Марс, Терра и Космос. Книга третья: Новое Поколение

Тихий стук, позывные ее корабля. Фуюэ оказалась в соседней камере-одиночке. Они только успели обменяться парой слов, как на них обрушились смотрители: — Еще раз услышим, и карцер продлится для вас еще на пару суток, дамы! «Только не бойся, я сейчас…» — отбила Анха ей в ответ, как ей тотчас на индивидуальный коммуникатор пришли еще одни штрафные сутки. Анха отмела пищание оповещения со своего личного гаджета и, расслабившись, попыталась уловить то, что чувствовала раньше. Она волновалась за Фуюэ, ее подруга-бунтарка по натуре часто попадала на гауптвахту еще на люльке, но только Анха знала, как мучится та в одиночестве под замком, впадая в сокрушительную депрессию при вынужденном простое. В этот раз получилось куда быстрее, она словно провалилась сквозь стену и оказалась в камере Фуюэ. Та сидела на полу, зажавшись в углу, и мелко дрожала, успокаивая в себе накатывающие волны паники. «Я тут, рядом с тобой, — позвала ее Анха, но Фуюэ ее не слышала, пока та, приблизившись, не опустилась перед ней на колени, позвав: — Фуюэ…» Руки коснулись понурых плеч, и ее подруга, резко дернувшись, распахнула испуганные очи: — Анха? Но как?.. Судя по реакции зрачков, она ее точно видела. «Не говори вслух, а то прилетят штрафные сутки. Но ты же меня слышишь?» «Да…» — ответила та мысленно, обнимая склоненную к ней подругу. Сердце Фуюэ успокаивалось, вслед ему ее загнанное дыхание становилось равномерным и глубоким. «Все хорошо, я с тобой. Всегда удивлялась, почему ты нарушаешь правила, если так плохо переносишь изоляцию карцера?» «Это выше моего понимания. Наверное, мне просто трудно удержать взрывную сущность в себе. Но как ты смогла… Ты же не можешь быть телепатом?» — спросили весьма осторожно. «Побежишь трезвонить об этом в каждом отсеке? Или откажешься от меня такой?» — проворчали в ответ. «Да с чего бы!» — возразили ей, а после впились жадным поцелуем в губы… Для Анхи это был первый поцелуй. Руки Фуюэ мощные, крепкие, обняли так, что стало невозможно дышать. Только в ее объятиях Анха чувствовала себя утонченной и прекрасной, а не уродиной, возвышающейся над всеми остальными. Поцелуй углубился, они жадно сплелись языками, уже ничего не соображая. Впрочем, сейчас к ним никто не сунется до следующих суток, когда охране придется сдавать свой пост, и если не шуметь… особо… Анха чуть отодвинулась руками от липнувшей к ней подруги, заглянув в распахнутые глаза, потемневшие от накатившей похоти. «Хочу тебя, — выдала Фуюэ прямо, — никого так не хотела и никогда. Более того, именно тебе я позволю быть сверху. Так что решишь, Анха?» «У меня нет фаллоимитатора с собой», — не подумав, выпалила та мысленно и уловила тихие смешки. «Боги космоса! Анха, если ты проникла ко мне сюда, то просто представь, что он уже подключен к тебе…» Анха попыталась, честно, она видела столько раз эту конструкцию на той же Фуюэ, тем более в процессе. Возбуждение захватило ее полностью, и когда она опустила взгляд, то узрела выпирающий бугор в мягкой ткани комбинезона. «Это настолько реально?» «Ты у меня спрашиваешь? Возможно, это вообще снится нам обеим… — Фуюэ, расстегнув нижнюю молнию на подруге, освободила налитое. — М-да, не зря я тебе показала последнюю модификацию, определенно не зря, даже яйца имеются, какая красота». Они не раздевались полностью, просто оголили грудь друг другу, да и Фуюэ до конца раскрыла нижнюю молнию, чтобы дать полную свободу к своей промежности. «Почему именно я?» — Штаны подранного комбинезона ниспадали с Фуюэ мятыми тряпками, им не дали переодеться или привести себя в порядок после погрома, засунули прямиком сюда из учебных корпусов, как есть, даже не обработав ссадины. «Я не знаю, куда и как нас распределят, хочу, чтобы ты была у меня первой. Не бойся, я поведу… — оседлав сидящую на полу с выпущенным членом Анху и оглаживая ее подтекающую головку ловкими пальцами. — Удивительно, раньше я такое делала сама другим, а тут…» Над Анхой привстали, а после начали опускаться… медленно вбирая влагалищем мощный, налитый до упора член. «Демоны… это больно…» — Анху