Болевой инстинкт

      Неделя прошла быстро. Изнурительные тренировки делали своё дело, и я приходила в свою квартиру, только чтобы помыться и лечь спать. Однако к этому времени в моей голове уже успел созреть идеальный план мести Эрику. Конечно, структура идеи была проработана не до конца идеально, но собиралась я её реализовать уже сегодня. День этот не обещал ничего интересного, кроме предвиденных мною полос препятствий, всегда ждущих неофитов по прошествии первых семи дней мучений. Представляла она собой площадку длиной в два километра с различными препятствиями, поэтому вместо того, чтобы идти на эту физическую пытку, я отправилась прямиком в кабинет Макса. Плевать на Эрика, если у меня сегодня всё получится, то избавлюсь от Пятого Лидера до конца пребывания в этой прогнившей фракции.       Поправляю хвостик и размеренно несколько раз стучу, тут же получая разрешение войти. Первый Лидер в помещении был один, задумчиво потирая переносицу, он сидел в кресле и читал какое-то письмо. Моего визита мужчина явно не ожидал, но удивление на лице не проявилось.       — Чему обязан? — вежливо поинтересовался Макс, аккуратно складывая письмо, которое в следующую секунду оказывается на письменном столе.       — Ты и так знаешь почему я здесь, Макс, — он заменял мне отца все те годы. И ну никак я не видела вечно улыбающегося детской улыбкой только для меня чернокожего мужчину, лидером всей самой психованной фракции. — Почему именно Эрик?       — Я нашёл его наиболее подходящим, — последнее слово Лидер произнёс после лёгкой паузы, вызывая моё бурное недовольство. Избиение, сумасшедшие нагрузки — это он называет чем-то «подходящим» в моей-то ситуации. Где подевалась ваша доброта, Первый Лидер?       — Я не хочу заниматься с ним, — говорю я, совершенно выбросив из головы чётко намеченный план действий и разговора. В Бесстрашии нужно импровизировать, иначе ничего не выйдет.       — От меня уже ничего не зависит, Кэсс, — приятное сокращение имени не приводит меня в чувство, ведь оно было употреблено совершенно не вовремя. Однако все мои попытки противоречить Первому Лидеру были остановлены только одной фразой: — Я поговорю с Эриком, но ничего не обещаю. Ты теперь в полной его компетенции, сам отдал тебя в его руки. — от гнева хочу наброситься на Макса, но вновь меня сбивают с мысли: — Сейчас тебе важнее узнать, что Дэнис вернулся.       Воспоминания чередой непонятных плёнок, неправильно склеенных между собой, пролетают перед глазами. Отхожу на шаг, другой, чуть ли не падаю, сумев ухватиться за что-то спасаю своё тело от столкновения с полом. Беда не приходит одна — верно говорят Дружелюбные, — она зовёт с собой подружек. Быстро выбегаю из кабинета и не разбирая пути направляюсь в свою квартиру, пытаюсь вышвырнуть, выкинуть из головы назойливый голос:       — Тебе больно? Как это больно? А так больно. Нет? А если сильнее. Кассандра, я люблю тебя. Тебе ведь больно? И так тоже?       Холодный душ охлаждает тело, мысли, душу наконец-то позволяя спокойно глубоко вдохнуть и плавно выдохнуть. Когда Фор пришёл, как неофит, к нам во Фракцию мне было тринадцать и у меня не было шрама на лице. В тот год собрался разный сброд из разных фракций. Дэнис был из Дружелюбия. Находка. Парень не чувствует боли. Поначалу все боялись, а после поняли силу этого Дружелюбного, что взяли его во фракцию без всяких вопросов и решающих тестов, после недели занятий. Мы познакомились случайно. В который раз разглядывая Фора из далека я не заметила, как врезалась в него. Горячий кофе полностью вылился на мою майку, обжигая. Испугалась, сильно закричав, привлекая так много внимания. Тогда я не была такой