Бойся своих желаний

      POV Анна       Всё шло гладко. Даже слишком. Заканчивалась последняя неделя перед тем, как Клаус и я должны были уехать из Ордруфа. Тилике по-прежнему доставал меня, разговаривая так, словно съел лимон. В остальном дела шли отлично, это-то и должно было подтолкнуть меня на мысль, что скоро начнутся проблемы. Почти каждый день, кроме выходных, я ходила в аудиторию и преподавала китайский немцам. Ягер очень сурово спрашивал с них, считая, что если есть возможность получить преимущество над врагом, упускать её — преступление. В основном я учила их отдельным полезным словам. Командам: Ложись! Стоять! Сдавайтесь! Открывайте! Не стрелять! И ещё немного географии, так как всегда любила её и многое знала в том числе и о Китае.       Клаус заполнил для меня удостоверение остарбайтера-переводчика. Просто не мог как-нибудь меня не оформить в лагере. От Ярцевой я тайно узнала, что по нему можно один раз выйти за территорию лагеря, и теперь планировала вылазку. Клаус, конечно, придёт в ярость, когда и если узнает, но, может, и не узнает.       И вот удобный день настал. Стащив у него денег на всякий случай, я отправилась в Ордруф. Рыжеватый немец на выходе кого-то мне напоминал, но никак я не могла понять кого. Видно было, что откормленный порось получал истинное удовольствие от своего поста с минимальной властью. Приказав мне вернуться к комендантскому часу, он выпустил-таки меня.       Погуляв по городу и спустив абсолютно все деньги на всякую ерунду, я как раз возвращалась в лагерь и шла вдоль шоссе. Был разгар весны, цветочки распускались, всё вокруг зеленело, солнышко ласково пригревало. Я поравнялась с автобусной остановкой, когда заметила юркнувшую за неё Ярцеву.       И дёрнул же меня чёрт пойти проверить, что она там делала. После того, как она сообщила мне про казнённых из-за меня заключенных, мы с ней мало общались. Я предпочитала прятаться в комнате Ягера или своей. Мне было стыдно смотреть ей в глаза. Самое время поболтать о том о сём, тем более погода замечательная и до комендантского часа ещё много времени.       Я пошла за ней и была сильно удивлена, обнаружив её, обнимающуюся с Николаем Ивушкиным. А он-то здесь какими судьбами? Коля заметил меня и застыл. Вся нежность и любовь моментально испарились с его лица. Взгляд стал холодным и жёстким. Честно, я испугалась. Я, конечно, поймала их с поличным, но это не повод планировать моё убийство, да? — Николай? Неожиданная, но приятная встреча. — Анна, — сказал он вместо приветствия.       Он выглядел хорошо. Загорелый, откормленный, гладко выбритый и одетый в не дешёвую кожаную куртку и кепку, он походил на зажиточного немца. Если бы не внимательные глаза и напряжённая стойка готового прыгнуть человека. Ярцева охнула и повернулась. — Как ты выбралась из лагеря? И что ты вообще здесь делаешь, Коля?       Они переглянулись друг с другом, и мне очень это не понравилось. Всё это больше напоминало стычку, чем тёплую встречу соотечественников и друзей. — Анна, я советский разведчик. Выполняю здесь миссию.       