***
Разместившись в одном из самых дорогих и изысканных дворцов, принадлежавших ранее китайским аристократам, я сразу же нырнул с головой в работу. Адъютант Мюллер принес мне очередную стопку смертных приговоров. Советская разведка изо всех сил старалась дестабилизировать обстановку в городе. Поддерживающие советскую власть китайцы, еще помнящие все добро, что русские им сделали, присоединились к усилиям направленным против укрепления власти немцев в регионе. В целом я был доволен работой гестапо и СД в регионе. Хорошо налаженная машина перемалывала всё сопротивление и отсеивала зерна от плевел. На ноутбуке Анны было очень много книг о Китае. И теперь Третий Рейх располагал информацией обо всех месторождениях нефти, еще не обнаруженных, обо всех полезных ископаемых и особенностях климата разных регионов. Процесс онемечивания всех захваченных китайских земель уже начался. Гиммлер был в восторге, что нам удалось сорвать план Сталина по присоединению Китая к СССР. Перед отъездом у нас состоялся серьезный разговор касательно его намерений на эти земли. — В первую очередь, естественно, требуется, чтобы наш народ размножался и обладал достаточными силами для колонизации этой страны. Но мы не станем ограничиваться одними немцами, мы призовем представителей германской расы из всех стран — норвежцев и шведов, голландцев и датчан. Где бы ни нашлись юные и предприимчивые элементы, мы пообещаем им лучшие земли на востоке и полную защиту их собственности. И люди поедут туда по своей воле. Новое жизненное пространство станет местом встречи для всех способных и энергичных людей Европы. Мы создадим в сердце Евразии новую колониальную империю, в которой найдется дело для всех европейцев германской крови. В то же время это станет самым эффективным средством обеспечить безопасность, ибо только таким образом мы остановим грозное азиатское наступление. Если мы преуспеем в решении этой задачи, то нынешняя жестокая борьба и все жертвы обретут смысл, потому что в итоге они обезопасят германскую расу, пусть англичане и отказываются это понимать. Для основной части населения будут созданы школы лишь четвертого уровня, где их станут учить счету и тому, как писать свои имена, быть трудолюбивыми и честными; первой заповедью для них станет подчинение немцам. Но успех зависит от устранения всех неуправляемых элементов и опасных препятствий; именно поэтому следует держать другие народы в подчинении. Одной из гарантий их подчиненного положения станет низкий уровень образования. Запястье заболело, переложив ручку в другую руку, я покрутил кистью. — Который по счету приговор? — Семьдесят первый. Я выдохнул. — В следующий раз подписывай их сам. Не робей. — едкий смешок вырвался у меня. — чем больше ты их подпишешь, тем лучше для Германского Рейха. Мюллер передал мне телефонную трубку — Срочное донесение с запада. Выяснилось, что на западе спустили с рельс очередной состав направляющийся в Германский Рейх. Группу китайских диверсантов поймали и почти полностью уничтожили. — Думаете они сами это придумали? — Скорей всего советская власть стоит за этим, но руки выполняющие приказы китайские. Славянам сложно было бы затеряться среди местного населения и не попасться патрулям. А связь они несомненно поддерживают через иммигрантов, несогласных с нацистским режимом. Мы пригрели змею на груди, Мюллер. Пора разобраться. Вместо того чтобы ждать пока они пустят очередной поезд под откос, и ловить их после преступления, нужно уничтожить преступников до того как они совершат злодеяние. Мы вешаем их после того как они проведут саботаж. А должны играть на предупреждение. Выловить организаторов, интеллигенцию. Это преподаст им урок. Интеллект это яд. Я встал, поправил мундир. — Пойдем Мюллер. Уничтожим мозг, а мускулы сами признают наше превосходство.***