сжали в руках, чтобы та не смогла отстраниться, а после, укусив за нижнюю губу, поднажали… надрывая преграду внутри себя. «Погоди, не спеши… ты слишком узка для такого». — Анха облизала выступающую на губе кровь. Голова кружилась, казалось, что они обе сошли с ума. «Все нормально. Я уже наделась…» — накрыли рот подруги своим и повели, сексуально изгибаясь в позе развратной наездницы. «Ты прекрасна, Фуюэ…» — Анха придерживала ее за гибкую талию, периодически ловя набрякшие небольшие соски совершенно плоской груди. Фуюэ это заводило как никогда. Возбуждение, поднимаясь от низа живота, заполняло все тело. Остро, по-сумасшедшему чувственно и великолепно. Оргазм резко накатил, Анха, вспотев, расцвела дивным цветком на всю менталку, накрывая Фуюэ яркими эмоциями и чувствами как покрывалом, та выгнулась ответно, еле дыша… Мгновение, секунды, разгоряченные тела влипали друг в друга, а после словно резкий щелчок отрезвляющей пустоты. Фуюэ очнулась одна в своем карцере, ее комбинезон оказался застегнут на все замки, вот только в промежности хлюпало от выступившей из влагалища крови. Анха пришла в себя оттого, что кто-то открывал раньше времени ее карцер. «Фуюэ», — мысленно позвала Анха свою любовницу, но вдруг осознала, что вернулась после непонятно какой природы близости между ними сюда… обратно к себе в камеру. — Встать! Вы переводитесь в другой сектор! — Две девы при исполнении вошли в ее комнату. — Куда? Гауптвахта в цитадели только здесь, — возмутилась ничего непонимающая Анха. Но одна из пришедших, выхватив электрошокер, просто приставила его к шее заключенной, пустив мощный разряд. Тело прошила боль и отчаяние, Анху выгнуло в дугу, и то, что она успела ухватить взглядом в последнее мгновение, — это оказались небольшие нашивки на груди у вероломных стражниц. «Корпус Евгеники… Какой пизды им от меня надо?» — Но сознание уже уплывало, Анха падала вместе со своим ставшим в мгновение ока громоздким телом куда-то в неизвестную бездну. Для нее время остановилось, и весь окружающий мир погрузился в непробиваемую чернь… *** — Вы не можете подтвердить возмущение на ментальном уровне? — Нет, ни один прибор не уловил ничего подобного… хотя сами знаете, на гауптвахте в каждой камере заключения стоят весьма чуткие датчики. Голоса... голоса, голоса. Весьма назойливые, пробивающиеся к ней, словно сквозь вату, что выдернули ее на поверхность потока сознания. — Но вы утверждаете, что у вас заломило сильно виски в этот период и это походило на ментальную атаку? — Да, но наша стандартная защита на комбинезонах так и не сработала. А значит, это воздействие, скорее, было иного волнового характера, а не ментальной природы. Слова слышались глухо. Анха лежала, спеленатая, на какой-то прохладной поверхности, повязка на глазах не давала ей оглядеться, руки же плотно прилегали к телу. Но если она отожмет стянувший ее материал и повернет чуть ладони под иным углом, то… сможет подушечками пальцев прикоснуться к удерживающему ее кокону, а через него дотянуться до лежанки, и… У нее получилось. Она ощутила себя под потолком прямо над собой, словно уплыла туда, и теперь смотрела на удерживаемое в силках свое мощное, обездвиженное тело. — Никто не заподозрил? — Мы подчистили данные, по ним Анху отпустили за примерное поведение с гауптвахты. Ее официальное назначение на дополнительную стажировку в цитадель «Песчаных Бурь» за отличную учебу и высокие показатели уже готово. Для всех она исчезнет из нашего форпоста «Крылья Лебедя», а до нового элементарно не долетит. Военное положение никто пока не отменял, и на рыскающие челноки-разведчики уроборосцев можно списать многое. — Хорошая работа. Что ж, пора промыть нашей девочке мозги и лишить ее того, что каждого из нас делает человеком, — памяти. Эту властную мать Анха помнила слишком хорошо, именно она у нее вызывала тошнотворную маслянистую ржавость. — Система включена, программа запущена, — предупредила ее более молодая, что излучала красные всполохи вперемешку с зеленым. Анху дернуло, словно пробило грудину, и она поняла, что снова там, на лабораторном столе, в изолированном