3-1
7 июля 2019 г. в 17:55
Они улетели в Портленд в пятницу утром. Короткий полёт ознаменовал собой начало самых длинных выходных в жизни Эммы. Дорого она бы дала, чтобы вместо Портленда они летели на Южный полюс.
Это желание выросло в геометрической прогрессии, когда Реджина в самолёте вытащила из своей сумки увесистую папку со словами:
— Тебе нужно это выучить.
Эмма окинула её взглядом.
— Что это, чёрт возьми, такое?
— Вопросы, которые нам могут задать в среду во время интервью, — Реджина открыла папку. — Если мы хотим преуспеть, нам надо всё узнать друг о друге.
Эмма насмешливо фыркнула и, выхватив папку, пробежалась глазами по внушительному списку.
— Я и так всё знаю.
— Нет, не знаешь.
— Реджина, я два года заказывала тебе обеды и бронировала билеты в театр. Я отлично тебя знаю.
— Даже если ты знаешь, что я комедиям предпочитаю драмы — это не значит, что ты знаешь меня, — парировала Реджина, выхватывая папку. — Готова поспорить, что ты провалишься на первом же вопросе.
Эмма сложила руки на груди.
— Испытай меня.
— Хорошо, — Реджина бегло просмотрела вопросы. — Мой любимый цвет?
— Фиолетовый, — не задумываясь, ответила Эмма. — Но притворяешься, что любишь чёрный, тебе нравится воображать себя диснеевской злодейкой.
Мгновение Реджина смотрела на неё. Потом задала следующий вопрос:
— Как звали моего первого домашнего питомца?
— У тебя никогда не было домашнего питомца.
— Неужели?
— Мама у тебя была психичкой, — ответила Эмма, воспользовавшись словом, которое несколько раз слышала от самой Реджины. — Она ненавидела всё живое. Какое-то время ты ездила верхом, но это были чужие лошади. Твоего первого звали Даниель.
Реджина поджала губы. Ещё раз пробежалась глазами по вопросам.
— Любимая еда?
— Мороженое с солёной карамелью.
— Откуда ты это знаешь?
— Ты требуешь купить его каждый раз, когда у тебя плохое настроение. Или месячные не за горами, — сказала Эмма и, предвидя следующий вопрос, добавила: — Ты и за тампонами меня посылаешь.
Реджина выглядела так, будто её голова вот-вот взорвётся от понимания, что проигрывает в этой игре, но она ещё раз изучила вопросы и нашла один посложнее:
— Мой любимый судья в шоу «Голос»?
Эмма насмешливо сморщила нос.
— Быть такого не может, чтобы ты смотрела «Голос».
— Смотрела, — возразила Реджина и быстро добавила: — Один раз.
— Правда? И кто же твой любимый судья?
— Если ты не знаешь, я тебе не скажу.
— Правильно. Потому что этот ответ повлияет на мнение мистера Голда.
Реджина поспешила сменить тему, вероятно, чтобы сгладить тот факт, что ответа на предыдущий вопрос у неё просто нет.
— О! Так… это интересно. Скажи-ка мне, что меня может смутить?
Идеальный вопрос. Реджина никогда не показывала смущения. Гордилась стойкостью и сдержанностью во всём, чем бы не занималась, и даже в тот момент, когда Эмма заставила её встать на колени посреди сраной улицы, чтобы самоутвердиться, она сделала это с достоинством.
Реджина выжидающе повернула голову. Удивительное дело, но Эмма не выглядела растерянной, скорее, ей было неловко.
— Что?
— Ничего, — Эмма отвела взгляд. — Ты правда хочешь, чтобы я ответила?
— Конечно. Ты просто не знаешь ответ.
Самодовольство в голосе Реджины напрочь отбило у Эммы всю эмпатию.
— Хорошо. Тебя смущает, что ты не умеешь плавать.
Реджина стушевалась. Она открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что не может произнести ни слова. Во рту пересохло.
— Даже если так, — проговорила она медленно, — это ещё не значит, что меня можно смутить… таким.
— Ты записывалась на плавание в прошлом году. Ты не пыталась бы научиться плавать, если бы тебя это не смущало.
— Ты сама себе противоречишь. Если я посещала уроки, значит, я умею плавать.
— Они звонили мне, Реджина. Сообщили, что получили твоё сообщение с просьбой отменить запись, — ответила Эмма. — Спрашивали, не хочешь ли ты перенести занятия на другие дни, но насколько я знаю, ты этого так и не сделала.
