и жутко голодного — дракона. И, едва разинув пасть, он тут же ее захлопнул, стоило мне уставиться ошеломленно на Роджерса, выглянувшего из-за приоткрытой двери своей квартиры. — Что стряслось?       Он был не просто мрачнее тучи, он смахивал на побитого пса, которого уничтожили новостью, что все его родные, близкие и друзья мертвы, и сбросили с вертолета где-нибудь в глухой морозной пустоши Аляски.       Пусть мы знакомы не так уж давно, если исчислять все днями, не моими мытарствами от его напускных бессердечности и холодности, иногда дающих сбой, но я никогда, никогда еще не видела его таким поникшим, раздавленным, мертвым внутри.       И отвечать он не торопился — будто специально намертво сжал свои соблазнительно-полные губы, чтобы не проронить ни единого звука, и от повисшей тишины у меня под ребрами расползался леденящий ужас.       — Кое-что случилось на работе.       Ах да, быть пожарным — это не просто сниматься измазанным маслом с котятами в обнимку для календаря — объекта томных вздохов всех девушек и геев.       Но до этого самого момента я, если честно, не ассоциировала даже его работу с опасностью, осознание накрыло меня меньше мгновения назад. По правде сказать, я не забывала об этом, когда речь шла о других пожарных частях и других парнях, отважно бросающихся в пекло, но Стив в моем мозгу прочно значился под ярлыком выставочного образца поразительной выдержки, которой завидуют все, начиная палачами и заканчивая отъявленными садистами, равнодушными перед рыданиями их жертв.       И вот теперь, порядком заигравшись в кошки-мышки, я словно враз стала котенком, которого окунули в ведро с холодной водой вовсе не для того, чтобы искупать. И мне стало чертовски стыдно за это. Я была ослеплена пороком, и он по-прежнему сидел где-то там, глубоко во мне, но сейчас единственное, что я хотела сделать с моим мучителем Роджерсом — это закутать его в плед и утешить.       — Могу я войти? Я… Мне кажется, что… — подходящие слова все не находились. Мы оба знали, что я изнываю от возбуждения всякий раз, как он оказывается рядом, и теперь, когда я хотела проявить щепотку других эмоций, похоже, это вызывало у Стива лишь подозрения. А может, ему было откровенно плевать на меня и все мои переживания касаемо него. Уточнять я не собиралась. — Я позабочусь о тебе, ладно?       Не дожидаясь ничего в ответ, я прошмыгнула мимо Роджерса в квартиру, легонько задев его локтем. Я не хотела напирать, не хотела навязываться, но и оставлять его в одиночестве не собиралась. Не в таком состоянии.       Эх, а планировала ведь ненавязчивое свидание-сюрприз. Решительно отбросила попытки искусить его каким-нибудь до безобразия откровенным, открытым нарядом, просто нацепила джинсы и клетчатую рубашку, и позаботилась о хлопковом белье: говорят, чем страшнее трусики, тем вероятнее секс в финале вечера. И вот, я уверенно выгнала его из головы прочь — этот миг настал наконец.       В гостиной на журнальном столике нашлась початая бутылка бурбона и бокал, из которого Стив отпил глотка три, не больше. Безвольно поплетшийся за мной, он, кстати, замер в дверном проеме статуей Адониса за минуту до конца света, если тот, конечно, скрещивал руки на груди, ведь Роджерс сделал именно это. Недоволен, что я вмешалась?       Да, прав у меня с ним маловато: все-таки я не его девушка, официально, тайно, подпольно, или как там еще бывает, но я посчитала, что его «хочу, чтобы мне принадлежала ты» порядком развязало мне руки. Возможно, мне еще не дозволено копаться в его мобильном, проверяя, с кем он переписывается и не зависает ли в Тиндере, — хотя я и не стала бы этого делать, — но настоять на принудительной поддержке я могу.       Плюхнувшись на диван, отметив, что пледа поблизости, увы, нет, я похлопала по нему ладонью.       — Иди сюда.       — Мне кажется, это плохая идея, — неуверенно мотнул головой Стив. — Я привык… справляться с этим сам.       Прикусив внутреннюю сторону щеки, я проглотила этот укол. Могла бы зациклиться на нем, развить целую драму: что, несмотря на все наши совсем не безобидные, даже пламенные, совместные моменты, он по-прежнему сохраняет дистанцию, словно я прокаженная, словно проклятая похотью, и она может перекинуться на него. Правда, я все это время надеялась, что уже перекинулась, и вчера получила подтверждение этому: иначе зачем ему признаваться, чем он занимался в душе с мыслями обо мне?       Но сегодня… сегодня все полетело к чертям, когда я снова предприняла попытку сблизиться. По его, между прочим, правилам. Вдруг это знак?       — У тебя паршиво выходит, Стив.       Вздохнув, он закрыл глаза на пару секунд, а потом все же присоединился ко мне.       Раздумывая, как вести себя дальше, я погладила его по плечу, ласково, без какого-либо подтекста, отгоняя от себя любые непристойные мысли, которые я так и не научилась усмирять.       — Я вчера задержался… Ну, ты помнишь.       Я кивнула. А он потянулся за бокалом. Обхватил его пальцами, провел подушечками по тонкому хрусталю, и утопил взгляд голубых глаз в янтарной выпивке, покрывавшей прозрачное дно.       — Смена Скотта уже закончилась, а я застрял на трансляции игры, обсуждал ее с парнями, когда поступил вызов.       — Что-то пошло не так?       