блоке. Машина-автомат, что нависла над ней, закрыла ее полностью с головы до пят, в вены хищно впились иглы, по которым потек холодный яд. Не для ее тела, нет — а для ее разума. Сейчас она ослабнет, и ее защита падет к ногам завоевательниц, волны уже пронизывали голову, полностью заполняя собой и смывая все ненужное. Вот лицо ее матери Веллы, за которой всегда будет стоять верная белоснежная Вега, изображение стало гаснуть… Анха попыталась его удержать и не смогла, оно рассыпалось в исчезающую на ее руках звездную пыль. А это Фуюэ… любимая. Сердце пропустило удар… но и она распалась тут же на составляющие, навсегда покидая ее… «Морская странница», детство и отрочество… Скорость утечки воспоминаний нарастала, дальше картины просто мелькали перед глазами: путешествие на корабле матерей, цитадель «Крылья Лебедя», полеты на крыльях, то, как она взмывает под купол и перехватывает эту губастую дуреху… практические занятия, лекции… она с кем-то целуется в карцере и трахает совершенно неизвестную ей взмыленную чернявую девушку-технаря. Как же та прекрасна… Скачок, как удар внутри головы. То, что хлынуло туда следом, было не ее — чужое... Сестры, как еще помнила Анха, но оно так же вымывалось оттуда, исчезая в некуда. Ее биологическая мать Чара, брат-близнец, носящий точно такое же имя, отец Каф, Аль Данаб… белоглазый старик, странные животные и… Изображение так похожего лица на ее саму приблизилось вплотную, в голове всплыл чужой вопрос: «Назови меня по имени». Анха наморщила лоб… С нее стекал от напряжения обильно пот, да и саму ее било крупной судорогой, но крепления цепко удерживали в силках, как в коконе, на давая соскользнуть на пол. «Ве-е-е-л-л-а-а…» — выдавила она из последнего, что еще удерживала в голове. Сестра улыбнулась и отодвинулась в сторону, за ней стояли двое в странных ритуальных незнакомых одеждах с полностью закрытыми головами и ликами. Старческая морщинистая рука хлопнула по гладкой молодой ладони, словно давая этим жестом некую команду. Обладатель последней, приблизившись вплотную к ошарашенной Анхе, звонко щелкнул ее по лбу со словами: «Хватит, наигрались уже, пора возвращаться домой!» От простого щелбана поток мыслей остановился, намертво заморозившись, а после с тугим прокрутом, поначалу с великим трудом, потек вспять, пока не набрал вновь бешеную скорость. Воспоминания теперь возвращались обратно, несмотря на то что аппарат, который пытался сделать Анху чистым листом, продолжал сыто урчать. Когда картина ее матери Веллы и Веги вновь завершающим аккордом всплыла перед глазами, над Анхой мелодично пропиликала система, подтверждая, что программа подошла к концу. Лежанка-трансформер под ней поднялась, превращаясь в удобное кресло, усаживая ее перед вошедшими в блок. — Ну что? — Этот мерзкий голос она узнала сразу, даже не видя образ великой матери, что всплыл у нее в голове, отдавая грязно-рыжим. — Теперь она чистый лист. Надо дать ей стандартную неделю, чтобы загрузить ложную память. Иначе организм не выдержит. — Та, что сняла ей повязку, тоже оказалась знакомой, именно эта медсестра всегда брала у нее кровь на анализы. — Двое, технарю слишком будет жирно. Выдержит. — Если ее мозг спечется, то вы примете ответственность на себя, великая Сирра? — И не подумаю, так что в твоих интересах, чтобы наша «красавица» не сдохла раньше времени. Мать покинула медицинский блок, и Анха решила поиграть в чужие игры, стараясь не раскрывать себя раньше времени. — Вставай, тебя зовут… — замолкая и сверяясь с документами, что всплыли в ее рабочем голографическом окне. — …Мая, ты родилась в Наднебесной «Стеклянных Весов». Пока этого достаточно. Иди за мной, эти два дня ты проведешь в изоляторе. За тобой будут присматривать, но основные способности, что касается твоих навыков по специализациям, в том числе элементарные по поводу обслуживания собственного тела, мы не тронули. Вот тут санитарный блок, здесь подача субпайков, я пропишу тебе что-нибудь калорийное и успокоительное. Так что расслабляйся и отдыхай. Анха боялась произнести лишнее слово, дабы не выдать себя, но, похоже, с нее разговоров