замкнутой, открытая для мира рыжеволосая девочка привлекала множество взглядов, исключительно добродушных. После этого случая «случайных» встреч с ним стало больше. «Моё имя — Дэнис» — представился он, когда схватив за руку насильно повёл в неизвестном мне направлении и закрылся со мной на ключ в маленьком, неуютном зале сектора Д, который почти никто не посещает. «Мне нравится, когда тебе больно. Тебе же больно сейчас?» — обычно нож являлся его пыточным средством. Почти все оставленные им шрамы на моём теле удалось залечить сыворотками из Эрудиции, но последний его подарок я приказала не трогать. Он станет своеобразным напоминанием о нём, символом моего страха, моей боли. Я не жаловалась никому до последнего, но когда поняла, что моё психическое состояние опадает на самую нижнюю полоску, рассказала всё Максу. Дэниса сослали охранять стены, меня страдать в жестоком одиночестве холодной квартиры. Он стал моим страхом, он был тем, из-за кого я теперь так боюсь боли, он изменил меня. Дэнис, ты не нужен был мне сейчас, проблем и так по горло. Твой нрав уже остыл, вернулась ли к тебе та свобода, которую ты так жаждал, Дэнис?       Ничто не проходит бесследно и не появляется просто так. Сон не приходил, потому что за день я совершенно не успела утомиться. Сидя по-турецки на кровати, я рисовала в блокноте. Этот дар мне достался от матери и передался очень хорошо. На меня, своим привычным взглядом, смотрел Пятый Лидер Бесстрашия прямо с листа бумаги. У меня не было чёткой идеи что нарисовать. Руки сами стали водить по бумаге карандашом, вычерчивая скулы, глаза, брови, губы, нос. Получилось так, словно с оригинала срисовывала. После принятого уже раз третий за день душ, я надела на себя только трусы и длинную мужскую майку, которая точно ни одному бесстрашному не подойдёт — уж слишком объёмная. Я потянулась, собираясь прятать «шедевр» в полку и укладываться, как дверь кто-то довольно резко открыл. Запах алкоголя появился раньше, нежели на глаза попался его обладатель. Какого чёрта?! Эрик выглядел измотанным. В руках он сжимал бутылку из-под какого-то алкогольного напитка. Похоже, парень ожидал застать меня спящей, так как слегка опешил, но быстро пришёл в себя. Страх медленной крупицей, зародившейся где-то в сердце, начинает распространяться по организму. Кровь пульсирует по телу с невероятной скоростью. Только и слышу громкое: «бум, бум, бум». Аккуратно закрыв за собой дверь, мужчина прошёл в центр квартиры, вальяжно и влаственно оглядывая её. Конечно, поскромнее его будет, но зато личная, не приходится ютиться с такими же сиротами, как и я. Уже обретаю смелость, чтобы спросить, что он здесь забыл, как Лидер сам начинает диалог:       — Скажи мне, что я тебе сделал? — больше похоже на риторический вопрос, поэтому, сжимая блокнот в руках, вглядываюсь в берцы солдата, в поисках подсказки как выбраться из данной ситуации. Никак, подсказывают приближающиеся к кровати сапоги. — Тренировал, пытался сдерживаться, был аккуратным. Что тебя не устраивает, а, убогая? — Первый Лидер абсолютно точно поговорил с Пятым обо мне и последнего это точно разозлило, буквально выбесило, заставляя разорваться на части недельному терпению. Вместо того, чтобы ответить или смотреть на источник гнева, прожигаю взглядом маленькую копию огромного оригинала. Так спокойнее, чуть безопаснее в куполе собственных иллюзий. Я давно разучилась думать и реагировать в экстремальных ситуациях. — Смотри на меня.       Блокнот вырывают из моих рук, тут же проверив на что я так втыкала. Лидер кривится и, вместо того, чтобы позволить мне посмотреть на него, как собственно он и хотел, резко переворачивает меня на живот. Без слов и объяснений поднимает мою майку вверх. Кричу и пытаюсь вырвать руки, пока Эрик молча привязывает их моей же одеждой к изголовью.       — Отпусти меня, чёртов извращенец, — Эрик застывает, и я не вижу что он делает, слышу только позвякивание ремня. Вырываюсь с большей энергичностью. — Прошу, Эрик, отпусти. Я никому не скажу, мы всё забудем!       — Что забывать, Кассандра, я ещё даже не начал, — удар ремня приходится на рёбра. Вскрикиваю от неожиданной боли и неприятного послевкусия. Образ Дэниса затемнился, пришёл Эрик. Боль от него другая, мучительная. Хочу найти ногами тело Лидера и ударить его в ответ, но только слегка задеваю ткань майки, вновь ощущая удар уже на плечах. Больно, Эрик, мне больно. Его это останавливало! Почему на тебя не действует?! Снова удар, ещё, ещё и ещё. Руки освободить невозможно, ногами ничего не сделаешь. Только терпеть, только страдать. После следующего удара, тихо скулю и охрипшим голосом спрашиваю:       — Почему ты такой, Эрик?       — А каким мне быть? — мужчина хватает меня за волосы, оттягивает, заставляя смотреть ему в глаза. Перегаром несёт прямо в лицо из его рта, но мне плевать, сейчас не до этого. — Знаешь какого это, когда собственная мать ненавидит тебя и лупасит каждый день, лишь бы ты заткнулся? Знаешь? Хотя, откуда. Твои родители сдохли, когда ты ещё была неотёсанным ребёнком. Какого чёрты ты не подохла с ними? Меньше проблем на голову было бы всем.       Нос вновь встречается с подушкой, а спина получает ещё три удара. Каждый сопровождается нравоучением: «Слушай меня. Выполняй указания. Выживай». Дышать тяжело и получается это довольно громко, но хотя бы не выводит его из себя. Неожиданно всё замирает, так же быстро, как и началось. Мои громкие, маленькие вдохи-выдохи и его глубокое, размеренное дыхание слились воедино, создавая единственный в комнате звук. Ненавижу тебя, Эрик. Ненавижу тебя, Лидер. Боюсь тебя, Эрудит. Слушаю тебя, Бесстрашный.       — А может… — произносит он и кровать прогибается под прибавившимся весом. Что-то тёплое пускает в полёт мои волосы. Его дыхание опаляет уши, словно алкоголь просочился не только в желудок, но и в лёгкие, прожигая всё вокруг. Ладонь ложится на мою спину, заставляя зашипеть от неприятных ощущений. Дрожь по всему телу пробегает с новой силой, когда что-то твёрдое упирается мне в бедро, начиная тереться о мою кожу. Только не это. Молю про себя, не смея шевельнуться. Он уйдёт, дальше не зайдёт, больше не тронет, хотя бы сегодня. За этот вечер я пережила многое. «Хватит» — шепчут губы и я не знаю, произношу ли это вслух, но дополнительный вес исчезает с моего тела. — Нет. — Несколько шагов назад, вновь металлический звук ремня и сумасшедший шёпот, на грани безумия: — На тренировку завтра как всегда. Без опозданий.       Хлопок двери — и дикие слёзы вырываются из глаз, словно ожидали этого не только эти минуты, проведённые с Эриком, но всю жизнь. Они тоже причиняют боль, слёзы это плохо, но не могу себя сдержать. Только сейчас осознаю, что руки совершенно свободны, поэтому сама с силой сжимаю свои волосы. Лучше вырвать, сбрить их к чертям, они тоже мука для меня. Кричу, срываю голос, раздираю горло — заставляю страдать своё тело ещё больше. Что-то на подобии агонии проходит по всему телу. Удары, его гнев задействовал только спину, но неприятное жжение ощущалось и на том самом бедре, и на голове и в сердце. Прижимаю кулак к груди, сдавливая, пытаясь утешить нарастающую боль. Сжимаюсь в позе эмбриона, пытаясь скрыть стоны в кулаке, но ничего не выходит — сдавленные рыдания выходят наружу.       Да, Лидер, здесь все тупо следуют вашим указаниям и я буду, вы ведь приказали.