***
Мир застыл. Не происходило ничего. Только пейзаж страха избавился от одного видения в моей голове. Дэнис уехал, уехал за стену, чтобы больше со мной не встретиться, чтобы я больше никогда его не видела. Недели сменялись одна за одной, а Эрик так и не появился ни на одной из наших с Фором тренировок. Возможно поэтому никаких конкретных изменений в моей жизни не происходило. Я жила только своими собственными мыслями, записанными на бумаге дневника. Однажды я даже попыталась нарисовать туда сцену из моего пейзажа страха, когда вся четвёрка, приносящая мне боль, стоит в ряд. Но как только я дошла до силуэта Эрика, он получился размазанным, только одна вещь связанная с ним была чёткая — блокнот с его лицом, которое было нарисовано мной. Я и почти забыла про тот рисунок, если бы учтивый мозг не напоминал о нём каждый раз, как я садилась в кресло своеобразных пыток. Фор часто пытался начать разговор со мной о том, что сделал Эрик уже почти месяц назад, но я каждый раз избегала данного разговора, как огня избегают животные. Теперь пейзаж страха продвигался в своей пытке дальше, раздевая Эрика догола, позволяя вновь увидеть тот ужасающий маршрут шрамов по его грудной клетке и прессу. Я благодарила всех возможных Богов за то, что самой причины этих ужасающих мыслей не было в помещении… — Время: двадцать две минуты, меньше чем обычно, — произнёс Фор, отключая компьютер от моей головы. Сегодня было особенно страшно, сегодня в голове я была только с Эриком. Странно, но рисунок отсутствовал на этот раз в его руках. Я тяжело вздохнула и направилась к выходу. Друг вдруг резко схватил меня за плечо: — уже скоро конец инициации, Кассандра. Бесстрашие ждут страшные перемены, тебе лучше бежать отсюда когда этот день наступит. — Но когда? — Ты поймёшь. Странный диалог только вывел меня из колеи, заставив задуматься о происходящем. Меня выбили из реальности последние события, и я шаталась по коридорам пытаясь восполнить потерянную информацию за этот месяц моего отсутствия в жизни как таковой. Я несколько раз прошлась по мосту самоубийц, не желая задерживаться на нём дольше двадцати секунд, нужных на его преодоление. Наконец устав от хождения по кругу, я решилась зайти в комнату. В ней по обычаю творился полнейший беспорядок, который мне было совершенно лень убирать. Только иногда я поднималась по субботам с кровати, дабы кинуть в шкаф одну-другую вещь, лежащую на стуле или столе. Однако сейчас что-то будто поменялось. Атмосфера разрушенного одиночества не давала покоя. Я медленно подошла к кровати. На подушке лежал блокнот, он был открыт. С изрисованного листика на меня смотрели холодный, полные уверенности, немигающие глаза нарисованного простым карандашом пятого лидера фракции.***
Вот и конец. Конец пыток для новых членов фракции Бесстрашия. Сегодня вечером состоится пир в честь тех, кто выжил и пережил мучения. Трис тоже в числе «выживших», как не было прискорбно, она даже превосходно справилась с финальным тестом. Я же превосходно бы вылетела из фракции, так как моё имя значилось самым последним в списке. Сразу после последнего испытания все направились в столовую, я же желала как можно скорее скрыться от Эрика, который слишком часто за этот день бросал на меня подозрительные взгляды. Но, как ожидалось, мне не удалось. Мужчина поймал меня у самого входа на крышу, не позволив мне развеяться таким образом. Свежий ветерок так и манил своей прохладой, но я продолжала стоять перед этой громадной стеной мышц. — Снова хочешь попытаться покончить с собой? — саркастически спросил мужчина, преграждая мне путь к двери рукой. Я старалась не смотреть в его глаза, горящие озорством, словно он маленький ребёнок в большом теле. Зверь в человеческом обличии начал копаться в карманах, но я не обращала на это внимания, продолжая пялиться на берцы мужчины. Было странно видеть его так близко, слушать его голос, обращающийся ко мне в реальности, а не во сне или пейзаже страха. Помнил ли он, знал ли он что произошло в ту ночь, когда он напился? Явно нет, как не прискорбно. Но тогда возникал логический вопрос: почему он не заставлял меня посещать дополнительны тренировки и не убил меня за то, что я последняя в таблице? А может я ошибаюсь в своих суждениях? Вдруг он даже сожалеет? — Видел я таблицу. Хм, надеюсь Макс хоть сейчас отправит тебя к изгоям, так как давно уже пора. Вздрагиваю. Этот человек не умеет сожалеть и никогда бы не стал сочувствовать такой как я. Прискорбная реальность. Лишь пожимаю плечами, соглашаясь и не соглашаясь с его словами, лишь бы не спровоцировать. Тише… Вдруг резкий выпад в мою сторону, да настолько быстрый, что я даже не успела отступить или испугаться. Только слегка вскрикнула в тот момент, когда мою шею поразила боль. Я схватилась руками за предплечье лидера, сильно сжимая, пока он вводил мне под кожу странную, золотистую жидкость из шприца. — Что это? — он ввёл всё до последней капли, но я всё ещё держалась за него. Эрик долго и пристально смотрел мне в глаза, замораживая всё изнутри своими ярко-голубыми глазами. Хотелось стремиться к убивающему огню, лишь не стоять с ним здесь тет-а-тет. Его губы приблизились к моему уху, надолго замирая у мочки. Дыхания остановились. — Беги, прячься от меня, — почти не слышно, будто нас могли подслушать, словно понять, услышать какой-то странный, подозрительный, беззвучный диалог. — Кассандра. Он помнит всё. Знает точно. Спасает? Нет, лишь запугивает. Фор, ты был прав. Я узнала «этот» день. И я убегу. Сбегу, на свой страх и риск, туда, где не факт что примут...