и не требовалось. Медицинский работник покинул ее практически тут же, как только вызвал стандартную лежанку из стены и вытащил для пациентки дополнительный клапан-одеяло. «Почему именно Наднебесная «Стеклянных Весов»?» — крутилось у нее в мыслях, Анха точно помнила, что именно оттуда значилась белоснежная Вега, правая рука ее матери Веллы. Сутки ее никто не проверял, потом пришли, как она поняла, судя по бесконечному веселому трепу, простые стажеры по Евгенике. Но они тоже не слишком-то и присматривались к ней. Просто проверили все ее основные физиологические показатели, стандартно расспросили: ела она или нет, испражнялась, сколько выпила воды… Задали обычные вопросы по самочувствию и, внеся данные в длинные таблицы наблюдений, покинули ее изоляционный бокс. Бежать Анха пока не пробовала. Во-первых, стажеров сопровождали уже знакомые девы с электрошоками, а знакомиться с ними вновь ей хотелось меньше всего. Во-вторых, она не имела представление, куда бежать. Спрятаться на нижних лабиринтах цитадели — выловят как крысу, найти Фуюэ и тем самым подставить еще и ее? Тоже не выход. Или сразу пробовать пробиться к «Морской страннице»? Но кто и как ее доставит туда? Кроме того, Анху не покидало желание все же узнать, почему именно ее скромная персона заинтересовала корпус Евгеники. Может, это связанно с информацией, что ей преподнесла ее нереальная сестра Велла? Или как-то все это подвязано с ее биологической матерью и отцом? Но открывать ящик Пандоры в виде чужих мыслей оказалось намного страшнее, чем оставаться полностью в неведении. Чуждые образы людей, зверей, неведомой планеты пугали намного сильнее, чем черная дыра, поглощающая близ находящиеся от нее светила. А вдруг она не выдержит и сойдет с ума? Хотя именно эта информация и спасла ее разум в конечном итоге. Она протянула еще одни сутки и, когда на следующие ее стали готовить к внедрению лживой памяти, все же решилась. Медик как-то смогла растянуть ее отдых между связанными процедурами замены личности на искусственную до четырех дней, то ли убедила великую мать Сирру, то ли у последней кардинально изменились на нее планы. Что ж… Анха, прикрыв глаза, представила весь слитый в нее информационный блок в виде огромной коробки-бокса под инструменты и, прокрутив в голове еще на раз все «за» и «против», потянула крышку вверх. Оттуда хлынули образы, как в голографическом проекторе, послышались отдаленные странные, незнакомые порой звуки. Все казалось нечетким и размытым. Анха и сама не осознала, как вступила ногами в раскрытый короб и словно нырнула с головой в омут, оказавшись в совершенно незнакомом ей месте. Она стояла на голой скале, что возвышалась над стелющейся где-то далеко под ногами зеленой, щедрой долиной. — Здравствуй, ты все же решилась, рад видеть тебя вновь, дочь моей сестры. Перед Анхой появился по пояс обнаженный… мужчина, во всяком случае, однозначно не женщина, как определила она. Его набедренная не то повязка, не то юбка свисала практически до каменной породы, он медленно поднял изящные руки и снял с себя странный головной убор, закрывающий полностью лицо и голову. — Давай знакомиться, я твой дядя Чара. — По плечам рассыпались длинные рыжие волосы, заплетенные в мелкие косички. Его лицо она уже видела в этом вале информации, так похожее на лик ее биологической матери. — Это не может быть реальностью, — еле прошептала про себя Анха. — А это и не реальность, Велла просто ввела в твой мозг специально разработанную мной с Аль Данабом программу защиты. Я, по сути своей, высококачественная запись, но могу ответить на большинство твоих вопросов. Главное, правильно формулировать их. И также я желаю помочь тебе разобраться, как пользоваться всей той информацией, что ты получила. После фразы, сказанной Чарой, наступила тишина, словно он терпеливо ждал ее ответа или первого шага, замерев рядом, как каменный истукан. — Где вы сейчас? — решилась Анха. — Это, — широко обвел рукой Чара вокруг. — Земля, ты ее знаешь под именем планета Суда. Закрытый, заповедный для людей космоса мир. Что ж, начало было положено. — Моя мать с тобой? — Да, но, к