Огонь — неконтролируемый двуликий монстр: он растекается по венам наслаждением во время секса, и он же уничтожает целые леса, или жилища ни в чем не повинных людей.       — Мы приехали быстро, — Роджерс продолжил, но буквально каждое предложение тяжело давалось ему — с паузами, на полнейшем изломе. Он переживал произошедшее каждой клеточкой своего тела, каждым воющим раненным зверем нервом. — Но опоздали. Мы вытащили Мэй. У нее нет ожогов, но она надышалась угарного газа. Ее отвезли в Пресвитерианскую больницу Куинса. А Бен… Он…       Зажмурившись — чувствуя, как в уголках глаз скопились набежавшие слезы, — я бесшумно глотнула ртом воздуха, и сильнее сдавила плечо Стива.       — Мне очень жаль. Ты знал их…       — Это сестра Пеппер, и ее муж, — с надрывом прошептал он с дрожью, и сам едва сдерживаясь от рыданий. Я не представляла даже, что Роджерс, мой мучитель Роджерс на такое способен, но ни за что не упрекнула бы его в этом. — Как? Как мне все это ей объяснить?       Он мимолетно глянул на меня, и тут же снова уставился вниз.       Ох, я не знала, что делать. Не знала, как вести себя, что вообще говорить в такие морально трудные моменты. Обычно соболезнований хватало, но я догадывалась, что в этой ситуации они ничем не помогут.       — Разве она станет винить тебя? — тихо спросила я. — Благодаря тебе ее сестра жива.       — Этого мало. Этого всегда мало.       — Стив, ты борешься с одной из природных стихий, как ты можешь говорить такое? Эта схватка не на жизнь, а на смерть. Не каждый выстоит в ней, а ты выходишь из нее победителем, даже если победа горчит. Уже известно, что случилось? Это было замыкание или что-то другое?       — Еще нет. Я был там до утра. Но криминалисты ничего еще не выяснили, лишь обозвали нас бригадой по уничтожению улик. И я…       Только сейчас я заметила багровые ссадины на его костяшках. Да неужели? Он настолько вспыльчивый? Получается, все это время я понятия не имела, кого пыталась соблазнить?       — Боже. Ты ударил кого-то?       — Стену. Несколько раз. Я просто не знаю, что делать…       Роджерс, задержав дыхание, закрыл глаза, и снова застыл, сгорбившись, как тот самый котенок в шоковом состоянии, спасителем которых он прослыл.       — Ты спал? Ел? — он промолчал. — Тебе нужно отдохнуть.       — Я в порядке.       — Ты не в порядке! Поэтому не можешь мыслить трезво. Отправляйся-ка ты в спальню, приятель.       Он покосился на меня и поморщился.       — Мне не уснуть сейчас.       — Знаешь, у меня есть одно средство. Приличное, — быстро добавила я. — Ложись ко мне на колени.       — Это необходимо?.. — замялся он.       — Ложись. Моя бабушка делала так, когда у меня был плохой день.       Распахнув губы, чтобы возразить, Стив нехотя все-таки отставил бокал и растянулся на диване, свесив ноги с подлокотника. Да, мебель у него точно не по размеру.       Запустив пальцы в его светлые пряди, обычно зачесанные на старомодный манер, но сейчас взъерошенные, я пригладила их, затем вновь растрепала, устраивая на его голове соломенный беспорядок, присущий какому-нибудь современному моднику, обожающему тусовки, но каждое мое движение, каждое касание было нежным, едва ощутимым, безмерно ласковым. Чтобы Стив успокоился.       — Да, вот так она и делала. Играла с моими волосами и рассказывала какую-нибудь сказку. Или историю из жизни.       — И помогало?       Я улыбнулась — обычно мне казалось, что в такие моменты мой мир рушится, а это лишь минутная заминка перед катастрофой вселенского масштаба, но стоило мне, поддавшись дремоте, отправиться ненадолго в мир грез под ее бережные касания и тихий голос, как после пробуждения все вокруг опять наполнялось красками, и беда отступала, как грозовые тучи, в полдень испугавшие прохожих без зонтов, но так и не обрушившиеся на них ливнем.       — Ты мне скажи.       — Это очень приятно, — заминка перед его ответом была секундной. Я заметила, что он расслабляется, и его мощное тело уже не струна растяжки, на которую можно неосмотрительно напороться. — Ты что-то готовила на вечер, а я помешал?       — Нет, совсем нет, — ужин, заказанный из ресторана, — кто же станет упражняться в готовке после истории с кексами? — уже остыл, но я даже не заикнулась о нем. — Я побуду с тобой. Пока это будет нужно.       — Спасибо.       Склонившись над Роджерсом, я поцеловала его в уголок рта. Невинно. Пусть почувствует, что я по-настоящему рядом.       Несмотря на все его заявления, что ему нужна постоянная девушка, что он хочет отношений, и имеет на меня далеко идущие планы, я почему-то не задумывалась об этом. Меня больше интересовала интимная сторона нашего общения, эта животная страсть и одержимость, туманящая мне разум всякий раз, когда я представляла его, когда вспоминала о нем, а что уж говорить о моментах близости, хоть я и рассчитывала всегда, что она будет теснее, намного теснее.       Но теперь, продираясь в этой ситуации на ощупь, я впервые поняла, что, возможно, помимо влечения, есть еще что-то, что я испытываю к нему. Он небезразличен мне, и это больше, чем просто секс, которого у нас пока не было, не считая той телефонной случайной шалости. Оказывается, игра с огнем опасна еще и этим: тот, кто ежедневно борется с ним, в один момент может проиграть, может не вернуться, и сейчас, когда я осознала это, мне стало страшно.