Пока мы ехали по городу, я не мог, не заметить огромное количество ярко накрашенных китаянок стоящих на тротуарах, зазывающих внутрь зданий. И немецких солдат и офицеров открыто разговаривающих с ними, смеющихся, поглаживающих за филейные части. Какого черта? — Мюллюр, что тут происходит? — Обергруппенфюрер, солдатам нужна разрядка, а девушек с арийской внешностью тут днем с огнем, ночью с автоматом не найдешь. Вот и расплодились публичные дома. Как грибы после дождя. — Какая мерзость. И так уже количество имеющих венерические заболевания в немецкой армии достигло небывалых размеров. А что если некоторые из этих женщин забеременеют? Мы всеми силами боремся за онемечивание Европы, а бравые солдаты тут увеличивают популяцию азиатов. Куда смотрит СС и гестапо? Почему не предпринимаются меры? — Обергруппенфюрер, наших солдат тоже можно понять. У них есть физиологические потребности. Конечно здесь как и всегда организованы были прифронтовые бордели в которых работают арийки, но их просто не хватает на всех солдат, хоть они и работают почти без перерыва. — Со знанием дела говоришь что не хватает. Сам проверял? — хохотнул я. Мюллер покраснел как рак. — Я шучу. Это обязанность нашего великого Германского Рейха заботится о храбрых солдатах воюющих за него. Так что мы что-нибудь придумаем. Просто нужно найти побольше европеек. Я плотоядно взглянул в окно машины на тихий город. Где-то они тут прячутся, и я их найду.***
POV Анна Основная часть слушателей были студенты университета. Я познакомилась с милой девушкой по имени Клара Янек. Её семья переехала сюда из Польши спасаясь от немцев. Я горько усмехнулась, вот уж история. Они сбежали на самый край света, но их и тут достали фрицы. От судьбы не уйдешь? В ожидании начала лекции, мы с ней мило побеседовали. А потом она села слева от меня, справа сидел Чарльз. Через пятнадцать минут после начала, я почувствовала что-то неладное. Лекция которая началась с безобидной философии, все больше углублялась в порицание немцев. Лектор рассказывал о давлении, и как оно неизбежно всегда проигрывает. Но тут и ежу понятно было что это плохо завуалированный намек на оккупацию немцами большей части Европы и Азии. Студенты вокруг меня довольно кивали соглашаясь с профессором. Я же чувствовала лишь страх. Похоже люди в Китае еще не прочувствовали на своей шкуре всю мощь спецслужб нацистской Германии, раз так спокойно и открыто выражали свое недовольство. В Европе люди не то что шептаться, подчас даже думать боялись. Люди опасались, что их сдадут их собственные зомбированные родственники, которым промыли мозги. А тут полный зал людей практически кричащих "Нацистов на мыло." Надо валить отсюда, но хорошее воспитание мешали мне встать при всех и выйти. Я сидела и надеялась что это все скоро закончится. Чарльз будь ты проклят. Профессор как на зло распалялся все больше. Ну еще бы он старичок, своё уже пожил, даже если его и завалят не жалко, а мне еще жить хотелось. — Неизбежно, давление всегда приводит к возникновению сопротивления. Само его существование оплодотворяет семена его возможного уничтожения. Вдруг двери зала с грохотом распахнулись и внутрь влетели вооруженные до зубов нацисты. Приехали, подумала я. Сейчас пулю в голову и в братскую могилу закопают. Земля ушла у меня из-под ног, когда вслед за офицерами вошел Рейнхард Гейдрих. Как? Почему он здесь? С видом командира шагающего по плацу перед солдатами, он пошел по проходу. Я вжалась в сиденье, стараясь стать невидимой. — о Боже, о Боже, о Боже… — бормотала я. — Что такое? Кто этот хмырь? — спросил Чарльз. — Заткнись мать твою, — зарычала я. — испугано следя за приближающимся Рейнхардом. — Это Рейнхард Гейдрих, начальник спецслужб Германского Рейха и фактически правая рука Гиммлера. Выхватив у Клары без спроса пиджак из рук, я закрылась им, натянув до носа. Нет, он меня точно заметит. Захотелось вскочить и бежать за горизонт с поднятыми руками как один из персонажей мультфильмов, что я смотрела в детстве. — Энн! — возмутился Чарльз, — Да что с тобой? Ничего страшного не случилось. Он нам всем ничего не сделает, нас слишком много. Мы ничего плохого не делаем. Ага, подумала я, сейчас увидишь, что он может и не может. Будущее казалось очень мрачным. Рейнхард дошел до профессорского стола. Я невольно залюбовалась его ястребиным профилем. Высокий, одетый в черную форму, он навесил все награды и даже парадный кинжал. Явно чтобы произвести неизгладимое впечатление. Я знала что черная классическая форма гестапо уже практически