сожалению, она утеряла свои силы телепата, так что перед тобой стою только я. — Так моя мать тоже была телепатом? Но Чара повторил предыдущую свою фразу, тем самым подтверждая, что действительно перед Анхой не живой человек, а лишь запись. Так что пришлось перефразировать вопрос: — Я телепат? — Если ты меня слышишь и видишь, то да, ты телепат, — последовал четкий ответ. — Но мой отец технарь, я не могу обладать экстрасенсорными способностями, — возразила на подобное изречение Анха. — Твой отец Каф тоже телепат, именно он обратился ко мне с просьбой найти тебя и помочь, — ответил Чара, его волосы отливали красными всполохами в закатных лучах заходящего солнца. — Как только светило погрузится за горизонт, я прерву наш первый сеанс, пока ты слаба и должна беречь свое здоровье. Анха прикинула, сколько у нее есть времени, выходило не так уж и много, уж больно быстро нырял красный диск за планетарный край, максимум еще на один вопрос: — Почему именно отец попросил найти меня, а не мать? — Твоя мать — моя сестра Чара, полностью доверяет своей бывшей паре, что осталась на «Морской страннице». И она была уверена, что та сделает все, дабы сохранить тебе жизнь. Кроме того, поначалу среди ее дочерей ментальные способности проявились только у одной — Веллы. Твой же отец до последнего отрицал свои неестественные силы, пока не осознал сам, что он все же телепат. Ты пошла в него как технарь, раньше же существовала неоспоримая догма, что с подобными мутациями люди не могут быть экстрасенсами. Но как видишь, это не так… Солнце нырнуло за горизонт, и небо, окрасившись ярко-красным, напоследок вспыхнув, медленно потухло. Анха очнулась вновь в блоке изолятора одна, и почему она не спросила у дяди, как ей избежать вторжения в голову чужой, навязанной искусственной, личности? И вообще, эта программа защиты... на что она рассчитана в конечном итоге? Через сутки снова открыть ящик, полный загадок, ей не удалось, словно она не восстановилась или что-то намеренно ей мешало. И чуть позже вышло аналогично. А возможно, она по незнанию что-то делала не так, точного ответа у нее не существовало. Но и неудачные попытки тоже подошли к концу. Время, отведенное Анхе, к сожалению, истекло. Блок наполнили люди в медицинской одежде, электроразряд вновь прошил насквозь, лишь только она попыталась оказать сопротивление. — Странно, чего это пустая оболочка так брыкается? — подозрительно начала одна из ассистенток. — Нормальная звериная реакция. Просто ты раньше с подобными не работала, а я вдоволь насмотрелась. Ведь вычищают только тот раздел памяти, который подвязан на личность человека. Никому не нужны тупоголовые личинки, которых необходимо заново учить срать на унитазе. Так что многие пугаются толпы, и это нормально. Анха пришла в себя опять на лабораторном столе-трансформере, теперь ей не вязали повязку на глаза, но смотреть по сторонам было просто невозможно, аппарат снова накрыл ее всю, особенно с головы. Иглы вспороли вены. Давление обрушилось внезапно, постепенно нарастая… еще немного, и она просто не выдержит и сойдет с ума. Виски заломило с такой силой, что Анха взвыла раненым зверем… — Эй, потише, вы так ей мозги сплавите, сделайте умеренный режим, — выдали сбоку, и воздействие медленно стало спадать. «Мне плохо… очень…» — Ее личность билась внутри загнанным зверем, пытаясь не дать себя погрести под чужой. «Это так не работает, — послышался знакомый голос, и она вновь увидела дядю Чару. — Вот, — он протянул к ней ладонь, на которой оказалась небольшая расписная шкатулка. — Просто дай слиться всему, что навязывают из чуждого тебе, сюда. Не пропуская через себя то, что не нужно, отойди в сторону и наблюдай со стороны». Не совсем понятные инструкции, но она перехватила руками протянутое и чуть не уронила: небольшая шкатулка внезапно стала ужасно тяжелой. Поток, что полился в нее откуда-то сверху, показался бесконечным, и самое странное было в том, что чем больше в шкатулку уходило этого непонятного не то излучения, не то еще чего, тем легче становилась ее ноша. А когда все прекратилось, Чара продолжил объяснять, словно