Он медленно и как бы нечаянно подходил ко мне всё ближе. Не знаю, что меня напугало в ту секунду, но все инстинкты самосохранения кричали мне об опасности. Раньше я бы проигнорировала их и радостно ломанулась обниматься с друзьями, но после сплава по ледяной реке с дыркой в боку, я стала меньше думать о том, что могу обидеть чувства людей своим недоверием, и больше верить своей интуиции. Я отступила назад. Чуть-чуть. Потом ещё чуть-чуть. — Анна. Нам нужно поговорить. — Хорошо говори. — Не здесь.       «Дело пахнет керосином», — подумала я. — Ты передал то, что я тебе дала тогда в Берлине, в нужные руки? — он словно опомнился, на мгновение в его глазах мелькнуло сомнение. — Да, конечно. Ты сделала неоценимую услугу своей стране. Благодаря тебе СССР очень вовремя перехватило секретные разработки немцев. Нам туго бы пришлось, в противном случае.       Ага, если бы ты знал правду, размазал бы меня по остановке кровавой кашицей. — Рада это слышать. А я думала ты танкист. Как так получилось, что ты оказался в военной разведке? — Это долгая история, — он вздохнул. — Пойдем, я тебе всё расскажу, но не здесь, мы привлекаем слишком много внимания. — Нет, я пожалуй пойду назад в лагерь, — сказала я, пятясь назад к дороге.       Дальше всё происходило молниеносно. Он прыгнул вперёд, пытаясь схватить меня, но после тренировок с Баском я уже не была той неповоротливой клушей, как раньше, и вовремя отпрыгнула. Потом понеслась назад к дороге. С ужасом я слышала, как он преследовал меня.       Солдаты! Немецкие солдаты шли по дороге метрах в семистах от меня. Их было шесть человек. Я побежала к ним, что было духу. Пробежав метров пятьдесят, я рискнула глянуть назад, поражённая, что он ещё не догнал и не повалил меня на землю. Его сзади не было. Я поняла, что он спрятался в кукурузном поле, росшем вдоль дороги. — Ну и сука же ты, Николай! — негромко крикнула я кукурузному полю.       Добежав до солдат, я пошла вместе с ними до лагеря. Они не увидели Ивушкина, а я ничего не сказала. Я улыбалась и старалась не подавать виду, но глаза жгли слёзы. Предательница. В глазах своих людей. А чего я хотела? Сплю с немцами, живу среди них, ем из их рук. Неудивительно, что свои заклеймили меня. Что он сделал бы, если поймал? Задушил меня в поле? Сломал шею? Осознание того, что я это заслужила, давило меня.       Кое-как добравшись до комнаты Клауса, я разрыдалась. Хорошо, что его не было. Я рыдала около часа в ванной, останавливаясь и снова начиная. Было одновременно обидно и стыдно. Мерзкое сочетание чувств.       Ближе к вечеру в дверь заскреблись. Явно не Клаус. Представив его себе стучащимся в собственный кабинет, я улыбнулась. — Кто там? — Это я, — за дверью оказалась Ярцева. — Открой, пожалуйста. — Ещё чего. Чтобы вы меня угрохали? — Аня, я клянусь мне только поговорить. — Поговорили уже, — грубо буркнула я. — Уходи. — Аня, прости, на Николае много ответственности. Ты не понимаешь. Ему не следовало, конечно, кидаться на тебя, но клянусь, он бы тебя не обидел. — Ага, просто мило бы пообщались, и он бы меня отпустил, подарив леденец. — Я рисковала… рискую жизнью, возвращаясь в лагерь. Ты могла бы нас сдать. Тот факт, что ты не натравила на нас с Колей солдат, говорит, что ты не предатель. Я доверилась тебе, придя сюда, поместила свою жизнь в твои руки. Аня, если ты не предатель, поверь мне и помоги нам. Пожалуйста.       Я не хотела им верить. Всё во мне бурлило от гнева. Но так ли они неправы? Как поступила бы на их месте я? Тоже, наверное, заклеймила бы немецкую подстилку. Тяжело вздохнув, я сказала: — Дверь останется закрытой, говори что хотела, или убирайся.       