Воскресший.

Прошел месяц. Долгий и на его взгляд одинокий месяц. Каждый раз, возвращаясь в уже родную комнату, парень останавливался на ее пороге. Глаза снова и снова осматривали ее. Все, как обычно, только не хватает его. Того самого, кто будет шуршать ночью фантиками конфет под ухом или щелкать клавиатурой ноутбука… Или же приводить к бешенству, когда прижмется к широкой спине, уткнувшись носом, хоть и со временем это становилось все приятнее и приятнее. Долгий месяц мыслей и прочих раздумий о том, что смерть Эл не сделала Лайта счастливым и даже личность Киры желала той самой игры, которая длилась между ним и детективом. Последние слова Лайта, сказанные Эл, были за час до его смерти. Промокшие, они сидели в пустом зале под крышей с полотенцами в руках. Тогда Ягами впервые увидел испуг и горе в глазах Рьюзаки. — Скоро нам придется расстаться. — говорил детектив дрожащим голосом, будто вот вот расплачется, как малое дитя. — О чем ты говоришь, Рьюзаки? Эл некоторые секунды промолчал, лишь сжимая в своих руках ступню Лайта. От мыслей отвлекает звук капель, которые разбивались о его ногу. Ягами только сейчас заметил длину волос Эл: до плеч, черные, кажется, такие взлохмаченные, но мягкие и густые, закрывающие мокрые и такие печальные глаза. Может это совсем не капли от дождя падали на ногу Лайта? Может, слезы, которые все эти годы держал Эл, зная, к чему приведет его эта игра. Лайт решился промокнуть черные, скопившие в себе кончики волос, воду. Он аккуратно прислонил к ним полотенец, чуть погладил и немного убрал волосы от глаз детектива, который, сведя брови, смотрел вниз, словно боясь посмотреть в глаза Киры. Нет, Лайта… — Эл… — прошептал Ягами, отпустив из рук мокрое полотенце. Скользнув пальцами по бледной щеке, парень остановил их на подбородке, чуть приподняв лицо, взгляд. — Эл… — снова повторил Лайт, вопросительно смотря на него, хотя, парень прекрасно понимал состояние детектива. Широкие глаза были наполнены слезами, которые предательски блестели на тусклом свете. Эл вовсе не хотел показывать кому-либо, свою слабость. Зачем? Но сейчас… Он настолько устал от всего этого: от Киры, от всяких странных тетрадей, от Богов Смерти… Он хотел обычного покоя. Сейчас они смотрели прямо глаза в глаза и оба не понимали, что делать дальше. — Что происходит, Эл? — нарушил опять тишину Ягами и наконец-то получил ответ. — Я только сейчас осознал… — тихо говорил Эл, закрыв глаза, — Что я не хочу умирать… — Что за глупости ты говоришь?! — шокировано смотрел на него Лайт, все так же держа за подбородок. — Кира подобрался ко мне слишком близко. Он крепко схватил меня в свои руки… Лайт медленно убрал свою руку от лица Эл, опустив голову. — Даже в такие откровенные моменты ты снова намекнул на то, что я Кира. — Да я уже не знаю, кто Кира, а кто мне друг! — заистерил Рьюзаки, закрыв лицо руками, упав на колени. — Эл… — Лайт подсел ближе, положив руки на плечи парня, ощутив холодную и мокрую ткань кофты. Он слышал, как детектив пытался схватить больше воздуха, всхлипывая. — Эл! Уже сам Ягами не мог выдержать такого напряжения, поэтому повысил голос. Руки с плеч резко перешли на тонкие запястья парня, отдергия их от лица, по которому продолжали течь слезы. — Все будет хорошо, слышишь?! — считай прокричал Лайт, схватив Рьюзаки и прижав к себе. — Слишком поздно, Лайт… — Я не отдам тебя Кире… -прошептал на ухо Ягами, — Не отдам. Впервые, Лайт так крепко обнимал кого-то. Даже Мисе не приходилось испытывать такого. Но он отдал. Отдал, предательски смотря глазами Киры, который одержал победу. После смерти Эл, Лайт чувствовал себя неважно. В день похорон у него были истерики, и благо, некоторые из них слышал только Рюк или стены в комнате, иначе, можно было бы взять Ягами с поличным. — Это я его убил… с рыком говорил Лайт, сидя на коленях, уткнувшись лбом в пол, — Я виноват! — Зачем я убил его?! Почему я взял эту чертову тетрадь?! Иногда и Рюку доставалось. — Я отомщу. — говорил Лайт, стоя над свежей могилой. — Он собрался мстить себе же! Глупые люди, ахаах. — смеялся Рюк, стоя позади. Прошел месяц. Долгий и на его взгляд одинокий месяц. Лайт немного привык к тому, что среди окружающих людей он — главный по расследованию дела о Кире. Он пытался делать достоверные зацепки, но и не приводить итог к себе самому. Рюк видел, как иногда вел себя Лайт. Он видел, как тот скучал по Эл, особенно в первые дни. У шинигами даже сложилось впечатление о том, что Ягами болен раздвоением личности: сам хотел убить Эл, а сейчас то жалеет об этом, то нет. В один прекрасный момент Рюк решился рассказать интересный факт человеку. — Знаешь, Лайт, я бы тебе не рассказывал про это, но сейчас без Эл, действительно, скучное время. Делать просто нечего мне тут, но и в мир Шинигами я не хочу… — О чем ты там бухтишь, Рюк? — Есть у нас, у Богов Смерти, одна интересная вещь, но практикует ее только наш главный в мире Шинигами и за большую плату. Лайт сидел на диване и как-то не особо вслушивался в рассказ Рюка. —…Он может воскресить человека. — Чего? — неожиданно начал слушать Лайт. — Я готов заплатить за продолжение вашей битвы и воскресить Эл. Лайт смотрел шокировано на Бога Смерти, медленно растягивая улыбку на лице. — Если ты его не воскресишь — можешь даже не возвращаться. Стоя на крыше, черные крылья раскрылись в ширину и приготовились к полету. Рюк знал, что Лайт согласиться на его идею, но проблема была в другом: смогут ли воскресить Эл? Это очень малая вероятность…