не использовалась в повседневной службе с 1939 года. Теперь офицеры СС носили серую форму со знаками отличия родов войск. Так что выбор в сторону более пугающей формы был сознательным со стороны Гейдриха. Он говорил с непередаваемым немецким акцентом на английском. Одновременно мелодичный и хамоватый. — Могу я попросить стул, профессор. — сказал Рейнхард, опускаясь в уже поднесенный одним из его лакеев стул. — Прошу вас продолжайте. — Моя лекция сегодня о феномене давления, в трактовке философов 17 века. — Очень интересно, пожалуйста, продолжайте. С раздвинутыми коленями, сложив руки перед собой и откинувшись назад, Рейнхард с прищуренными глазами и игривой улыбкой наблюдал за профессором. — Можно утверждать, что достаточное давление сможет уничтожить его собственное противодействие. Но это не обязательно так. Сила и насилие уничтожают только тела, а не сущность противостоящей силы. — Полагаю, вы имеете в виду метафизические вопросы, а не политические события? - влез Рейнхард. — Философия охватывает всю сферу жизни. - ответил профессор. И похоже Гейдриху его ответ не понравился, он встал и сделал шаг в сторону профессорского места. — Советую вам, как профессору философии, ограничиться высказывания относящимися к области абстрактного. Можно, пожалуйста, занять ваше место? — Рейнхард грубо оттолкнул профессора рукой в грудь. Я зажмурилась. То чего я боялась происходило. Мы не в Европе, здесь у нацистов развязаны руки. Во время Великой Отечественной войны, немцы убивали сотни тысяч советских граждан и всему миру было глубоко наплевать. Зато стоило только уничтожить одну деревню во Франции или Чехословакии как весь цивилизованный мир поднялся с криками. Лицемерные скоты. И англосаксы и французы. Здесь же в Китае, немцы могли убивать миллионами и цивилизованному западному миру будет все равно. Поведения Рейнхарда выходило за рамки дозволенного, он никогда так себя не вел в Чехословакии, Франции или тем более Германии. И то, что он позволял себе сейчас, не сулило ничего хорошего ни моей шкурке, ни тем более китайцам и немногочисленной белой интеллигенции. Студенты недовольно зароптали. По залу прошел гул возмущения, от такого обращения с профессором. Мюллер и солдаты дернули оружием в руках, и шум сразу стих. Гейдрих обратился к аудитории. — Вы интеллигенция, напрасно тратите своё время в сфере политики. Далеко за примерами ходить не нужно. Создание Чехословацкой Республики, быстро окончившей своё существование. Или Лига Наций, еще одно нежизнеспособное порождение интеллекта, продемонстрировавшее свою полную неспособность, выполнить возложенные на нее функции предотвращения начала войны, — он поднял одну из книг на столе профессора и прочитав название с презрением отбросил в сторону фыркнув. — которому суждено сгинуть перед лицом нового немецкого порядка. Да, я смотрю он совсем распоясался. — Интеллект это здорово, — он уселся в кресло профессора, поднял ногу, обутую в начищенный до блеска, черный, кожаный сапог и с грохотом опустил её на стол профессора, прямо на книги, — если конечно он подкреплен силой. Я сидела даже не двигаясь. Может меня оставят в покое подумав, что я просто напуганная девушка. — Как только вы это поймете, мои дорогие студенты, я с удовольствием жду от вас полного сотрудничества, для претворения в жизнь одного из моих проектов. Как ваш Рейхспротектор, я считаю своим долгом обеспечить вас необходимым противовесом интеллекту, в поощряющей мыслительный процесс обстановке, под артиллерийским огнем и падающими бомбами. Он наклонился вперед, хищно оглядывая ряды своих жертв. — Я прошу вас сформировать трудовой легион, для отправки на фронт, для копания окопов. Все кто за, пожалуйста, поднимите руки вверх. Естественно никто не поднял руки. Все сидели затаив дыхание и думали, что он блефует, не может он нас на фронт отправить. С недовольным лицом он поднялся, скрестил руки за спиной и пошел по ряду рассматривая. — Как я разочарован. Ни одного желающего? Он прошелся по проходу, оглядывая сидящих. Он напоминал мне хищника из семейства кошачих оглядывающих стадо с целью выявления больного и слабого животного. Только в этом случае, одной жертвой