Щёки Реджины залились румянцем, а ноздри раздувались, и Эмма поняла, что снова попала в яблочко.
— Раз я теперь твоя невеста… — шутливо протянула она в попытке разрядить обстановку. — Мне не помешало бы знать, почему.
Реджина отвернулась.
— Нет.
— Брось. Малышка Реджина наверняка обожала пляжи.
— Ты отвратительна, знаешь? — парировала Реджина в надежде, что сарказм поможет ей скрыть волнение.
— Знаю. Но ты всё равно должна мне ответить.
— У всех парочек есть секреты. Может быть, это один из наших.
— Мистеру Голду это не понравится.
— Мистер Голд может засунуть своё…
— Слушай, а давай лучше проверим, что ты знаешь обо мне, — воодушевлённо перебила Эмма, хватаясь за папку. — Это будет поучительно для нас обеих.
— Легко. Я ничего не знаю.
— Нам предстоит это изменить, если хочешь, чтобы дядя Сэм поженил нас, — Эмма просмотрела несколько листов. Потом спросила: — У меня есть братья или сёстры?
— Не знаю.
— Как ты можешь не знать? Это один из так называемых общих вопросов.
— Я изо всех сил стараюсь не задавать тебе общих вопросов, мисс Свон, — ответила Реджина, но любопытство всё-таки взяло верх. — У тебя есть братья и сёстры?
— Нет. Я единственный ребёнок в семье.
— Что ж. Мне следовало догадаться.
Это было явной попыткой оскорбления, но Эмма смолчала.
— Ладно… Как звали моего первого парня?
Реджина хмыкнула.
— Ты никогда не встречалась с мужчинами.
— Нет, встречалась.
— Я думала, ты — лесбиянка?
— Ого, ты всё-таки что-то знаешь обо мне? — Эмма закатила глаза. — Я встречалась с несколькими мальчиками, пока не разобралась в себе, идиотка.
— Ты только что назвала свою начальницу идиоткой?
— Нет, я назвала идиоткой свою невесту.
Реджина уставилась на неё.
— Ты знаешь, я терпеть не могу, когда ты начинаешь выделываться.
— Надо было думать до того, как просила меня жениться на тебе, — парировала Эмма холодно. — Два года я показывала себя с лучшей стороны. И теперь ты, наконец-то, увидишь меня настоящую.
— Повезло мне, — пробурчала Реджина.
С минуту они молчали. Эмма продолжала листать папку, пытаясь прикинуть, каковы их шансы оказаться в тюрьме. В себе она не сомневалась, справится, однако от этого страх меньше не становился. С учётом того, что они с боссом почти не вели цивилизованных разговоров, она едва ли сможет назвать, например, её любимый фильм.
Реджина, напротив, провалит интервью. В этом не было никаких сомнений.
— Сдаётся мне, я должна рассказать кое-что о себе, — подытожила Эмма.
Реджина со вздохом откинула голову на спинку сиденья, так, чтобы видеть её лицо.
— Зачем? — скучающим голосом спросила она.
— Чтобы ты знала, что отвечать, хотя бы на некоторые из этих вопросов.
Реджина уставилась на неё нечитаемым взглядом, и Эмма решила проявить инициативу.
— Я родилась в Сторибруке и жила там до восемнадцати лет. Потом я поступила в колледж, — она помолчала. — В какой колледж?
Реджина сосредоточённо поморщилась. Это было бы даже забавно, если бы не было так оскорбительно.
— В Дормонте?
— Нет, Реджина. Господи. Я училась в Бостоне, — вздохнула Эмма. — Ты нанимала меня на работу.
— Ну, прости… я не держу копию твоего резюме при себе постоянно.
Эмма закатила глаза.
— В общем, я уехала в Бостон, а потом ненадолго вернулась в Сторибрук, потому что родители хотели, чтобы я помогла им с бизнесом.
Она ждала, что Реджина спросит: «Каким бизнесом?» Но и здесь её ждало разочарование.
— Ты вообще знаешь, чем занимаются мои родители? — спросила она.
Реджина тяжело вздохнула.
— Какая разница? Сегодня узнаю.
— Да, но может будет лучше, если ты узнаешь что-нибудь о моей маме, прежде чем подойти к ней?
— С первых же минут она будет очарована моим обаянием. Так что без разницы.
— Как бы… — Эмма запнулась. — Ладно. В общем, я так не думаю.
— Почему?