Ярцева помолчала, потом заговорила: — Под полигоном секретный бункер. Немцы проводят испытания ядерного оружия, поэтому Николай и прибыл сюда. Они разрабатывают какую-то новую совершенную систему наведения. Нам жизненно необходимо выкрасть чертежи этой системы, чтобы наша Родина не оказалась в беззащитном положении.       Да вы блин издеваетесь! Я давно ждала, когда же мой эпичный провал смыться от Рейнхарда вовремя даст о себе знать чем-нибудь ужасающим. Вроде ядерного гриба на горизонте, но к подобному невозможно приготовиться. Столкнувшись лицом к лицу с последствиями своего путешествия во времени, а точнее того, что я не уничтожила ноутбук и телефон, когда был шанс, я хотела проснуться от этого кошмарного сна и обнаружить врача, стоящего надо мной, с плачущей от счастья мамой. «Анна вы были в коме, после несчастного случая. На вас упал танк (ибо не хрен лезть на постаменты), но теперь всё в порядке! Вы пришли в себя и скоро снова будете ходить на своих двоих». Куда там, реальность была страшнее атрофированных мышц. — А почему только один Николай прибыл спасать Родину от ядерного Апокалипсиса? Больше богатырей не нашлось на Руси? А ты каким боком оказалась в это замешана? — Сейчас не время и не место разводить долгие разговоры. Приходи завтра на завтрак, там и поговорим. В общей столовой я тебе ничего не сделаю, — и она ушла.       Всю ночь я не смыкала глаз, думая, что делать. Как бы хотелось ничего не делать. Просто засунуть голову в песок и обождать, пока всё само собой решиться. Мы с Клаусом чуть-чуть не успели уехать из этого проклятого места.       Я не боялась за свою жизнь. Умирать, конечно, не хотелось, но я с самого попадания в сорок первый чувствовала, что живу в долг. Но Клаус? Ему было что терять: карьера, жизнь, светлое будущее. Мне не обязательно было тащить его за собой в пропасть. Если вскроется, что переводчица штандартенфюрера была советской шпионкой, его расстреляют, но как же не помочь своим, если это в моих силах? С отрешённым видом я наблюдала, как за окном всё светлее и светлее. Сна ни в одном глазу не было. Я вглядывалась в его лицо, стараясь запомнить каждую чёрточку. Если я хочу защитить его, я должна знать, что происходит. Придётся довериться Ивушкину. После ухода Клауса утром, я потащилась в общую столовую. — Я согласна. — Мы ещё даже не поговорил, — опешила Ярцева.       Я села рядом с ней за стол, лучезарно улыбаясь. Со стороны казалось, что две девушки обсуждали девичьи глупости. Тилике заинтересованно следил за нами. Наверное, его удивило, что я в кои-то веки появилась тут среди плебеев. Сам он регулярно появлялся в общей столовой, считая своим долгом следить за обстановкой в лагере. Как истинный офицер Тотенкопф он зорко наблюдал за всеми и держал руку на пульсе лагеря. Ягер был занят танками и разработками оружия. Теодор брал на себя все мелкие заботы, например, подавление потенциального мятежа. Я вздохнула, хотелось бы иметь такого друга и адъютанта, на которого можно положиться, но сейчас его внимание скорее злило, грозя ненужными осложнениями. — Не имеет значения. У меня есть свои причины. Я обязана вам помочь. Не важно, что нужно делать, я готова.       «Я жизнь отдам за Родину и Клауса», — подумала я.