теперь стоял за ее плечами: — Защита сработала, если тебе нужны данные, просто откроешь этот предмет и используешь их по своему усмотрению. — А если они мне перестанут быть необходимыми? — не выдержала Анха, рассматривая странный резной узор на шкатулке. — Уничтожишь, — последовал безэмоциональный ответ. — Но как? — Анха повернулась к говорившему и подняла взгляд от шкатулки на своего собеседника, но того и след простыл. Она висела в мерцающем серебристом пространстве с раскрытой шкатулкой в ладонях, внутри которой клубилось неизведанное. Чуть приблизив к ней лицо, Анха оторопела, это походило на прокрученный фильм с полустертыми кадрами, которые омыли ее со всех сторон. Она оказалась в ином месте. Наднебесная «Стеклянных Весов» — гласила витиеватая надпись на входе в космопорт. Грязные улочки, узкая комната, в которой она увидела себя маленькой, и совершенно неизвестная ей потасканная, побитая жизнью женщина — якобы ее мать. Убогость и безысходность, дочь проститутки, что обслуживала блистательных мужчин космоса. Вечное недоедание, радостное известие, что ее признали ребенком от мужчины космоса. Первые дотации, при помощи которых появилась возможность приобрести более достойное жилье, но мать подсаживается на доступную наркоту и кончает жизнь самоубийством. Чужая жизнь, которую насильственно представляют как ее собственную. Она везде натыкалась на свои изображения или отражения в стекле, в зеркальной поверхности витрин дорогих магазинов. И вот ее официально забирают на первый форпост, отдают великим матерям-учителям. Отныне у нее есть все: будущее, роль и ниша в жизни, достаток. И она — дочь проститутки — становится членом уважаемого общества, выплывшая наконец-то из бесконечной грязи и трущоб Наднебесной. От навязанной идеи «Цитадель — дом родной, и она всем ему обязана» Анху затошнило. Ее действительно вывернуло на пол медицинского блока, как только сняли удерживающие путы. С рвотой выходило отчаяние и страх, она не Мая с Наднебесной «Стеклянных Весов», она Анха, и ее родной дом «Морская странница». Она смогла сохранить себя и свою память, а значит, еще ничего не потеряно и можно будет побороться за свое будущее. *** — Как она? Голос слышался издалека, Анха лежала в изоляционном блоке и немногим позже догнала, что она в бессознательном состоянии вновь провалилась в тот самый телепатический режим. — Личность приживается с трудом, вы не дали полностью восстановиться ее организму, и вот результат. — Контролирующая ее медсестра сидела за пультом наблюдения, отслеживая все биологические показатели Анхи. — Она технарь. — Ржавое свечение, исходящее от Сирры, раздражало. — И что? Мы впервые проводим промывку мозгов технарю. Откуда такая уверенность, что девушка выдержит высокие нагрузки? А если нет? — Отрицательный результат — тоже результат, — ледяным голосом заметила Сирра. — Теперь она лабораторное мясо без имени, прошлого и будущего. Как только станет возможным, переведем ее в блок генной инженерии, проведем полный анализ ДНК и посмотрим, как можно подавить ненужные нам цепочки генов. — Что вы в конечном итоге хотите из нее получить? — Медсестра, наморщив лоб, повернулась к великой матери. — М-м-м, честно говоря, пока не увижу всю картину возможностей, не дам точный ответ. Но ее мать была одной из сильнейших телепатов. Если бы ее биологическим отцом стал Аль Данаб, как мы и планировали, все было бы куда проще. А так этот чертов пацан все испортил, отдав свое право младшему на ритуальные игры. И мы получили невозможное сочетание. Где это вообще видано, чтобы под тупого технаря подкладывать будущего блистательного офицера высокого ранга?! Никогда не понимала мужчин, как они вообще создают подобные несовместимые пары друг с другом и, более того, в свои чокнутые корабельные устои втягивают еще и нас — женщин. — Аль Данаб же был лингвистом и… — начала медсестра, как ее тут же перебили. — Да, один из лучших учеников Кастора, белая кость офицеров. И он при этом состоял в паре с тупой горой мышц. Я бы еще поняла, если бы он отдал право на Чару тогда, в прошлом, другому офицеру — примерно его же