дело не ограничится. Он подошел к первому ряду, там сидел лысеющий очкарик с круглой физиономией. Он был всего в каких-то двух метрах от меня. Я замерла под пиджаком. Солдаты стоящие вокруг, давно заметили меня, но пока не делали попыток вытащить из-под моего укрытия. — Что насчет тебя? — спросил Рейнхард, тыкая в него пальцем. — Я жду. Давай! — мужчина неуверенно начал поднимать руку, немец схватил ее и грубо задрал у него над головой. — Так-то лучше. — издеваясь сказал он. Стоило мужчину чуть-чуть опустить руку, как Рейнхард резко махнул рукой. И тот тут же поднял ее вверх. — Гордись собой. Гейдрих подошел к своему офицеру. Мюллер выхватил пистолет. Остальные солдаты тоже напряглись. — Мюллер, ты готов? — он поставил одно ногу на возвышение и повернулся к нам лицом. Если бы не грозящий мне трындец, я бы завелась. Властный, уверенный, не терпящий возражений, он как свирепый хищник стремительно передвигался по залу играя с пойманными мышками. Если бы я не была одной из мышек, оценила бы по достоинству распространяющуюся от него ауру власти и вседозволенности. Солдаты перехватили поудобнее оружие в руках. Шутки кончились. — Смотри какие они неблагодарные. Что же если вы не цените моего щедрого предложения, возможно ваше образование достигнет большего успеха в концлагере. Напуганные студенты повскакивали с мест, но быстро сели назад когда солдаты прицелились в них. Мюллер рявкнул: "Всем сидеть и не двигаться!" Глаза Рейнхарда вдруг остановились на мне. Я пряталась под пиджаком, так что только глаза выглядывали. Он узнал меня. Не сразу, но узнал. Господи какой он красивый. Сейчас он меня убьет. Ну точно убьет. Он замер с полуулыбкой на красивом лице. Я хотела зажмуриться и не могла. Он рукой отвел дуло пистолета Мюллера вниз и двинулся ко мне. Когда он подошел поближе на его лице было выражение ребенка, которому сказали, что Рождество наступило раньше положенного и можно уже открывать подарки.* Смесь неверия и радости. Я села ровно, смысла прятаться больше не было. Невозмутимо вернула пиджак Кларе и встретившись глазами с ним, сделала морду тяпкой. — Какой я рассеянный. Совсем забыл о леди. — рукой в перчатке, он нежно взял меня за подбородок и потянул вверх. Пришлось встать. Меня немного потряхивало от его такого близкого присутствия. Последние две наши встречи, прошли мягко говоря не очень. Он пах очень приятно, можжевельником, апельсинами и еще каким-то дорогим парфюмом. — Боишься маленькая леди? — Нет, — я выдернула подбородок из его пальцев, — я не боюсь. Он насмешливо покивал. — Вот и славненько. — он отодвинулся от меня. — Natürlich**, я не отправлю леди в концлагерь. Они отправятся на фронт вместо мужчин. Он повернулся ко мне с улыбкой. — Конечно же не для того, чтобы копать окопы. Нет, я даже подумать о таком не смею. Он снова взял меня за подбородок, вторгаясь в моё личное пространство. — Такая симпатичная девушка как ты, принесет гораздо больше пользы обслуживая храбрых немецких солдат. Признаюсь я проглотила наживку. Он лишь издевался, но мои рефлексы сработали быстрее моего мозга. Мои глаза распахнулись широко и я толкнула его в грудь с гневным: — Черта с два! Мюллер сразу же подскочил со своим вальтером. Придурок, я его уже ненавидела. Схватив меня за руку ниже плеча он грубо толкнул меня вниз. — А ну сядь! Рейнхард зацокал языком: — Мюллер! Нельзя так с леди обращаться. Мюллер выглядел немного пристыженным. Гейдрих же просто ушел из зала. Меня трясло уже на на шутку. Чарльз пытался поймать мой взгляд, в его глазах застыл немой вопрос. Но мне было не до него. Трындец только начинался. Нас выгнали на улицу. Там разделили на мужчин и женщин. Мужчин под дулами начали грузить в военные грузовики. Я поняла что их реально отправляли в концлагерь. Рейнхард слов на ветер не бросал. Не захотели поехать копать окопы, будете в трудовом лагере копать всё подряд. Немногочисленных китайцев и китаек закинули в отдельный грузовик и увезли в неизвестном направлении. Очень надеюсь я ошибалась в своих догадках, что с ними сделают. Остальных женщин, за исключением совсем страшных или чересчур старых, повели в специально подготовленный актовый зал университета.