***

      POV Автор       Раздражённый Гейдрих шагал по коридору здания военной разведки. Вильгельм Канарис, глава абвера, пригласил его на встречу. Рейнхард не любил проводить рабочие встречи вне своего кабинета. Его стол, нашпигованный записывающими устройствами, был неотъемлемой частью его. Он нажимал на кнопку, и всё записывалось. Кроме того любимым его трюком было оставить фотографию на видном месте и проследить за реакцией человека. В стене были скрытые камеры, позволяющие позже пересмотреть запись и увидеть мельчайшие микро эмоции на лице человека.       А теперь мало того, что он не сможет ничего записать, так ещё и нужно быть аккуратным в своих выражениях. Потому что там на кнопки жать будет уже Канарис.       Рейнхард ухмыльнулся. Странные у них были отношения с Вильгельмом. Оба боялись друг друга. Оба искали рычаги воздействия друг на друга, но до открытой вражды не доходило. Когда-то давно, когда он был ещё юнцом, Вильгельм взял его под своё крыло на флоте. Он тогда ещё плохо знал характер Рейнхарда. Видел только молодого, в меру амбициозного молодого человека, очень способного и талантливого. Помогал ему подниматься на флоте. Гейдрих часто приходил в гости к Канарису и играл в струнном квартете с женой Канариса, Эрикой. Но со временем, у Канариса открылись глаза, и он понял, что тот опасен, не слишком отяжелён моралью и способен переступать через людей.       Отношения Гейдриха с сослуживцами были не особо хорошими. В большей части из-за характера самого Рейнхарда, который не считал нужным нравиться людям, неспособным как-либо поспособствовать его продвижению вверх. Как в своё время его отцу, ему мешали слухи о наличии у него еврейских предков. Во время службы на флоте Гейдрих активно занимался спортом, в частности пятиборьем. И без стеснения мог избить любого сослуживца, который лез на рожон, за что был любим ещё меньше.       Позже, когда он стал главой СД, то хотел выдвинуть на пост главы абвера своего человека, но Гитлер выбрал Канариса. Мужчины в профессиональном плане стали соперниками, но официально не ссорились. Канарис был умён и не хотел восстанавливать против себя опасного Гейдриха. Они были два опытных, умных, информированных разведчика, не мешавших друг другу.       Если Канарис рискнул звать его к себе, зная, что это неминуемо вызовет раздражение, это значило, что у него появился новый козырь в рукаве. Адъютант пропустил его в кабинет. Вильгельм встал, довольно улыбаясь.       «Точно нашёл какой-то из моих просчётов, раз так доволен. Но какой?» — думал Гейдрих. — Вильгельм, рад тебя видеть. — Рейнхард, проходи, садись. Рад встрече. Нам нужно почаще встречаться, — мужчины пожали друг другу руки. — Кофе? — С удовольствием.       Вильгельм сам готовил напиток. — Мы оба очень занятые люди, так что сразу перейду к сути. Мои агенты доложили мне, что на испытательном полигоне SIII происходят тревожные события. — Военная разведка не совсем моё поле деятельности. Зачем ты мне это рассказываешь? — Видишь ли там засветилась твоя давняя знакомая. Анна. Помнишь её?       Рейнхард не изменился в лице. Он много лет оттачивал искусство сохранять нейтральное лицо в абсолютно любых ситуациях. — Ты уверен, Вильгельм? У меня есть основания полагать, что это невозможно.       Вместо ответа Канарис молча достал из ящика стола фотографию и передал Рейнхарду. На ней была запечатлена Анна. Она шла по дорожке, за спиной девушки ясно вырисовывался корпус лагеря с кованной вывеской.       Рейнхард почувствовал невероятную смесь эмоций: облегчение, радость, неверие, недоумение. Они жива, но не вернулась к нему. Скрывается? И как её занесло на военный объект?       Он спокойно посмотрел на Вильгельма. Возможно, он ошибался. Вильгельм позвал его сюда не только чтобы собрать компромат. Своеобразная оливковая ветвь? Он во всем разберётся. — Благодарю за информацию. Я наведу порядок. — Это ещё не всё. Как ты знаешь, под Йонашталем разрабатывается ядерное оружие. Русские диверсанты подобрались совсем близко. Я мог бы их всех уже схватить, но предпочитаю пока наблюдать. Возможно они выведут на рыбу покрупнее.       «Нет, ты предпочитаешь посмотреть, что я сделаю дальше», — подумал Рейнхард, но вслух сказал: — А что с Анной? Давно она там? — Недавно. Приехала в лагерь несколько недель назад. Вновь прибывший в лагерь штандартенфюрер СС Клаус Ягер поселил её в главном корпусе, вроде как она что-то там переводит. Первое время она не оказывалась в поле моей видимости, потому что никак не контактировала с советскими шпионами, но пару дней назад была замечена в нескольких весьма подозрительных встречах с ними. Скорей всего, её завербовали. Я вспомнил её по фотографии, когда увидел. Она долгое время крутилась рядом с тобой, — Канарис поднял вопросительно бровь. — Решил, что тебе будет интересно узнать. — Ещё раз благодарю за информацию. Анна действительно мой человек. Я лично отправлюсь в SIII и во всём разберусь, — Гейдрих встал. — Вильгельм, я этого не забуду, — мужчины обменялись понимающими взглядами. — Я бы уже начал действовать в любом другом случае, но в этом деле замешаны войска СС, поэтому решил сначала с тобой посоветоваться. Верность и компетентность штандартенфюрера Ягера под большим вопросом, но не хотелось бы рубить с плеча. Всё-таки он многое сделал для нашей великой страны. Мы обязаны ему как минимум во всём тщательно разобраться прежде, чем призвать к ответу.       «Конечно, — иронично подумал Гейдрих. — Со мной он хотел посоветоваться».       Гейдрих был на минуточку шефом СД, а не СС. Войска СС были изначально вотчиной Гиммлера. — Я возьму фотографию? — Конечно.       Гейдрих вышел из здания абвера. То, что за каждым его действием и словом уже наблюдали, он не сомневался. Скорей всего, Гиммлер уже поставлен в известность о сомнениях в верности шефа СД или вот-вот будет поставлен. Канарис будет следить за ним и, если Гейдрих сделает хоть один неверный шаг или проявит мягкость по отношению к русским замешанным в этом шпионаже, ему больше не будут доверять. И тогда — позорный расстрел. И не только его. Вся его семья может отправиться на тот свет.       Всё в нём клокотало от ярости. Он знал, что должен был расстрелять её ещё тогда, когда узнал всю нужную информацию о будущем. Теперь она втянула его в опасную игру, ставка в которой — жизнь.       «Ещё и этого идиота Ягера приплела. Интересно, он предатель Родины или просто отупевший от похоти офицер СС, не видящий дальше своего члена?» — скоро Рейнхард это узнает.       Девочка оказалась не так проста, как казалась. Не случайно она оказалась возле Ягера после своего исчезновения. Ох, не случайно. Военная разведка, разработка ядерного оружия. Маленькая дрянь быстро сориентировалась.       Может, она солгала ему и вовсе не случайно оказалась в прошлом? Может её специально отправили из будущего в прошлое остановить нападение Германского Рейха на СССР? Не так уж сложно подделать видеозаписи и документы, которые она ему показала о победе Союза. Мысль о том, что его могли провести как зелёного сопляка взбесила Гейдриха.       «Убью. — Подумал он. — Всех убью. И Ягера и её. Всех, замешанных в этом деле, до единого, но сначала её будут долго допрашивать и на этот раз никаких поблажек».

***

      POV Анна       Мы встретились с Ивушкиным за гаражом в полдень следующего дня. Он ждал меня, прислонившись к стене. Убедившись, что за мной никто не следует, он поманил меня в глубокий и тёмный подвал под гаражом. — Здесь ты меня и закопаешь? — он поморщился. — Анна, прости, я не хотел тебя пугать, но и глупостей не мели. Не стану я тебя убивать и тогда бы не стал. Просто оттащил бы тебя в убежище связанную и переправил бы домой в тайне.       Я хмыкнула. Хотелось ему верить. Да и сейчас он на меня не кидался. — Наша страна многим тебе обязана. Хоть ты и солгала мне, что являешься шпионом СССР. О тебе никто не слышал на Родине, и у меня были большие неприятности из-за этого. Я долго доказывал, что не изменник. Они думали, что ты агент Германского Рейха, пытающийся провести диверсию или ещё что-то. Мне чуть зубы не выбили, допрашивая. К счастью, учёные быстро осознали всю важность прибора, который ты передала, и до зубодробления дело не дошло, но потрепали меня наши достаточно.       