уровня, ранга и интеллекта. Но это… — Сирра, тяжело вздохнув, подвела нелицеприятный итог: — У меня просто нет слов. Но будем работать с тем, что имеем. Последняя фраза великой матери вынесла Анху обратно в собственное, прикрученное ремнями к кушетке, ослабевшее от всех противоестественных манипуляций тело. Тесты, анализы, изнуряющие проверки на симуляторах. Анха работала как отлаженный механизм, показывая себя в полной красе. Да, она стала восстанавливаться, медленно, но верно. Расспросы о прошлом Майи она прошла с блеском, и в конце концов ее перевели из карантинного блока изолятора в другое закрытое помещение. Если она думала, что здесь будут послабления, — то ошиблась. Уже через пару суток вновь назначили кучу обследований под эгидой, что у нее какая-то редкостная неизлечимая болезнь. «Врут как дышат!» — Анха мерила новую камеру заключения и не знала, что делать. А если ее ДНК все же более досконально изучат, хотя куда же еще доскональнее, с нее столько взяли крови в последние месяцы, словно она донор какой-то. И Анха действительно не понимала, что еще там можно у нее нарыть из неизвестного. Да и на что ей надеяться, на чудо? Что матери Велла и Вега поднимут тревогу, но откуда они узнают, во что вляпалась их непутевая дочь? Ожидание неизбежного затягивалось… Она еле держала себя в руках, как цитадель прошила неприятная дрожь. «Взрывы?» — пронеслось в голове Анхи, она осторожно прикоснулась руками к поверхности матовой стены. Черный дым поднимался со стороны фабрик по выращиванию эмбрионов. Вновь террористы взялись за подрывные работы. Может, это ее шанс и о ней хотя бы на время забудут? Наивная, надеющаяся неизвестно на что, сейчас она чувствовала себя загнанной в угол маленькой беззащитной девочкой. Как дверь ее камеры заключения отползла в сторону. «Только не это… Неужели они решили меня действительно перебросить в другую цитадель? И что тогда? Так ведь вообще невозможно будет найти концов?» — Анха попятилась, но вместо генетиков и специалистов по Евгенике в ее каморку шагнула измазанная по уши в саже, победно скалящаяся Фуюэ. — Анха, родная, ты жива?! — ее сгребли в крепкие объятия. — У нас что, переворот? — ощущать пропотевшую подругу так близко было приятно. — Нет, только отводящие глаза маневры. Давай отсюда, у нас мало времени, — подставляя мощное плечо и давая на себе повиснуть измученному телу подруги. — Но куда? — Анха немного тормозила, ну, не полезут же они в открытый космос, и главное, на чем? Да и подставлять Фуюэ очень не хотелось. — Как куда? Согласно официальным бумагам, нас с тобой за «великие» заслуги переводят в цитадель «Песчаных Бурь», — подвергла в полнейший шок ее Фуюэ. — Да погоди ты, это очередная лажа и ловушка! — затормозила Анха на очередном повороте, рукой цепляясь за перегородку. — Знаю, но это официальное прикрытие. По правде, нас передают исполнителям Суда и перебрасывают на Марс. — Но я предписана к «Морской страннице»… — В мыслях царил полный раскардаш. — Наша капитан Велла подтвердила новое соглашение, мы полностью переходим под начало «Фемиды Пустыни», и за нас теперь отвечает некто Авиор. «Авиор…» — память вновь торкнула и вывалила соответствующие картины: неизвестная планета, челнок и представительный мужчина в одеждах Суда. Рядом с ним замер Аль Данаб… недалеко от них на фоне странных лохматых тварей ее биологическая мать, дядя и отец. Верхом же на одном из животных восседает вообще неизвестно кто, словно это и не зверь, а некий экзотический транспорт. А это значило, что след стоит разматывать именно отсюда. Неужели помощь пришла таким замысловатым путем и именно для нее? — Но как мы сейчас сбежим из цитадели? — Все равно этот пункт казался самым провальным. — Ты не поверишь, одна из великих матерей подогнала нам собственный служебный корабль. — Только не говори, что ее имя Сирра… — прошептала еле ворочающимся от страха языком Анха. — Не. Такую не знаю, впервые вообще слышу данное имя. Нас ждет Адара, и, честно говоря, времени у нас действительно в обрез, — выдала Фуюэ, прежде чем вновь потащить по переходам Анху в сторону полной неизвестности.