— В нашей семье тебе дали прозвище, и что-то я сомневаюсь, что мама перестанет его использовать только из-за того, что я обрадую её новостью о том, что мы с тобой встречаемся.
— Прозвище? — Реджина была польщена. Ей нравилось, когда окружающие думали о ней, при том, что сама она не думала о них вообще. — Какое?
— Злая Королева.
Самодовольная улыбка исчезла с лица Реджины.
— Прошу прощения?
— Думаешь, не подходит?
— С чего это я «злая»?
— Дай подумать… — проговорила Эмма. — Твоё плохое отношение в целом. Нетерпимость к другим людям. Постоянные приказы и издевательства. Слепая вера, что весь мир вертится вокруг тебя одной, зато чужая жизнь для тебя ровным счётом ничего не значит.
— Не думаю.
Эмма многозначительно огляделась по сторонам.
— Я в принудительном порядке лечу с тобой в Мэн, чтобы сообщить родным, что женюсь на тебе, Реджина. Каждая секунда этой поездки сосредоточена вокруг твоих хотелок.
Начальница незамедлительно надулась. То ли считала, что Эмма преувеличивает, то ли понимала, что она права, и ей это категорически не нравилось. Эмме сподручнее было забить и сосредоточиться на вопросах, на которые Реджина не могла ответить, чтобы набросать план разговоров на ближайшие дни.
Вскоре они приземлились. Сердце Эммы подскочило вместе с самолётом, когда шасси коснулись взлётно-посадочной полосы. Последний раз она приезжала сюда несколько лет назад, и причин было предостаточно. Конечно, большинство поездок она отменяла, ссылаясь на Миллс и на безжалостный график, но не только это заставляло держаться её подальше от отчего дома. Как только индикатор ремня безопасности погас, Реджина сразу же вскочила на ноги, а Эмма осталась сидеть, медленно растирая руки и бёдра.
Реджина посмотрела на неё и нахмурилась.
— Только не говори, что ты не рада встрече с дорогой мамулечкой.
Эмма метнула в неё взгляд.
— Конечно, рада.
— Тогда чего ты ждёшь? Кислородные маски не выпадут для тебя, дорогая.
Эмма, прорычав что-то неразборчивое, отстегнула ремень безопасности. Вскочила, выхватила сумку из отделения для ручной клади и, оставив относительно невысокую Реджину доставать свои вещи, решительно зашагала прочь.
Не успели они покинуть самолёт, как началось нытьё.
— Холодно, — Реджина плотнее укуталась в пальто. В аэропорту не было новомодного туннеля, по которому можно было пройти от двери самолёта до терминала, и Реджине пришлось спуститься по трапу прямо на грешную землю, что здорово подпортило её и без того паршивое настроение.
— Апрель, — Эмма, не оглядываясь, направлялась к входу в здание терминала. Она слышала, как Реджина пыхтела у неё за спиной, пытаясь ещё плотнее запахнуть пальто. Высокие каблуки и багаж не добавляли ей скорости. — И потом, ты разве не всегда мёрзнешь?
Реджина, напялившая пальто поверх двух свитеров и замотавшая нижнюю часть лица тёплым шарфом, испепелила её взглядом, но ничего не сказала. Эмма закатила глаза и ускорила шаг. Где-то в глубине души жила очень слабая надежда, что из-за статуса визы их остановят в аэропорту, и тогда Эмма проведёт выходные наедине с родными, в то время как Реджину будут допрашивать в крошечной комнате без окон.
Но не повезло. Прежде чем Эмма успела осознать, что происходит, они забрали чемоданы и направились в зал прилёта. Она почувствовала, как от волнения у неё начали потеть ладони.
— Как их зовут? — спросила Реджина внезапно.
Ничего не ответив, Эмма просто продолжила идти вперёд. Через несколько секунд Реджина прошипела:
— Эмма. Как зовут твоих родителей?
— Ты вроде бы ничего не хотела про них слышать до самой последней минуты?
— Вот она — эта последняя минута, — бросила Реджина, понимая, что Эмма и не думает замедлять шаг. — У твоей матери, если не ошибаюсь, дебильное двойное имя?
— Может, спросишь у неё самой? — предложила Эмма. — Именно в такой формулировке.
Реджина не успела отвесить одно из своих ехидных замечаний. Они прошли сквозь раздвижные двери и оказались в битком забитом помещении. Многочисленные приветственные плакаты «Добро пожаловать домой!», целующиеся парочки и сотни любопытных глаз.