Я ощутила укол совести. М-да, Коле ещё повезло. Правда повезло. Вспомнив, что делали с другими патриотами Советского Союза доблестные НКВДшники, стало гадко, стыдно и обидно. За страну обидно. Но война с другим государством ошибок не прощает и проявления слабостей тоже. Клювом прохлопал, и вот твой народ уже миллионами умирает от искусственно созданного голода или дохнет от сброшенной ядерной бомбы. — Я хотела, чтоб ты серьёзно отнёсся к моим словам и не тратил время на выяснения. — После того, как я вышел из кафе и посмотрел, что ты мне дала, я сразу понял, что это важный прибор, — Ивушкин пожал плечами. — Ничего похожего никогда в руках не держал. Я гнал к границе, как проклятый, без остановки. Даже со своими в Берлине не стал пересекаться. Неудобно, конечно, вышло с Клаусом. Не попрощавшись уехал. Он классный мужик. Хоть и фриц. — Не переживай, — я вспомнила, как Клауса закинули в багажник. — Он тогда и сам не смог бы с тобой попрощаться.       Коля кивнул и продолжил. — Оказавшись дома, я сразу передал находку в разведку. К счастью, есть кое-какие связи. Не знаю, что ты там передала, но потом понеслось. Меня вызвали на допрос, спрашивали снова и снова одно и тоже. Поселили в каком-то бункере под землей, не выпускали. Все такие возбуждённые были. Бегали вокруг, суетились. Всё про тебя спрашивали. Как выглядишь, что говорила, думаю ли я, что тебе можно доверять. Почему я так думаю. Потом через пару месяцев поняли, что ты точно своя. Твой прибор толкнул советскую науку на десятилетия вперёд. Ты даже не представляешь, что там на Родине творится. Модернизация полным ходом. Мы словно шагнули на пару веков вперёд за пару месяцев.       В глазах Ивушкина это наверное так и выглядело. Я же, привыкшая звонить маме по вотсапу, находясь в разных концах мира, лишь загрустила. До следующего века этому миру ещё ой как далеко. Он продолжал: — Мне повезло. Меня завербовали. Я слишком много знал. Хорошо, что не пустили в расход. Прошёл курс переподготовки. Теперь я разведчик. Официально я здесь как добровольный рабочий из Восточной Европы. — Что от меня надо сейчас? Отправишь меня связанную в СССР? — Ивушкин серьёзно посмотрел на меня. — Тут дело гораздо серьёзнее. Удалось выяснить, что под Йонашталем происходит разработка сверхсекретного оружия. Очень успешная разработка. Анна, если нам не удастся перехватить чертежи системы наведения, наши не разработают рабочую систему перехвата. Немцы могут стереть Москву с лица земли. Понимаешь? — придавленная серьёзностью ситуации, я кивнула. — Я и специально собранная подготовленная команда готовы проникнуть на секретную базу через ведущие туда подземные тоннели и выкрасть чертежи, но нам нужна карта тоннелей. Она есть в сейфе у Ягера. Теперь понимаешь, чем ты должна нам помочь?       Э, нет. Ягера подставить таким образом можно только, если он потом смоется с территории Третьего Рейха. А он, во-первых, не согласится, предпочтя смело встреть расстрельный отряд, а во-вторых, некуда ему бежать. Нет, Ягер не предатель. Даже ради меня он своей честью не поступится. Значит умрёт. Я насупилась. — Что карта есть только у него и всё? Больше вы никак её не можете заполучить? — Нет, конечно. Она есть ещё как минимум у коменданта лагеря, но учитывая твои… кхм… близкие отношения с Ягером, мы подумали, что тебе проще будет к нему в сейф залезть, чем искать сложный способ обокрасть коменданта. — Ты можешь перемещаться по лагерю? Я передам тебе карту тоннеля сегодня вечером, но действовать нужно будет быстро. Я украду её из сейфа коменданта, а он заметит. Придётся прорываться с боем. — Анна, Ягер, конечно, хороший мужик, но рисковать своей жизнью ради него не стоит. Возьми у него карту утром, когда он уйдёт на весь день. У нас будет фора в целый день. — Нет. Это даже не обсуждается.       Ивушкин помолчал, разглядывая меня. Потом кивнул. — Понимаю. Тяжело разрываться между любовью к Родине и мужчиной, но услышь меня. На двух стульях не усидишь. Рано или поздно придётся выбрать. Если ты сама не сделаешь выбор, жизнь выберет за тебя. — Сама разберусь, но спасибо за совет, — не слишком вежливо отрезала я. — Сегодня вечером значит. Аня Ярцева проведёт меня в главный корпус. Пути есть, не переживай. Жду тебя в каморке со швабрами на втором этаже главного корпуса. К утру операция будет закончена, и отряд уйдёт в сторону границы. Дальше ты сама по себе. Поддержки от нас уже не будет. — Договорились.

***

      Судьба благоволила ко мне. Я вернулась в лагерь и сразу пошла в кабинет к коменданту. Если поймают, скажу, что Клаус отправил за переводом каких-нибудь бумаг со стола коменданта.       Он был неприятным мужиком. Полный, усатый, ненавидящий людей, особенно славян и евреев. Он любил сам допрашивать заключённых. Я сторонилась его, как могла. Не хватало ещё привлечь его внимание, чтобы он написал донос на Клауса.       Дойдя до кабинета без приключений, я тихонько проскользнула внутрь. Он, похоже, был в ванной, судя по звуку текущей воды. Понимая, что ситуация патовая, я смело начала рыться по карманам его кителя в поисках ключа от сейфа. Нам нужны были эти чёртовы чертежи, а значит не время бояться. Найдя ключи, я быстро открыла сейф. Он был спрятан в тумбочке там же, где и в кабинете у Ягера. Карта туннелей, какие-то письма. Взгляд зацепился за знакомые слова. Время, проведённое подле Гейдриха, не прошло без последствий. «Совершенно секретно», «Разведка», адрес отправки — штаб-квартиры абвера. Хм, интересно. Раскрыв письмо, я увидела знакомую фамилию «Ягер» в тексте. Так, надо почитать. Карта тоннелей была подписана «Строго конфиденциально, только для оберштурмбаннфюрера Шлецера». Отлично! Надо же будет на кого-то свалить всю вину. Иначе у Ягера будут проблемы. Спрятав письмо и карту в лифчик, я бросилась к себе в комнату.       Через полчаса я уже тряслась от гнева. Комендант написал донос на Клауса, в подробностях расписав его отношения с ничтожной болгаркой. Этот урод, похоже, подслушал наши разговоры, потому что в письме указал моё настоящее имя Анна. Ну, сука, ты у меня получишь. Своими руками удавлю где-нибудь в коридоре без свидетелей.       Решив, что у Коли было достаточно времени проскользнуть в лагерь, я взяла всё, кроме письма, спрятав его в карман кителя Ягера, и пошла в каморку. Отсчёт времени пошёл. В любой момент этот боров мог залезть в сейф и увидеть, что карты и письма нет. Ивушкин уже ждал меня. — Вот карта. Брось её где-нибудь на видном месте. Пусть объясняет гестапо, как так получилось, что с его картой выкрали чертежи, — Ивушкин кивнул. — Пошли с нами? Подождешь в лесу, пока мы не закончим, потом уйдём вместе в сторону границы. — Так нельзя, — я тряхнула головой. — На Ягера сразу подумают, если я исчезну.       Хотя я лукавила. Кто обратит внимание на исчезновение такой мелкой сошки, как я? Никто. Я просто не хотела терять Клауса. Ивушкин обнял меня крепко. В его глазах читалось, что он уже считал меня покойницей. Я и сама понимала, что дело может очень плохо закончиться для нас с Клаусом. Что же, какая бы судьба нас не ждала, мы встретим её вместе. Я вернулась в комнату. Клауса всё не было. Я нервно ходила по комнате. Где он? Почему именно сегодня задерживается? Так, не паникуй, скоро придёт. Накатается на танках и придёт.