Реджина огляделась в надежде увидеть белокурые локоны, похожие на Эммины, но не преуспела. А дальше её взгляд упёрся в огромный картонный плакат, на котором блестящими чернилами было старательно выведено «Добро пожаловать домой, Эмма!», и она со стоном последовала за своей ассистенткой.
У женщины, державшей плакат, были чёрные волосы и стрижка пикси. Можно было бы сказать, что она совсем не похожа на дочь, если бы не отдалённое внешнее сходство. Она лучилась счастьем, взволнованно махала, в то время как Эмма сутулилась и корчила гримасы. Чуть поодаль широко улыбался высокий, хорошо сложенный светловолосый мужчина со шрамом на подбородке.
— Эмма! — женщина небрежно пихнула плакат мужу и метнулась ей навстречу. Ошеломлённая восторженным натиском Эмма попятилась под весом налетевшего на неё тела. Ей потребовалась секунда, чтобы осознать, что она вообще-то должна ответить на объятие.
— Привет, мам, — она крепко обняла её. Почувствовала, что на глаза навернулись слёзы, и украдкой сморгнула их.
Дождавшись, пока мать выпустит её из цепких объятий, Эмма подняла глаза на улыбающегося отца. С последней встречи он прибавил в весе, а в его шевелюре виднелись седые нити волос, но в остальном он совсем не изменился.
— Папа, — она бросилась в его распахнутые руки. Он пах так же, как и раньше. Одеколоном после бритья с запахом сосны и гелем для душа с ароматом цитрусовых. И то и другое Мэри-Маргарет исправно покупала для него на протяжении двадцати лет.
Запоздало вспомнив, что они вообще-то не одни, Эмма высвободилась. Повернулась. Реджина смотрела на них с лёгкой полуулыбкой на губах и впервые в жизни выглядела чуть менее уверенной, чем обычно.
— Реджина, — сказала Эмма и взяла её за локоть. — Это мои родители. Мэри-Маргарет и Дэвид. Мама, папа — это Реджина.
Прежде чем кто-нибудь успел отреагировать, Мэри-Маргарет метнулась вперёд и сжала Реджину в объятиях. Та от неожиданности выронила сумку.
— Так приятно познакомиться с тобой, — заливалась соловьём Мэри-Маргарет, как будто и не она вовсе пять дней назад сыпала по телефону проклятиями в адрес ужасной ведьмы. — Мы так рады, что у вас получилось вырваться.
Удивлённая донельзя и пунцовая Реджина покосилась на Дэвида, который, к счастью, ограничился рукопожатием.
— Реджина, значит, да? — спросил он. — Злая Королева осталась в прошлом?
Эмма впилась в него взглядом, но Реджина уже восстановила утраченное самообладание.
— Как угодно, — она подхватила с пола сумку. — Ваше величество тоже подойдёт.
У Эммы было очень странное ощущение, словно она попала в свой самый худший кошмар, а вот её родителей шутка позабавила.
— В таком случае, ваше величество, — Дэвид сделал широкий жест рукой, — нам сюда.
— Господи, — пробормотала Эмма. — Это мой личный Ад.
Реджина, оглянувшись, улыбнулась.
— Они будут убиты горем, когда придут бумаги на развод.
— Заткнись.
— Не говори мне заткнуться. Твои родители не потерпят этого.
Одарив её злобным взглядом, Эмма немного ускорила шаг, чтобы поравняться с родителями. Дэвид тут же обнял дочь за плечи, а Мэри-Маргарет воодушевлённо посеменила рядышком.
Реджина презрительно скривилась. Она всегда старалась держаться подальше от таких людей — тошнотворно милых, оптимистичных идиотов, которые упорно видели в людях только лучшее и принуждали всех вокруг изображать счастливые семьи. Как бы плохо не обстояли дела на самом деле. Дочь только что приехала с человеком, который два года делал её существование невыносимым, а они вместо того, чтобы высказать недовольство или поинтересоваться, какого вообще хрена, сложили лапки на животики и расцвели в улыбках. Как будто встреча с ней — великое счастье.
И всё же, подумала Реджина, когда Мэри-Маргарет взяла дочь за руку, должно быть, приятно иметь родителей, которые готовы ради тебя на такое.
В груди что-то дрогнуло, но Реджина только хмыкнула в попытке отмахнуться от этого. Вцепившись в ручку чемодана, она последовала за будущими родственничками сквозь двери навстречу, как она сама считала, чистому Аду.